Корни её всех деревьев корни
Листья её всех деревьев листья
Пыльца её всех деревьев пыльца
Злого не пустит, злого запутает
Не иди срывать, иди поливать'.
Выписал на свою бумажку карандашиком. Третий рулон развернул сверху написано «Песнь Лазурного цветка». Тут вообще всё в дырах, прямо на стол труха сыплется. Но в одном месте куплет прямо чёткий.
'Первая роза не роза
Вторая роза не роза
День месяца, день недели
Повтори вперёд, повтори наоборот
Коль запомнил, заходи. Или по кругу ходи'.
Тоже законспектировал эту дребедень. И обратил внимание на недотёртую в последнем свитке фразу уже не стихотворную.
«И подымится рать павшая».
А вот это мне совсем не нравится. Неужели, если сорву её, все, кто там в земле покоится восстанут⁈ Первого духа спрашиваю о Лазурной розе.
— То есть как не знаешь? — Возмущаюсь вслух.
— Вот ты на солнце смотришь, греет оно, а что за ним не ведаешь, — пищит дух. — Вот так и я, Роза, что солнце. Грело издали, слепило близко.
— Сердце… леса… заговорённого, — твердит первый старший дух.
— Сокровище, — протягивает мерзко второй, будто ниткой через все мозги.
— Сердце, — шелестит первый. Будто они спорят.
От боли в голове все мысли вышибло. Велел заткнуться. И тут же опомнился от звона, доносящегося из перехода. Чего⁈ До отбоя пятнадцать минут осталось! Это как я так долго просидел⁈ По ощущениям полчаса, а на самом деле все три!!
Сижу, злой, как собака. Вот что я полез сейчас с этой Розой? Есть более срочные и более важные вопросы. А то и вопрос жизни и смерти!
У меня вылазка ночная вообще по другому поводу. Надо в башню Морозовой снаружи слазить, да проверить, что с Книгой. Чует моё сердце неладное.
Высыпав свитки на стол женщине, спешу в общагу. Через окно своих покоев и полезу. Только дождусь, когда все улягутся.
Глава 20Исправляю свои ошибки
Время к полуночи. В хоромах своих облачился в заранее заготовленный тёмный костюм, маску на глаза натянул. Сапоги простые мягкие надел. Ватник крестьянский напялил сверху, опоясал ремнём. Сбрую повесил, затянул в трёх местах. Лук, колчан, кинжалы, меч, сумка через плечо. Снарядился по полной программе.
Дождавшись, когда пройдут с фонарями патрульные, полез через окно. Над третьим этажом уже крыша, куда я поднимаюсь, не спеша. Корни пускаю во все стороны, чтоб подстраховаться. Вроде уже март, а минус два–три градуса к ночи. Тут ещё наверху и снег коркой сантиметров пятнадцать, вообще отлично.
Держась на корнях, кое–как расчистил, уцепился в кровлю и стал подтягиваться. Шматки, упавшие на землю, неподалёку от дорожки, неплохо пошумели. Но патруль уже здесь прошёл пару минут назад, и теперь появится только через тридцать минут, не раньше.
Крыша не сплошная, выше строение идёт ступенькой. Вдоль него к корпусу Малого холла двинул в полумраке. Как говорится, лёгких путей не ищем. Башня Морозовой с другой стороны по диагонали, поэтому мне нужно через все корпуса пройти, чтоб до неё добраться. Уткнувшись в центральное здание, я полез на стыке, используя угол. Страховка корнями здесь вскоре стала лишь косвенной из–за высоты. Можно, конечно, вырастить лестницу из ноги, но потом её и оставить, растеряв запасы дерева.
Примерно на середине приходится рассчитывать уже на небольшие выступы в стенах, куда я вцепляюсь когтями из уплотнённого дерева. Наверху снега нет, но скошенная крыша градусов под сорок пять доставляет мне дополнительные проблемы. Здание малого холла переходит в башню одного из глав факультета. Но это не та башня, которая мне нужна. Позади ещё одна, которая смотрит на парадный выход и Звягинки.
Огибаю ближайшую с наружной стороны. По левое плечо лес виднеется, поближе забор и ещё не до конца расчищенное от снега поле. Два дурачка патрульных бродят внизу. Метров двадцать до земли. Слышу отголоски их разговоров и двигаюсь к своей цели, удаляясь вглубь строений. Идти сложно, сапоги то и дело соскальзывают по скошенной черепице. Держусь за выступы, страхую твёрдыми корнями, опираясь ими, как на костыли. В общем, экспериментирую, как могу. То паук я, то таракан. И так и сяк изгаляюсь. Вроде получается удержаться.
Ветер стал завывать, чтоб мне жизнь мёдом не казалась, периодически сверху ледяной крошкой обдаёт, хорошо бодря.
Дохожу до корпуса Зала заседаний, под ним и дальше Оранжерея, слабый свет проходит через стёкла в крыше. На обрамляющих рамах задержалось немного снега, смотрится красиво, даже завораживает.
Но мне нужно на крышу Зала заседаний, вверх десять метров лезть. И как хорошо, что здесь строения ступеньками друг на друге. А то всё выше и выше поднимаюсь, ветер всё сильнее и сильнее. А темени вокруг всё больше.
Вылезаю наверх с трудом. Черепица по полметра, на наклонной крыше выступают мансардные окна. Здесь уже высота нехилая, если сорваться и пуститься по скосу, как по трамплину, можно прямо в стекло Оранжереи врубиться. Или же дальше проехаться, чтоб потом и до земли, где костей не соберёшь.
Снега здесь мало, но на стыках и в углах собирается кучками. Местами целые островки из снежных сугробов. По центру стоит массивная главная башня, напоминающая мощный гранёный конус, где на верхушке покои ректора. А за ней с той стороны виднеется уже заветная башня Морозовой. Но чтоб добраться, нужно пройти по крышам нескольких корпусов.
Иду вдоль главной башни, посматривая на здоровенные сосульки, под которыми приходится проходить. Прошёл две трети башни и встал, как вкопанный. Потому что увидел следы странные. На клочке снега куриные лапы. И всё бы хорошо, но курица по моим расчётам, отставившая их, должна быть раз в пять больше обычной. Чёрные пятна тут же, сперва немного, но дальше всё больше. Кровь⁈
Так и есть. Уже подмёрзшая. Целая дорожка из крови, пара больших чёрных перьев на пути, и следы лап уводят дальше. Огибаю главную башню полностью. На мансардном выступе лежит тварь человеческих размеров, смахивающая на ворону. Похоже, гарпия. Уже окочурилась. Вперёд прошёл шагов на десять. И вид открылся, аж дыхание перехватило. Потому что дальше полный трындец. Тел двадцать по всему скосу лежит, часть, похоже, на крышу нижнего корпуса скатилась. Только не все одинаковые. Большая часть монстров — совершенного другого вида: тела в бежевой чешуе, крылья перепончатые.
Вот же чёрт. Это ж птицы–мутанты с подземного города! Как они тут… в груди похолодело.
Какой же я идиот! Мы ж вход в Хикупту в роще Паука так и не закрыли!!
Там же и эти, и грибы… и роботы могут вылезти. Деревня моя рядом. Ой, дурак.
Прохожу дальше, лавируя меж трупов. Тут уже и ошмётки, и перья, и тушки обычных птиц попадаются. Всё больше место смахивает на поле битвы. Гарпии против летунов с Хикупты? И грачи под раздачу попали. Что же они не поделили?
Подошёл к краю, чтоб спуститься на крышу малого Холла. И пришёл в ужас от представшего вида внизу. Под башней Морозовой, на крыше корпуса, на котором она стоит, просто живого места нет. Всё чёрное!
Преимущественно крыша усыпана мелкими телами обычных птиц. Но виднеются и туши покрупнее. Гарпии, летучие мыши. Судя по тому, что тела лишь слегка припорошило снегом, произошло всё не так давно.
Ужас накрывает медным тазом. В Академии что, даже не слышали звуков боя? Тут явно на головы всё это падало. Хотя… потолки же высокие. Но другое меня тревожит! Неужели это Книга на птиц и нечисть так подействовала⁈
Пытаюсь расслышать какой–нибудь зов, чтоб не проморгать воздействие. Поначалу только ветерок завывает, да ледяной песок мелкой дробью ссыпается периодически сверху.
На верхушке башни мощно забили крылья. И показалась живая гарпия! Она просто спикировала на меня. Успел отпрыгнуть в последний момент и поехал на заднице по скосу! Уцепился за оконный выступ корнями. А тварь уже над башкой машет крыльями и кричит мерзко.
Меч вынул из ножен и выбросил навстречу. Сама и наткнулась. Забила крыльями с размахом метра под четыре и, насадившись до конца, попыталась ещё меня и схватить. У! Ряха, как у обезьяны! Страшнющая.
Рукой за рожу схватил, заскрипел спешно выращенный кляп в её челюсти с тонкими зубками, что иглы. Корень змеёй в чёрный глаз прошёл до мозга, она и утихомирилась почти сразу. Откинул тушу, сапогом отталкивая, вынул клинок.
Стал подниматься назад, чтоб подальше от края. Только выдохнул с облегчением. На верхушке башни снова захлопало! На этот раз твари ещё и как чайки закричали, только более противно и намного громче. Сразу две на меня понеслись. Лук достал спешно, стрелу вынул, наложил! Тьфу, ты, руки–крюки! Одну гарпию прошиб, почти не целясь, та камнем вниз упала прямо на трупики птичьи. Вторую еле успел долбануть прямо в голову. По инерции упав рядом, дальше покатилась.
Со взведённой стрелой жду дальше, потому что чую ещё гадин. И верно! Сразу три штуки вылетели из–за башни Морозовой. Прошил каждую, как в тире на этот раз, практически покуривая.
Справа сосулька упала, что я чуть не обделался! Повернул голову посмотреть, а с большой башни ректора на меня устремилось сразу шесть штук. Три стали ползком спускаться, а три ринулись на крыльях пулями, не оставляя и шанса. Успел выпустить стрелу в одну! А дальше пришлось уходить с линии атаки. Перекатился в сторону и поехал, как дуралей вниз! Уцепился корнями кое–как. Одна тварь в них сразу и вгрызлась. Вторая полетела на меня с когтями. Остальные стали окружать.
Делать нечего, хренакнул веером шрапнелью, гарпии посыпались, перья чёрные всё пространство заполонили. Одна подбитая гадина за собой потянула вниз! Пришлось корень отдавать, теряя полкило дерева. Ещё одна недобитая поскакала на одной ноге ко мне, дал из лука в башку, пропустил скатывающийся труп.
Запоздало спохватился, что нашумели мы тут не хило. Но вроде пока никто по периметру Академии не бегает.