Последняя часть пути идёт уже вдоль заброшенных деревень. Периодически из–за заторов на дороге приходится скакать по полю и объездным тропам. В полумраке под факелами царит паника и истерия. Люд орёт на дружинников, те орут на люд. Груднички визжат, домашняя живность в телегах беспокоится.
Когда вижу ночное небо впереди, окрашенное в розовый цвет, масштабы становятся ясны. И уже не кажется таким диким, что столько народа бежит от напасти. По дороге с тропок всё тянутся люди. Уже без лошадей, тащат детей и баулы пешими.
Ещё немного, и вот она зона отчуждения. Благодаря зоркости от шлема я многое могу рассмотреть, не приближаясь.
Среди рощ в заброшенном селе стоят войска князя, ещё дальше поля усеяны палатками, за которыми выстроена линия обороны прямо на мелководной реке, где от поселения стоящего прежде, остались только погоревшие развалины. На той стороне берега, метрах в сорока от воды, зияют Разломы, одна трещина идёт за другой с небольшим промежутком. Прямо посреди разрушенных домов разверзлась земля, разлив чужеродные каменные кляксы. Ядрёно–розовый свет двумя мощными прожекторами уходит в небо, озаряя развалины да остатки садовых деревьев, вода в потоке окрашена в малиново–кровавый цвет. И она беспокойна, потому что в ней топят курий, непрерывно рвущихся на обороняющийся берег.
Если всмотреться в лучи, уходящие в небо, то видны мелькания в свете. Это курии вырываются в наш мир. Их закидывают стрелами, вскоре я вижу и вспышки от магии, тех, кто прорывается к линии вплотную, разят копьями. Кажется, что тульские войска стоят уверенно. Но сколько они смогут так продержаться, это ещё вопрос.
Чем ближе подходим к Разломам, тем отчётливее слышен мощный треск, как от гигантского костра, будто по ту сторону вечно пылающая преисподняя.
Поначалу до нас никому нет дела, потому что дружины тянутся сюда с трёх сторон. Какие–то четыре всадника ни у кого не вызывают вопросов, ибо тут уже мелькают и наёмники, и витязи.
Вскоре выясняется, что оборона не замыкается в кольцо. За рекой с южной стороны туляки не стали держать много войск, заблокировав лишь несколько направлений, в сторону Москвы и частично в сторону Калуги. Деревни по ту сторону успели эвакуировать, а дальше уже сплошные леса на тридцать километров.
— А с той стороны пусть калужские уже разбираются, — посмеялся разговорчивый десятник, докладывая мне обстановку. Это он про западное направление сказал, где, как и с юга, нет линии обороны вообще.
— Они точно знают масштаб проблемы? — Уточняю с седла на беспокойной лошади.
— Да кто их знает, барин, — чешет затылок мужик. — Ты лучше у воеводы нашего спроси, тебя точно к нему пустят.
Много времени на расспросы тратить не стал, примостили лошадей в общем стойле и двинулись на передовую.
— Никто не лезет без команды, — предостерёг я своих сразу. — За мной все держимся.
— Ярослав, ты меня уж точно не закроешь, — посмеивается Пересвет.
— Смотри за девчонками, — бросил ему со всей серьёзностью и поспешил.
Где горячо, и так понятно. Там где непосредственно Разломы, там и курий больше. Хотя чем ближе подхожу к баррикадам с бойцами, тем больше убеждаюсь, что половина тварей убегает бесноваться в противоположную сторону. Если с нашей большая часть домов уже выгорела, то с той ещё пылают и стоят полуразваленные избы, за которыми в дыму ничего не видно.
Простых курий здесь и без нас щёлкают, как семечки, только тела по течению потом уносятся. Но периодически в ответ прилетают пики. Меня первого и дёрнул тульский ратник.
— Пригнись, дурачок!
Присел, обернулся, убедившись, что и мои ребята послушно присели за укрытия.
Забарабанило не смело от залпа трёх–четырёх курий второго уровня. Вскоре слышны уже сигналы:
— Воздух! Берегись!
Летающие курии третьего уровня мчат, уносясь дальше. Но их разят плотным огнём специально выставленные батареи стрелков. Кажется, что у туляков всё схвачено. Но я вижу, как некоторые птички уносятся ввысь в небеса, оставляя всех с носом. Твою ж мать, и где они теперь натворят дел⁈
Пытаюсь сбить одну улепётывающую из Ветерка. Ей удалось увернуться от тульских стрел и теперь она радостно мчит практически в зоне недосягаемости. Сосредоточив на ней взгляд, натягиваю тетиву до предела.
— Оставь, — слышу усталое от бойца. — Далеко летит уже.
Сбиваю эту тварь уже на пределе. А затем ещё двух поражаю в воздухе. Дружинники в лёгком шоке.
— Вот это зоркий глаз, — хвалят.
— Это наш Ярослав, — говорит Пересвет с гордостью, выглядывая меж ежей. — А вы что думали?
Следом и Гайя поражает мастерски летающую курию на хитром вираже. Одна Руяна стоит и смотрит на тот берег ошалело. Похоже, растерялась. Или обосралась. А то с луком самодельным собралась деятельная. Думаю, быстро поймёт, что со мной только в самую задницу. И лучше писать завещание перед отъездом.
Очередная волна нечисти скапливается у правой трещины. Бойцы щетинятся, ждут. Мало кто вообще осыпает стрелами сам разлом, явно экономят боезапас. А я готовлю своё фирменное копьё. Делая вид, что беру его из оружейной пирамиды, коих натыкано здесь уйма, выращиваю сразу со взрывном наконечником.
Со звериным рыком перекидываю через реку прямо в толпу тварей. В нужный момент наконечник детонирует, поражая шрапнелью около десятка одноглазых псин. Часть валится обратно в свою трещину. Уцелевшие хромают и плетутся уже безрадостно к реке топиться. Народ за баррикадами посмеивается.
— Чем это ты их, барин? — Спрашивают ближайшие.
— Магия Изумруда, секретное заклинание, — отвечаю и ухожу правее. Потому что вижу, что сюда слева плетётся целая делегация с крутыми витязями. Похоже, меня приметили. А может, и в чём–то подозревают. Или у меня просто паранойя. Но чем чёрт не шутит, ухожу он них.
Гайя постреливает по пути в сторону развалин, цепляя курий. Зенки розовые тухнут. Шипастые курии лупят в ответ, но тут и дружинники щиты выставляют. Хотя у Чернявки реакция, какой позавидуешь.
— Целься в глаз, — подсказывает она Руяне, которая, наконец, отважилась взяться за лук и тоже выцеливает. Периодически Гайя дёргает её вниз, чтобы спасти от свистящий шипов. Вот любо–дорого теперь смотреть.
Заметил ещё в пути до Тулы, что они стали лучше общаться. Хотя думал, что Гайянэ приревновав меня, будет к ней хуже относиться. А вышло в итоге, что они даже спелись. Хотя одна любит животных, а другая их убивает. Видимо, всё дело в том, что противоположности притягиваются.
По пути ращу ещё копья и кидаю по скоплениям. Тульские вояки, готовящиеся к очередной волне, выдыхают с облегчением и смотрят на меня с благодарностью. Слышны разговоры бойцов, проскакивает и скептическое нытьё.
— Ну где эти рейдеры? — Ворчат некоторые.
— Князь обещал уже сегодня.
— Вон как разрослось, ещё ночь, и трещины соединятся.
— Вчера я лапу её углядел, чуть со страху в штаны не пустил.
— Лезет гадина, не терпится ей. Ну ничего, постоим, никуда не денемся!
— Если так и дальше пойдёт, здесь и помрём…
Отдаляемся от Разломов, доходя до целого мостика, по которому периодически вооружённые люди носятся в обе стороны. За рекой, блокируя северное направление, линия обороны полукругом хорошо стоит, залётных тварей разят уверенно копьями и стрелами в упор. Но через сотню метров уже начинается лёгкий бардак в развалинах. Лязгает металл, твари рычат с бульканьем.
— Прорываются! — Слышу оттуда крики. И спешу на помощь.
— Ну, теперь и я разомнусь! — Радуется Пересвет и уносится вперёд меня. — Прикрывайте бабы, коль такие смелые!
— Далеко не зарывайся, витязь, — рычит на него Гайя и подружке. — Ру, держись ко мне ближе.
Минуем точку обороны в разрушенном почти до основания доме.
— К полуночи самый разгар! — Смеются оттуда тульские бойцы истерично. Половина ошалелых лиц в крови розовой. Высовываются по очереди и сразу по куриям тыкают мимо пробегающим.
Получается, пока в сторону берега шло понемногу, с другой стороны скопилась целая толпа тварей. Тактика их нападения мне уже известна.
— Отходим! — Слышу команды тульских ратников. И люди начинают отступать организованными коробками, куда влетают прямо на копья очумевшие псины.
Похоже, войска так делают, чтобы не нести потери. Оттягивают их сильнее и потом накрывают по флангам.
Но нас отступление не касается. Пересвет врывается прямо в толпу курий и начинает вращаться со своей секирой, устраивая адскую мельницу. И полетели собачьи головы, лапы да хвосты. Гайя выбрав позицию на крыше полуразрушенной избы, поражает курий рядом, выбирая тварей с шипами. Вскоре подключается и Руяна, всё смелее и чётче расстреливая врагов.
Пока моя группа принимает атакующих с фронта, захожу им во фланг. Коль свидетелей нет, можно пострелять и из шрапнели. Но много так настрелять не выходит из–за мешающих развалин. Перехожу на Морозко и начинаю рубить всех подряд, рассыпая в ледышки. Звон стоит такой, что с другого берега должно быть слышно.
Простые курии сменяются куриями с шипами, которые щёлкают в меня, как только видят. И даже не заботятся о том, что попадут по своим. В упор пики шьют мощно, поэтому стараюсь не подставляться. Но в нагрудник парочка успевает прилетать, а ещё рикошетит от шлема. Заигрался и получил одну в бедро. К счастью быстро вытащил и зарастил, кривясь от боли. Со всеми примочками, быстро вернулся в строй. Пока корчился, меня прикрывала Руяна, сняв трёх тварей.
Вскоре изба с правого фланга разлетелась и показалась секира Пересвета. Дальше мы пошли рубить всех, полностью подавив поток. И стремительно сокращая численность наступающих курий. Пока не опомнились почти у самого разлома, где уже и от магов можно выхватить.
— Отступаем! — Скомандовал я, и мы попятились.
Одну тварь специально не стал убивать, сам набросился на неё, оседлав. Пробил кинжалом Стрижа, чтобы проверить, как выпьет. И буквально за две секунды мне сразу десять единиц резерва и прилетело, выпив курию наполовину. Я бы и дальше пил, но тут Пересвет крикнул: