Спокойно, всё хорошо.
Ещё трое присутствующих тоже не в простом шмотье. Это матёрые, злющие на вид витязи, которые, похоже самыми крутыми в войске считаются. Один из них — Мирослав в кольчуге со щитками из неблестящего металла с широченными плечами и ряхой, да с гривой, как у льва, который за столом у князя больше всех нарывался. Других не знаю, один с глазом белым, второй с челюстью квадратной, оба верзилы, в кольчугах и наручах металлических. У обоих мечи, какими телегу перерубить легко можно.
Тут и мой старый знакомый комендант Безсон в мантии и с посохом. Он первым на меня и уставился, рот раскрыв.
— Запаздывает что–то тульский князь с войском, — слышу от графа Платова.
— Дней на семь, — добавляет витязь с белым глазом.
— Видимо, не торопится…
— Плохо, — вздыхает князь и на меня смотрит вопросительно.
Я как раз к костру примостился, подтаскивая тюк, между магом и витязем с челюстью квадратной.
— Костёр не попутал, барон? — Возмутился Вячеслав.
— Да пусть сидит, — вмешался граф Сосоково Нерослав, посмотревший на меня с интересом. — Небось, слово какое есть сказать, раз пришёл.
— Доброго вечера, господа, — начал я деловито.
— И тебе не хворать, — загалдели. — Ишь ты, вечер добрый у нас.
— Чего хотел–то? — Бросил князь недовольно.
— Пустите в авангард, ваша светлость, — заявляю. — Весь отряд не надо, со мной ещё двое будут.
— У нас разъезд на такой случай, с самыми опытными всадниками. Сигналы знают, как действовать тоже. А ты? Учить тебя некогда, — ответил князь и бросил нетерпеливо: — это всё?
— А лазутчиками? — Пробую этот вариант. — Тут же вон леса сколько. Под носом две сотни половцев у Малорыжково было. А здесь, думаете, не смотрят за нами? Не ждут повода колонну атаковать или диверсию какую–нибудь устроить ночью?
— Вот пристал–то юнец, — прокомментировал орловский граф Платов.
— Мы на своей земле, что ты несёшь? — Взвинтился Вячеслав. — Нам лазутчиками люд простой! Наш люд, русский! Всё доложат, всё донесут у любой деревни. Свои земли лучше всяких залутчиков знают. След подозрительный, деревце срубленное, чужак какой — всё расскажут.
— Ясно, хорошего вечера, — поднимаюсь.
— А ну сиди, — прогремел вдруг витязь с белым глазом.
— Сижу, — соглашаюсь.
— Откуда такой молодой взялся? — Продолжает витязь.
— Да это сын Суслова Дмитрия, — отмахивается князь. — Сам вызвался.
— Нацепил меч с луком зачарованными, да витязем себя мнить стал? — Продолжает наезд белоглазый. — А чего без брони? Стрел не боишься? Копья? Ты в первой же драке врагу хорошие трофеи и подаришь. Может, тебе кольчугу подсобить?
Отчитывает меня что ли? Все молчат в тряпочку. У меня и самого нет желания с ним ссориться. Воин явно крутой.
— Да какая ему кольчуга, — посмеивается князь. — Поглядите на тощего. Так в ней и завалится.
— Точно подмечено, ваше сиятельство, — язвлю.
— А меч неплох, — слышу от витязя с квадратной челюстью. Голос у него такой, еле рот открывает.
— Да это он с половского сотника снял, — вмешался витязь князя Мирослав. — Добил его, стоило Зорану отвлечься.
Я чуть слюной не поперхнулся. Идиот что ли⁈
— Зоран дрался, а ты добил? — Нахмурился белоглазый, с радостью подхватив клевету. — Это ж не по достоинству.
— Так, всё, — возмутился я. — Что за наезды? Зоран ваш от сотника в кювет улетел, как миленький. Может, и не выжил бы, если бы я не отвлёк. Батыйган сам на меня пошёл. Мне Зорана надо было бежать тормошить? Вставай рожа, дерись до конца?
— Не так всё случилось, — бурчит Мирослав.
— А ты там был, мужик? — Язвлю я. — Нет? Ну и умолки. А то как бабка базарная.
— Ах ты, сопляк! — Вскочил верзила.
— Сядь! — Рявкнул князь. — На врагов гнев прибереги.
Упал витязь обратно, мстительно на меня посмотрев.
— Мал да удал? — Шепчу ему. — Понял?
Молчавший в тряпочку комендант вдруг выступил, с другой стороны решив меня клюнуть:
— Говорят, ты чернявку приютил да с собой на ратное дело взял. В Каменцах люд доносил, что она вынюхивала там. А теперь шпионит тут, змеюка.
На меня все посмотрели вопросительно. Один лишь «броненосец» граф сосковский замотал головой как–то даже наставнически.
— Бред несёшь, дед, — возмутился я в ответ сразу, чтоб тему не развивали. — Три десятка половцев на вылазке она прирезала, сам свидетель.
— Для того, чтоб к князю подобраться, и сотни простых оборванцев не жаль, — прокомментировал орловский граф. Млять, ну тот ещё рыжий лис!
Все сразу встрепенулись.
— Изгой эльбрусский в рати не к добру, — пробурчал и витязь с квадратной челюстью.
— Я за неё ручаюсь, — заявляю жёстко.
— Да что с тебя взять? — Снова отчитывает белоглазый. — Вон двадцать человек собрал вместо сотни. А если б каждый барин так? Что б наскребли против половцев?
— Вот как? — Возмутился Платов, посмотрев на меня с укором.
Ну вот, расположение последнего теряю. Хотя и витязь с челюстью квадратной молчит пока.
— Мы за сотню отработаем, — говорю уверенно. — Поэтому и прошу на передовую.
— Твои две чародейки уже отрабатывают в палатках. Где ты нашёл этот сброд? — Слышу от Мирослава с издёвкой.
— Где нашёл, там уже нету, — посмеивается Безсон. — Молодую не знаю, а за Белаву сказать могу. Никчёмный маг, увидит половцев, побежит, куда глаза глядят.
— Вот как ты слово своё держишь, Ярослав, — укорил князь, тяжело вздыхая.
— Вы сейчас о чём, господа? — Развёл руками. — У нас до драки с половцами ещё не дошло, а мой отряд уже трусы и предатели?
— Ярослав, придержи коней, — выдал Головин участливо. — Слова мозгуй, а то не воробей.
— Вылетит, не поймаешь, — усмехнулся я, вылавливая презренные взгляды прочих. — Ладно, до половцев дойдём, всё увидите, господа. А теперь прошу меня простить, откланиваюсь.
Думал с этой перепалки лагерь так всполошился со стороны леса. А не из–за меня.
— Не велено! — Слышу от стражников у костра.
— Прочь, пошёл, а то пятой башкой будешь, — прорычала Гайяэне.
А она что тут делает⁈
— Пусти её! — Вмешался Нерослав, что–то там высмотрев.
У костра все напряглись, когда подружка подошла. И стражники сзади подступили, взяв её в полукруг. Но шары навыкате у всех не сразу понял отчего.
Только когда она четыре чернобородые башки отрезанные в ноги князю кинула, вообще не стесняясь.
— Лазутчики, — прокомментировала спокойно.
— Ты что наделала, дикарка? — Ахнул князь. — А допросить?
— Один живой, привязан к дереву, уже сказала вашим, где, — ответила невозмутимо.
— Это… это… — замялся князь.
— Похвально, — усмехнулся сосковский граф.
— Это моя девочка, поняли? — Поднялся. — И кстати, её Гайянэ зовут. Запомните это имя, господа.
Подхватил её под руку и повёл к своему костру.
— Так их, — сказал ей, когда хоть немного удалились.
Оттолкнула слегка, но с силой.
— Не трогай, если жизнь дорога, — выпалила и вперёд меня пошла.
Дура что ли⁈
— Я ж по–дружески! — Крикнул ей вслед. И выловил взгляды сидящих неподалёку дружинников. — Чего уставились?
— Коль яйца дороги, мальчик, лучше не лезь, — ответил один старый дружинник с ухмылкой.
— Да больно надо, — брякнул себе под нос. Просто эмоциям поддался.
Ночь наступила. Сон дрянной и беспокойный. А там с рассвета двинули дальше.
Ещё четыре дня похода по большой дороге мимо сёл и деревень, забирая оттуда провизию да новые отряды. И под селом большим встали уже на границе Орловского княжества. Где сразу местные жаловаться начали, что половцы обнаглели, что в лесах сидят, да охотников местных поджидают. Но князю хоть бы что.
А вот Гайянэ по привычке умотала под вечер. Я уже перестал с ней ругаться по этому поводу. Она меня не слушает и с собой не берёт. Возвращается хоть и без голов, но всегда в чужой крови. И более одичавшая, нежели, когда уходит. То есть по возвращению к ней вообще лучше не лезть. И не поддаваться на этот довольный вид.
Через две недели пути с курским войском десятитысячным соединились на их земле. Колонна теперь километров на пять растянулась. Хотя курский князь и старается вести своих обособленно, всё равно одной оравой идём.
Настроение сразу поднялось у дружинников. С такой ратью уже и не страшно прогуливаться! А поход наш и превратился в какую–то прогулку. А то и экскурсию по русской земле некоего параллельного мира.
Сёлами полюбоваться с местной архитектурой, зодчеством, девицами, которые иной раз прямо на дорогах стоят в шеренгу и платочками машут. И внимания их, конечно, больше тем, у кого доспехи лучше блестят. То есть на меня — никакого. Только если присматриваться будут.
Но это не самое главное. Телеги с собственной провизией у моего отряда быстро опустели. И вскоре задача стала хоть что–то для своих несчастных двадцати рыл добыть, ибо князю на содержание приданных отрядов вообще плевать. Вначале я лицом щёлкал, когда к деревням подходили, затем стал успевать хоть что–то у местных урвать. Чаще так отдают, но иной раз приходится договариваться, чтоб от княжеской поставки отщипнуть себе, это уже за монетку.
Рать наша, что саранча, где проходит, там уже ничего не остаётся. Элементарно, чтоб табуны лошадей попоить, это обязательно берега затоптать у прудов до мутной воды, да колодцы разломать ненароком. А люд местный вроде улыбается, но видно же, что горько им на всё это смотреть.
Так до ростовских земель и дошли. На пути стали встречаться заброшенные деревушки и хозяйства. Беженцы навстречу идут все оборванные и грязные. Мелкие группы потрёпанных дружинников то на пути появляются, то в чащах наш разъезд находит полумёртвых. У всех показания расходятся, где враг. А где ростовские.
Вскоре у первых руин сгоревшего села войско наше встало в ужасе. Потому что на пиках насаженные головы уже наших крестьян нас встречают, говоря о том, что шутки кончились.
Не прошло и часа, к полудню новые сюрпризы.