— Да идите, Мокошь с вами, — отвечает кикимора и хихикает.
Но хвост её всё равно сюда тянется, собираясь в кольца.
Интересно, а есть у неё интеллект? Или всё же только простейшие алгоритмы?
— Света, не вздумай! — Говорю ей, отползая на заднице. Дарья Крезо сама тянет, оттаскивая.
Вижу же, что у робота сознательное лицо. Это ж надо, такую сотворить сумели.
— Как жаль, не видать вам моей ласки и тепла, — вздыхает кикимора, не завязывая со мной диалог.
— Света, ты ж искусственное создание, какая у тебя ласка и тепло? — Пытаюсь заговорить зубы, дабы не атаковала. — Цель заманить, утопить и использовать энергию для восполнения своих затрат, я прав?
Смотрит заинтересованно. Всматривается!
— А ты путник не прост, — говорит с улыбкой. — Подойдёшь, поговорим за правду.
Блин, снова смахивает на алгоритм.
— У тебя хвост под водой метров в десять, думаешь, не вижу?
Хихикает, и грудь свою мнёт эротично. Видимо, не знает, что ответить, поэтому выдаёт общий сценарий.
Метров на пятнадцать отползли в рощу и выдохнули с облегчением. Кикимора погрузилась с ухмылкой, никак не прокомментировав, что оставили её с носом.
— Многих эта тварь погубила, — слышу от магички усталое.
— Говорят сокровища у неё в логове хранятся несметные, — прохрипел очнувшийся Крезо.
Ага, я видел на сканере на заднем плане отдельный островок со скоплением всякого металла. Видимо, кикимора ценности всех убитых в одно место складывает. С большей долей вероятности это неё очередной алгоритм заманивания кладоискателей.
Двинули по роще, через небольшую горку перемахнули. Дарья узнала места и уверенно по кромке леса повела. По правое плечо показался густой зачарованный лес, по левое — дорога, куда мы и поспешили, спотыкаясь.
В деревню зашли через полтора часа, когда уже стемнело. Дружинники сразу наезжают на нас, мол, кто такие. Но узнав в чумазых путниках своих, расплываются в любезностях.
В особняк ввалились, как зомби, чуть всех не перепугав.
После мытья и ужина прямо во дворе на лавке, я кое–как взобрался по лестнице в покои и бросил бренные кости на кровать, заснув буквально через секунды.
Разбудить меня сумели не раньше десяти утра. С докладами своими, вообще не до них. Днём повозился с трофеями. Артефакт «Зерно жизни» так и не погас, как сиял солнышком, так и сияет. Похоже, энергия у него неиссякаемая, раз столько времени держится. Припрятал его в сейфе, куда и ядра роботов убрал (два малых и одно большое) да те пластинки от инопланетянина. С новой добычей ещё предстоит разобраться.
После замеса такого боевой резерв на единицу вырос, теперь собственный стал пять единиц. Поэтому полноценное увеличение от вулканического кольца в пятнадцать единиц, наконец, встало. Плюс шесть единиц от перстня с браслетом. Итого двадцать шесть единиц резерв мой магический теперь.
Можно и «Змеевиком» кикимору прихлопнуть, у неё нет такой брони, как у гориллы. Вот только желания рвать куда–то, не передохнув, никакого нет.
Два дня нас никто не трогал. Я уже собрался с артефактом к оборотням под Утёс.
На третий день к обеду примчал матёрый белобрысый витязь лет сорока на вид от князя и с седла свиток зачитал с выражением:
— Половцы на пороге княжества! Ростов в огне, враг угрожает земле русской! Зло надвигается! Поелику я, Вячеслав — благословенный Перуна сын, князь Орловский, владыка и покровитель твой, наказываю тебе, Ярослав, сын Дмитрия Суслова, барон малорыжковский, собрать дружину в сто пеших воинов, экипировать за свои рубли по совести и прислать мне во служение на поход и дело ратное к исходу десятого дня, с сего начиная.
— Дурной что ли⁈ — Высказал я в сердцах.
Витязь за меч сразу взялся, но вынимать из ножен не стал.
— Молод ты и горяч, барон, — прокомментировал он снисходительно. — Но за языком следи, а то отрежут.
Бросил под ноги мне свиток. Развернулся и помчал прочь, пока пизды не получил.
Ладно, это всего лишь гонец, что на нём срываться.
Возмущениям нет предела. Вместо того, чтобы отблагодарить меня за истребление упырей в Каменцах, за поддержку дочери, да просто познакомиться… он решил выдоить из меня все силы! А так я ему нахрен не сдался.
Э, нет, мужик. Простофилю в другом месте поищи.
Похоже, пора к князю наведаться, реальную обстановку на фронте узнать и решить вопросы с дружиной. Какие ему сто человек? Я, может, и наберу требуемое число, но столько на смерть посылать? Не пошёл бы он со своими запросами к кикиморе.
Всю жизнь Ярослава не знал и знать не хотел, не говоря уже о поддержке.
Утром и отправлюсь выразить своё возмущение.
Глава 11Вячеслав — князь Орловский
С рассвета поднялся, умылся, позавтракал плотно, приоделся и расчесался. Пока туда–сюда, уже к девяти утра. Выехал в замок прямо верхом без всякой свиты. Пусть отдыхают после впечатляющих приключений.
Волнение присутствует, но после рейда в Мёртвый город, я уже ничего не боюсь. Тем более у меня есть Галя Морозова, мой покровитель, которая внесла в списки имперских ловцов.
В Каменцах живенько, народ уже вовсю шастает. Хотел прямо проскочить, на рынке потасовка какая–то. Дурное предчувствие туда и поманило. А всё потому, что углядел шкурки белок и волосы чёрные, как смоль.
Со стороны берега в конце рядов собралась стража в семь человек и зевак чуть больше. Окружили Гайянэ, которая с телегой обосновалась, где у неё шкурки добытые. Хм, прошло чуть больше недели, а она уже и здесь маячит. Смело! И неразумно.
Мнительный люд сразу же наехал на неё.
— Убирайся на свой Эльбрус! — Кричит какая–то истеричная бабка.
— Изгоям здесь не рады, — поддакивает мужик.
— Торговать без ведома нельзя, — лезет стражник к шкурам, но Гайянэ встаёт у него на пути.
— Мне сказали, что без лавки можно, если никому не мешаю! — Заявляет.
— Кто тебе сказал? — Усмехнулся один из стражи.
— Другая ваша смена! Я рубли заплатила за это…
— Не бреши! Товар конфискуется в пользу княжеской казны! — Объявляет самый наглый на вид стражник, вероятно, старший смены.
— Не отдам! Моё! — Щетинится девушка, доставая кинжалы.
— Смеешь на княжескую дружину нападать⁈
— Так! — Обозначаюсь я с седла. — Что здесь происходит⁈
Люд шарахается, перешёптываясь:
— Это же Ярослав, Ярослав тот самый… Ижеслава в кулачном бою одолел, упырей на смерть руками забил…
Стражники в лице сразу меняются. Некоторые расплываются в лебезящих улыбках.
— Ваше благородие, да вот чернявка бунтует. Люд наш смущает своей рожей, — залепетал один.
— Рожей? — Удивляюсь я. — Ты свою–то видел, свинота небритая? У девушки лицо, причём вполне привлекательное.
Смотрю на неё, она на меня хмуро. Не оценила.
— Да что ты барин, — охает второй стражник. — Это ж изгой с Эльбруса, она ж за половцев. Гадина шпионить вздумала.
— А ну цыц! — Рявкнул я. — Это жительница моей деревни, у неё и свой дом есть. А что до половцев, она лично штук пятьдесят при мне прирезала недавно. Пленных помните, каких Зоран привёл?
— Да… Ага…
— Вот это те, каких от неё спасти удалось. Она заслуженный воин, за которого я ручаюсь. Или вы, морды небритые, хотите мне что–то возразить?
— Нет, Ярослав!
— Куда нам, ваше благородие! — Замялись сразу.
— А ну брысь отсюда службу нести! — Прикрикнул. — Рэкетиры чёртовы.
Все сразу и разбежались.
Гайянэ смотрит с укором, коня моего придержав. В платье светлом, с чёрной косой с глазами чёрными сочными да румянцем смотрится сногсшибательно.
— А ты уважаемый воин здесь, — говорит с некой претензией. — Хоть и юный ещё.
— Упырей двести мы тут с одной магичкой голыми руками передавили, — отвечаю ей вполне серьёзно.
— Судя по твоим речам обо мне, делить надо на три, — ухмыльнулась. — Меч Батыйгана теперь носишь.
— Уже пригодился. Ну так что? Тебе покупателей в деревне мало?
— Там у люда монет не водится.
— Знала ведь, что здесь к тебе сразу предвзято начнут обращаться. Зачем полезла?
— Дала этим людям шанс, — пожала плечами, покривившись брезгливо.
— Если рубли нужны, скажи. Я дам.
— Я не побираюсь, никогда, — отвечает отступая. — Езжай, куда ехал.
А вот теперь не могу, её же разорвут, стоит мне отлучиться.
— Почём шкура? — Интересуюсь, подмечая, что она сама их выделала. И стреляла чётко в черепушки, чтоб не попортить.
— Рыжие пять медяков, бурые три, — отвечает с вызовом.
— А все вместе?
Задумалась. Я быстрее посчитал по хвостикам пышным, все ж висят у неё на реечке.
— Двести пятьдесят пять медяков, или два с половиной серебряника, хм, не густо, — комментирую.
Минуту ещё тупит, затем смотрит с подозрением.
— И здесь удивил, молодой барин, — отвечает.
Три отсчитываю и ей бросаю. Ловит ловко, глаз с меня чёрных не сводя.
— С учётом доставки до моего дома, — говорю.
— Здесь больше.
— За доставку, — акцентирую.
— Ладно, уберусь я с вашего рынка, — бурчит и начинает сворачивать торговлю.
— Мне ещё волчьи нужны, сумеешь? — Спрашиваю, подтрунивая.
— Да.
— А медвежьи?
Оборачивается. Улыбаюсь.
— Смеяться вздумал?
— Нет. Вот скажи, ты сколько их ловила?
— Неделю.
— За неделю службы я плачу воину два серебряника ещё и кормлю бесплатно. И по лесам шастать не надо, убивая этих чудных зверушек.
— Я не буду служить ни тебе, ни другому, — говорит уверенно. — Я сама себе хозяйка.
— Так, ладно, — вздыхаю. — Шкуры отвези и Инке передай, чтоб шубу мне сшила. А дальше делай, что хочешь. Гордая, горная женщина.
В ответ ничего не сказала, просто продолжила укладывать всё обратно в телегу.
— Хорошего тебе дня! — Попрощался, развернул лошадь и к мосту погнал.
И на это промолчала. По мне так, она сильно переусердствует со своей гордыней. Или её слишком долго в рабстве держали…
Постовые на переправе через канал узнали меня издали, расступились и поклонились вежливо, когда мимо проехал.