Мгла озарилась красным, и я увидел, что Морозова упала, выронив посох!
Толпа ахнула. Адепты, стоящие со мной рядом, перестали дышать.
В груди похолодело, воробей мой пошёл на снижение. И сел на верхушку ближайшей к ним колонны, готовый атаковать.
— Ну что, Галя? Вот и допрыгалась! — Восторжествовала грымза, приближаясь к ней с посохом. Дым стал рассеиваться быстро, прямо от Чернавы, похоже, она знает и заклинания ветровиков.
Теперь обе, как на ладони, и чувствуется, что запыхались. Но вид у Морозовой, конечно, оставляет желать лучшего, вся мокрая и грязная. Тогда как Огарёва чистенькая, лишь только немного взмыленная.
— Почему она не просит пощады? — Перешёптываются адепты. — Пусть признает, что повержена. Морозова гордая, она не станет…
— Скажи мне, Галя, — слышу ушами воробушка негромкое уже от грымзы. — Ты ведь даже не любила его.
— Нет, я просто захотела его себе, — ответила та, продолжая разлёживаться. — Это было не сложно. Стоило только пальцем поманить.
— Ах ты подлая сука, умри! — Взвизгнула вдруг резко Чернава.
И пошёл огонь из посоха уже непрерывно, как из огнемёта!! Да с таким рёвом, как из пасти дракона полилось выжигать без шансов! Галя закричала отчаянно и щит выставила ледяной, который стремительно стал бледнеть. И все, млять, смотрят на это!
Не мешкая больше ни секунды, устремил воробья грымзе прямо в глаз! Не убью, но хотя бы отвлеку.
Но происходит странное! Прямо перед воробьём возникает искажение, куда я чуть не влетаю. Едва успеваю сманеврировать, не теряя летуна. Пока иду на второй заход, вижу, что растопленная вода зависает в воздухе каплями размером от сливы до апельсина, и капель всё больше и больше! Они болтаются в воздухе, как мыльные пузыри. И вот прямо вокруг Чернавы скапливается нечто угрожающее. В последний момент отзываю птичку, которая резко уходит в сторону.
— Ах ты змея!! Заманила меня!! — Завизжала Чернава, попятившись. Поток огня схлынул, синий щит стал укрепляться, перерастая в стену. — Твой ранг выше, ты притворялась!!
— Живая роса! — Закричали адепты. — Она освоила «живую росу» и такого уровня⁉
Поток огня полностью схлынул, грымза завопила, и сразу даже не ясно отчего. Красный купол бахнул пульсацией три раза, уничтожая «росу» вокруг до пара. Но этого оказалось недостаточно. Потому что новые капли образуются из пара, как миленькие.
— Она слишком много потратила на «огненное дыхание», — комментируют адепты. — Щит слабый! Неужели…
Крупные капли заиграли метаморфозами, зашевелились быстрее и, словно магнит, стали присасываться к магичке, которая с визгом бахнула последний слабый щит, затем резко заткнулась. Потому что крупная капля прилипла к лицу, к той присосалось ещё несколько, окутала голову полностью. Чернава попыталась смахнуть всё руками, повалилась. Стала кататься по земле, а следом задёргалась в конвульсиях. Капли продолжили липнуть к ней, создавая всё большую площадь соприкосновения с телом, пока полностью не окутали бедолагу.
— Пощады!! — Прогремел вдруг ректор. Которому, видимо, больше всех надо.
— Нет, — ответила Морозова спокойно, поднимаясь тяжело.
Голицын вырвался вперёд, явно что–то колдуя. Сверкнула жёлтая плеть между Морозовой и Огарёвой. Но Галя, быстро подхватив посох, махнула им резко! Вода вокруг Огарёвой превратилась в лёд. Противница вытянулась, что струна, и тут же обмякла. Через мгновение призрачная плеть хлестнула, бахая красной паутиной над Чернавой, рассыпая сковавший её лёд. Но поздно, из носа, рта и зияющих глазниц магички хлынула кровь.
Убита, без шансов.
Многие заохали, стали раздаваться крики ужаса и даже истерика. Похоже, молодые ученицы не выдержали такого зрелища.
Мдя, жёстко. Вот тебе и будущая тёща, страшная женщина.
— Что ты наделала! — Закричал ректор отчаянно.
— Вмешательство в дуэль запрещено, — зашептались вокруг. — Он вмешался, вмешался. Он осмелился… сам ректор….
— Вы посмели вмешаться в дуэль, господин Голицын! — Объявила Морозова с торжествующей улыбкой. — Вы нарушили главный постулат «Бирса»! И теперь вам придётся за это отвечать.
Ректор кивнул удручённо и, не сводя почерневших глаз с мёртвого тела, поковылял к нему.
— Слишком много свидетелей, — комментирует одна из профессорш с восхищением. — Радею не отвертеться. Ну Галя, как хитро провернула, а.
Быстро опомнившись, я поспешил к Морозовой, расталкивая оторопевших зрителей и даже пнув коленом под зад одного из адептов–паладинов. Без всяких церемоний подскочил и подхватил её. И вовремя, ибо понял, что Галя еле на ногах держится. Но вроде увечий нет, от касания не ощутил трат резерва на лечение. Или она просто заблокировала всякое вмешательство.
— Ярослав, это ты, — зашептала. — Не надо, я… сама…
Ощутив моё плечо, она вообще расслабилась. Её ноги подкосились, успел подхватить, предотвращая падение. Подняв на руки, понёс её в здание, не обращая внимания на зевак и не слушая их галдёж. Успел только увидеть, встревоженный взгляд Ясмины, которая кивнула мне с некой благодарностью.
Неужели она была в теме? Как странно. Морозова нашла, кому доверить такую авантюру. Первокурснице.
Управление воробушком я вскоре потерял, выдвинувшись с полигона. Пустил его над лесом и прикинул расстояние, которое сумел держать его на поводке в своём сознании. Примерно двести пятьдесят метров. Полагаю, увеличение радиуса можно достичь тренировками. Ох уж этот воробушек. Уже не важно, что с ним станет, вряд ли его будут искать при таких–то событиях. Хорошо, что я не полез.
Морозова опустила голову мне на грудь, держась за шею слабо. Думаю, она очень удивилась, что несу её, как пушинку. За последние месяцы я стал значительно сильнее.
Когда доплёлся до входа, за мной уже собрался немалый хвост из зевак. В большом зале подскочили мастера в красных мантиях. Прибежала и лекарша. Пришлось будущую родственницу передать профессионалам.
На следующий день объявили, что князь Голицын освободил свою должность добровольно и убыл из Академии прихватив с собой Максимилиана. Вскоре выяснилось, что они повезли тело Огарёвой в тульское княжество.
Чернава в прошлом, мой секрет в относительной безопасности. И теперь я не знаю, радоваться мне или плакать. Что лучше? Быть под шантажом у грымзы или стать объектом ненависти её дочери Люты? Ведь по большому счёту её мать погибла из–за меня. Радей ей обязательно об этом скажет.
Если прежде, мои мысли были о стройке, и я с удовольствием сматывался в деревню по любому поводу, то теперь я не мог вылезти из Академии. Что–то не отпускало. Беспокоило ощущение собственной неправоты. Иной раз посещали мысли, что Морозову настигнет отмщение, и мне нужно быть рядом, чтобы защитить её.
Дошло до того, что ко мне стали часто прибывать гонцы от Иллариона, и многие вопросы я решал прямо у КПП, не снимая мантии.
Ясмина стала избегать меня, пусть я начал это первым. Между нами быстро выросла стена. И каждый раз, когда мы вынужденно пересекались в переходах, я старался сделать вид, что мы незнакомы. А она… вероятно, приняв правило игры, тоже так делала. Даже не сомневаюсь, что она узнала о моём новом статусе. Никто и не скрывал, что Суслов получил титул. Слух о том, что я помолвлен с дочкой Морозовой, разлетелся по Академии быстро.
А ещё стали поговаривать, что у Морозовой нихрена не шестой ранг, а уже девятый! Тогда, как и Огарёва не лыком шитая, скрывала, что имеет уже восьмой.
Неделю после шокирующей дуэли я не совался к Галине, просто не мог решиться. А затем появилась её старшая дочка. Она прикатила в карете утром после выходных. Я узнал это чучело, когда оно ворвалось в главный зал, и успел смотаться в столовку до того, как оно меня увидело. Лицезрев Ясмину после возвращения из Орла, я понял, что не желаю другую. Особенного некрасивую, грубую и тупорылую Остромилу.
Но миновать встречи со своей будущей женой мне сегодня не удалось.
За мной пришёл в аудиторию мастер Приказа прямо в разгар занятия по науке Удачи, где я стал чувствовать себя, как самый настоящий профессор.
Но мне напомнили, что я продажная шкура.
— Госпожа Морозова вызывает графа Суслова!
В кабинете Галины уже сидела Остромила. Увидев меня входящего, она вскочила и бросилась на шею, будто у нас жаркая любовь. Но грозный рык мамаши спас меня от грубых и неприятных объятий:
— А ну отлипни от него! Быстро!
— Да, маменька, — ответила та, вставая смирно рядом и подхихикнула, как дура.
Ещё с таким видом на иголках, будто мы вот–вот бросимся в кроватку кувыркаться.
Но Морозова осталась серьёзной, очень серьёзной. Как–то даже стала выглядеть пострашнее прежнего. Зная её реальные возможности, я понял, что всё это время слишком пренебрежительно к ней относился.
Я боялся электричества? Огня?
Вода задушит так, что никакое дерево не поможет, а в один момент она превратится в лёд, поражая всё, куда успела добраться, как это делают мои корни.
— Все формальности улажены, дети мои, — выдала графиня, развалившись на кресле вальяжно. — Празднование свадьбы назначено на седьмое октября в нашем калужском поместье у Боровиков. Приглашения для знати уже готовятся.
— Как чудесно, маменька! — Воскликнула дылда и захлопала в ладоши.
— Мила, веди себя достойно, — бросила Галина строго, прострелив её взглядом. — И впредь, до самой свадьбы никаких непристойностей в Академии чтоб не было. Увижу, узнаю, выпорю обоих. Вам ясно⁈
— Да, маменька, — произнесла тоненьким голосом Остромила. В котором я распознал серьёзную опаску. И понял, что мамаша её действительно порола. И это нихрена не метафора.
Галя на меня смотрит вопросительно.
— А я что? — Развожу руками.
— Ничего юноша, — хмыкнула. — Мила, не задерживаю. А вас, граф, я попрошу остаться.
Такой акцент мне перестал нравиться. Дылда вышла с прискоком. За ней снаружи дверь закрыл мастер с приказа. И мы остались вдвоём.
— Твой был воробей? — Первое, что спросила, не предложив даже сесть.