Исходя из истории, у меня на этот счёт тоже свои мысли имеются. Если ведьма никому тут зла не делает, сидит себе в логове и над златом чахнет, надо с ней просто поговорить по душам. Авось выйдет договориться.
Дорога повела на спуск, издали журчанье ручья услышал. Небольшой пласт земли вылез, меж камней из него и сочится. Ручей перетекает в небольшой прудик. Светлый и мелкий, кувшинки плавают, цветочки по сторонам голубенькие, камыша немножко. Спустился к нему с единственным намерением смыть с себя всё дерьмо, которым в болоте наградили. А то обаяния ни в одном глазу. Только ведьм всех распугаю.
Воды по колено, селёдка блестящая косяками ходит туда обратно. Поплескался вдоволь, сделав воду мутной. И вышел довольный на бережок травянистый просыхать. Вроде день ещё, а по ощущениям вечер. Над головой облака потемнели, солнца не видно. Так мокрый и пошёл по тропинке дальше.
Поначалу не замечал, но вскоре блеск в воздухе уловил. Будто пыльца развеялась по ветру. Больше её у цветочков, но когда на пути возникло целое облако, насторожился. Крылья вырастил, помахал, чтоб всё это отогнать. Фильтр в ноздри поставил на всякий случай. И двинулся дальше, пытаясь почуять старшего или высшего духа.
Вроде и птички чирикают, и зверёк мелкий шуршит. Но такое ощущение, что живности здесь никакой нет, только имитация. Метров через пятьдесят, когда я вдоль терновника пошёл, услышал шаги в гуще. Кто–то шёл параллельным путём, будто следил за мной.
Сделав вид, что не замечаю, продолжил путь. Дабы не показывать враждебности, не стал прощупывать корнями. Но от шелеста листвы пришли разведданные, что то с одной стороны шурует, то с другой. То вообще проносится над головой, перепрыгивая белочкой.
Тропка привела прямо в тупик из терновника. Тоннель внизу имеется, и можно на четвереньках пройти. Видимо, такое наше первое испытание. Нечто как раз и затаилось в стороне, чтобы увидеть, как я буду действовать.
Только собрался раздвигать магией, а прямо на терновнике гнездо птичье приметил, где недавно вылупившиеся птенцы орут. Простой витязь бы прорубил себе дорогу и не стал бы убирать гнездо, упали бы птенцы в терновник, где нежные тельца, что в жерновах перемололо. А чтоб гнездо убрать, это метр колючей проволоки преодолеть нужно. Пробую магией тоннель расширить, а нихрена не получается. Корнями тянусь, чтобы гнездо снять, а они при соприкосновении ссыпаются в пыль.
Похоже, это первое испытание!
Тянусь руками, чтобы убрать. Терновник, будто живой тянется меня поцарапать. Благо латы спасают. Но стоит тронуть гнездо, оно разваливается слишком уж легко, поэтому оставляю затею передвинуть его.
Только собрался обойти, обернулся, а терновник уже по периметру. Твою ж мать, вот и приплыли. Может, у меня глюки? Щупаю колючки, хм… вполне себе настоящие. Мысль промелькнула перелететь, уже потянул крылья. И заметил, что гнёзд на терновнике уже штук двадцать! И везде желторотики тянутся, жрать просят.
Посмеиваюсь себе под нос. Вот же прикол. Ну явно не настоящие птенцы. Но ломануться с грубой силой не могу, иначе покажу враждебность.
Делать нечего, опустился на четвереньки и полез в тоннель. Метра не пролез, лук зацепился, пришлось снять, затем колчан и меч. Заелозило по броне, штанину в мягких местах рвать стало. По телу поехали колючки, терплю, ползу, получая царапки. А тоннелю конца и края нет! Дальше ещё ниже приходится пригибаться, пока вообще по–пластунски не пополз.
Выбрался из кустов весь в крови, от этой дряни даже раны толком затянуть не получается. Что–то мощное блокирует! Когда поднялся, увидел впереди цветочную поляну всю в белых ромашках и две лужи в центре! Одна с водой, которая подсвечивается голубым, что райская лагуна. А вторая — с кровавой жидкостью.
Ковыляю туда, а с меня кровь течёт ручьём, и силы уходят с каждым шагом. Похоже, надо в одну из луж нырять, чтобы всё зажило.
Мутнеет в глазах, когда уже близко. И понимаю я, что нужно выбирать. А ещё понимаю, что конец мой близок. Вот теперь страшно становится! Не в бою помер, а как дурак, просто от терновника. Маг древесный, твою дивизию.
Улыбаюсь себе под нос и на коленки падаю. Мышцы не слушаются из–за оттока крови. Готов уже завалиться на бок, но увидел в полуобмороке, как птичка из красной лужи пьёт спокойно. И подтянулся из последних сил к красной воде. Рукой зачерпнул немного и хлебнул.
Очнулся на поляне вечером, лёжа на спине меж луж. Обе уже с простой водой. Раны затянулись, силы есть. А вот резерв на донышке.
Тропка дальше ведёт в гущу, куда я и пошёл, шатаясь. Метров тридцать прошагал, два кустика раздвинул. А там лиса крупная, рыжая, пушистая в капкане застряла, который приделан на цепь, а та на штырь к земле. Скулит и дёргается, бедная. Только подумал, что у меня оружия нет. А всё уже на месте, как и не отрывалось. Понятно, игры продолжаются.
Лиса огрызается, к себе не подпускает. Думал, вообще мимо пройти, а из кустов со стороны серый, крупный волк смотрит и облизывается. Вздохнув тяжело, присел к бедолаге очень близко. А она замерла, смотрит, ну прям как человек!
— Ну что рыжая? — Говорю ей сипло. — Я тебя освобожу, только не кусай.
Молчит в ответ. Но стоит к капкану полезть, сразу пытается ухватить.
Подставляю руку, думая, что латы спасут. А их и нет! Что за чертовщина⁇ Ухватила, да так сильно, зараза, что никакое дерево во мне не спасает, будто пусто внутри, ни грамма инородного.
Чувствуя дикую боль, всё же разжал зубцы и высвободил плутовку. Выплюнула она мою руку и удрала в заросли, хвостом рыжим помахав на прощанье.
Только я поднялся, снова пошатнуло меня. Рука покусанная повисла. Мир заходил, как море в шторм. Так я и рухнул на землю. Да что ж такое! Всё… двигаться не могу, парализовало. Лиса ядовитой оказалась!
Волк за плечо ухватил, чуть не прокусив и потащил. Сопротивляться сил нет, а он всё тянет и тянет по кочкам и сухим веточкам. Пока не выпускает на поляне с ромашками. Думал, сейчас жрать начнёт, а он и вовсе пропал. Слышу вспорхнуло что–то. И тут до меня дошло, что я снова у луж оказался. Ближе к той, что с водой красной. Зачерпнул кое–как, выпил, полегчало.
— И снова неверный выбор, — слышу далёкий детский девичий голос, следом и хихиканья.
Ой, да неужели. Вот и первый контакт.
— Да ну брось, — отвечаю негромко, как свой в доску. — Сердце ж разрывается, так бедняга скулила!
— Живая водица больше тебе не поможет! — Раздаётся тот же голос, только уже с другой стороны. И уже строгим тоном звучит.
Ага, получается, будет ещё испытание? Где надо уже кого–то кокнуть.
Поднимаюсь, а на дворе уже ночь. Вроде немного времени прошло по ощущениям, а темень говорит об обратном. Сразу совы заухали, и мелочь в траве зашуршала.
Поляну я эту не узнаю, как и лужи, которые снова посветлели. Тропка дальше ведёт, её пыльца подсвечивает. Иду, как дурак, куда посылают.
Шагов десять прошёл и по рёву всё понял. Яма впереди, а в ней три медвежонка. И снова сбоку волк затаился, я его по жёлтым горящим зенкам сразу увидел.
Ни лестницу не построить, ни дерево не подчинить, чтоб склонить в яму. Резерва всё ещё ноль. Начал ветку отрезать с дерева неподалёку, волк сразу и поспешил к добыче. Пришлось ринуться назад.
— Э нет, серый! Я своими принципами не поступлюсь.
— Да, пожалуйста, — ответил серый голосом девочки и смылся.
Только я снова к ветке, а он с другой стороны к яме подкрадывается.
— Издеваешься? — Спрашиваю, быстро запыхавшись.
— Видать, да, — отвечает волк–девочка, отступая во мрак. — Подумай хорошенько, что будешь делать, витязь.
Оцениваю яму. Глубиной метра два, по площади квадрата четыре. Медвежата совсем крохи, притихли, смотрят на меня затравлено, забившись в угол. Спускаюсь, тянусь с опаской, а они, как дети лапы в ответ тянут. Поднимаю вверх и выталкиваю по одному, где они и скрываются. Но вскоре уже ревут отчаянно.
— Так тоже сойдёт, — посмеивается волк сверху. — Глупее витязя отродясь тут не встречала. Ай! Ай!
Потасовка началась, слышу уже мощный рёв. Похоже, медведица прогнала волка. И да, точно медведица. Убедился, потому что она в яму ко мне заглянула. Бурая, мощная, как гризли.
— Это я их в яму схоронила, дурень, — выдала она человеческим голосом. — Волчица сюда бы не полезла, ей не выбраться.
Так, а почему голос тот же⁈ Или у меня глюки.
— Хотел, как лучше, не гневайся, — отвечаю.
Лиса высовывается с другой стороны.
— Ну точно дурень, такой хвост упустил богатый, — говорит тем же голосом!
А вон и Волчица нарисовалась с третьей. Теперь три морды на меня смотрят сверху. Она и спрашивает у дружков:
— Что делать с ним будем?
— Сожрём? — Предлагает Медведица.
— Смотри, какой красивый и молодой, аль приголубим сперва? — Выдаёт вдруг Лиса кокетливо.
— Приголубим, затем сожрём, — заключает Волчица.
И все ж пастями своими разговаривают, ну точно, как люди. Конечно, больше смущает, что голос девичий у всех один.
— Трахнете и скушаете? — Уточняю. — Вы совсем одурели, звери лесные?
Решил не теряться, а подыграть.
— Чего ерепенишься, — возмущается Волчица. — Против?
— Против, — стою на своём. — А как же дружить?
— С таким дураком? — Возмущается Лиса.
— Нет, нам таких друзей не надо, — заключает и Медведица.
— Да ну вас, — обижаюсь я. — К вам что, часто гости приходят?
Демонстративно усаживаюсь в угол холодной ямы и шмыгаю носом. Вижу краем глаза, что переглядываются существа.
— Чего ревёшь? — Слышу от Волчицы. — Годиков тебе сколько?
— Семнадцать.
— Всего–то? И чего за золотом полез? Надо было за девушкой тогда уж.
— В смысле? — Ахнул. — Я ж тьму выбирал. Велес свидетель!
— А Камень зачем двигал? Мы ж правильно поставили, — выпалила Медведица.
— Он тьму выбирал, — выдыхает Лиса. — Аки дурень. Тут каждому по возрасту и мудрости. Старцу — тьма, ребёнку — свет, возрастному — золото. А юноше — девушка.