А ещё показалось странным, что снижающихся призрачных лепестков над местом действия стало на порядок больше, будто живая активность их притягивает.
Следующие два часа вроде всё тихо, а затем снова начинается переполох. Какая–то погоня, дальше на сушёном грибе, смахивающем на трёхметровое коноэ, сразу кучка аборигенов устремляются по воде к нашей башне под градом камней и бумерангов из кости преследователей.
Твою ж налево, я впервые сумел их рассмотреть! И даже рассмеялся себе под нос. Эти крыски очень смахивают на сородичей моего домового Баша. И в лодочке крыски, и на берегу крыски. Одни, мать их, крыски.
Лодочка вроде ушла от обстрела, но тут же за ней по водной глади устремились чёрные пятна, удлиняясь для скорости. Судя по суете спасающихся, они очень беспокоятся по этому поводу. И даже начинают кидать в чёрную массу камушки, отпугивая ближайших, но эффект не утешительный. Твари вроде пугаются, но их так много, что вскоре вся вода вокруг чернеет. Вижу, что преследователи появились на двух лодках, но тут же завернули обратно, явно согласившись, что этим ребятам кранты.
Я бы просто понаблюдал, как их жрут, но в лодочке увидел совсем уж крошечных мышек. Похоже, они спасают детей.
И сердце моё дрогнуло.
Глава 12Знакомство с аборигенами
Убегающие не стремились к самой башне. Понял это, когда они стали заворачивать вглубь водоёма к отдельно торчащих из воды островкам. Не до конца разрушенное здание оказалось, как нельзя, кстати. Но вот путь до него раза в три длиннее. Хотя чего я удивляюсь, они ведь думают, что здесь всё ещё сидят летуны.
Судя по тому, что в лодке дети, нападавшие на поселение победили и погнали этих бедолаг.
Первое чёрное пятно приблизилось к лодке вплотную и пошатнуло её. По другому борту подтянулось второе, и беглецы встали зажатые. Одна крыска забила костяным веслом по жиже, но тут же в ответ полетели тонкие щупальца, хватающие ретивого. Тот стал срезать их кинжалом, но приставучая тварь полезла на лодку, перетекая по борту и продолжая стрелять новыми язычками.
Очень не хотелось будить Гайю, но она сама вскочила, когда я натянул тетиву «Ветерка». До лодочки метров пятьдесят, а я давно не упражнялся в точной стрельбе. Поэтому выстрелил, стараясь не упускать контроля над стрелой. Благодаря чему она вошла чётко в атакующую тварь. И пропала в чёрной жиже без следа. Думал, в холостую вышло, а нет. Существо испугалось, бултыхнувшись в воду. Но чуть не утянуло с собой крыску, которую успели придержать собратья едва–едва.
Вторую тварь я прошил более уверенно. А затем пустил ещё по стреле в новых. Гайя быстро подключилась к атаке, выстрелив три раза, и посмотрела на меня вопросительно.
И действительно, эффект вышел слабый, твари снова полезли, не получив весомого урона от стрел. К этому времени крыски попытались ускориться, заработали лапками, живее налегая на вёсла. И уже стали посматривать на нашу башню.
Понимая, что наши стрелы тварям, что кошачий пердёж, перехожу к древесной магии. Стреляю пикой с кровью в самую рьяную гадину у лодки. Почуяв касание с плотью, посылаю сигнал, и снаряд разрывается, выпуская волоски. Прохожу по эластичной неплотной массе, которая перерастает в жилы, а дальше пронизываю мешок желудка и нервный центр. После чего натравливаю своего аватара на другую тварь.
Пускаю пику ещё в одного и делаю то же самое. Вода начинает бурлить вокруг лодки, приобретая жёлтый окрас! Всё больше «пятен» ввязывается в драку. Такое впечатление, что они начали сходить с ума, как только я основательно пустил кровь.
Крыски на лодочке замерли, как мышки и смотрят по сторонам, пребывая в полном замешательстве. Но тут слева со стороны наглухо затопленных заросших руин раздался сильный всплеск! И я даже успел увидеть спину, смахивающую на крокодилью. И габариты не утешительные. Там гадина метра под четыре. То ли рыба, то ли крокодил!
Чёрные кляксы, какие не успели ввязаться в месиво, стали спешно расползаться, истончаясь до змей. Видимо, почуяли приближение более опасной твари.
Беглецы закричали отчаянно тоненькими голосками, погребли к берегу, до которого им путь не близкий, а тварь уже хреначит, как акула, так и не погрузившись до конца. Видно, как мелькает то меж каменных плит, то грибных наростов. Прицелиться в неё сложно, слишком много препятствий на пути.
— Им конец, оставь, — слышу от Гайи.
— Прикрой, я попробую их вытащить, — говорю и спешу вниз.
В окошке второго этажа мне удаётся высунуться, где я понимаю, что не достану корнем, если просто пущу его из руки. Быстро собрав солдатика из мёртвого дерева, пускаю его в воду с корнем, который тяну от себя, не прерывая контакта. Попав в воду, солдатик начинает работать ручками и ножками, но перемещается слишком медленно. Поэтому, посылая сигналы через корень, ращу у него лопасти в заднице и превращаю в моторную лодку.
Мерцание падающих сверху лепестков мешают сосредоточиться, но я пытаюсь изо всех сил не потерять концентрации.
«Нефтяные пятна» начинают живенько реагировать на моего солдатика. Но он стремительно приближается к лодочке, рассекая ряску. Тем временем Гайя пытается выцелить крокодила, которому до лодки уже ластом подать. Слышу, как бултыхнулась одна стрела, затем в тварь всё же бьётся вторая. И, похоже, отскакивает.
— Сюда гребите! — Кричу идиотам. Машу им руками.
Один крысёныш замечает меня. Смотрит своими чёрными глазками–пуговками. А затем обращает внимание на спешащую к ним мою «водомерку».
— Я помогу! Вытяну вас! — Пытаюсь втолковать намерения.
Но эти только живее пытаются уйти к берегу, а там их уже встречают чёрные тени.
— Гайня! Лодка! — Кричу подруге. И она верно всё понимает, пуская стрелы по тварям вокруг, чтоб их хотя бы спугнуть.
А тут и человечек мой подплывает, хватаясь. Дальше уже дело за корнем, который вгрызается в лодочку. Как только убеждаюсь в прочности хвата, тут же тяну на себя. Крысок мотнуло от резкого толчка, зато почти все побросали свои бесполезные вёсла.
Пока тяну в поле зрения попадает и наш крокодил. Активирую «Змеевик»! И за три метра до лодки поражаю его стрелой. Змея вгрызается в шкуру, как миленькая, пропадая внутри. Монстр замедляется, и лодка успевает проскочить, хотя он должен был её протаранить.
Крик абригенов не утихает, но теперь он кажется более радостным. Подтащив лодку, я спускаю к ним несколько толстых корней, которые закрепляю наверху поперечной палкой.
Высовываюсь, а эти дебилы смотрят на меня, как цыплята. Никто не поднимается.
— Поднимайтесь, мыши долбаные, ау? — Зову их. И так и сяк, и жестами, скоро плясать начну.
А там ещё рыбина, кстати, не сдохла! Беснуется рядом, вот–вот ударится в лодку. Кажется, змеюка внутри доставляет ей массу неудобств, но всё никак не убьёт. Гайя ещё сверху стрелами лупит.
— Всё, не трать боезапас! — Кричу подружке.
Эти начинают взбираться живенько. Да неужели!
Наверху в окошко выглядывают, не решаясь перелезть. Отхожу подальше, только тогда вползают, вставая на двух ногах, как люди. Пять взрослых, трое детишек, все в лохмотьях из какого–то волокна, похоже, из грибов сделанного. Сумочки наперевес, мешочки. Сами худые, бледные, без слёз не взглянешь. Зато бусы у всех, украшения из камушков.
В кучку сбились, прижимаясь друг к другу, хвостики крысиные поджали, стараясь не шевелиться и не дышать. Только у одного ножик, сделанный из лезвия таракана, вижу на поясе, остальные ничем не опасны, вроде как.
Судя по тому, что смотрят чётко на меня даже в полумраке, видят неплохо.
Сверху обозначилась подружка.
— Всё нормально? — Спросила деловито.
— Да, — ответил, и тут же спохватился. Крыски и сами засуетились, потому что лодочка заскрипела отчаянно.
Подскочил к окошку, аборигены шарахнулись в разные стороны. Мощным рывком поднял лодочку и подвесил на корне. Ещё бы немного, и в неё бы затекла ушлая тварь. А следом бы врубилась рыбина, которая всё никак не сдохнет.
Без этой лодочки аборигены с башни на берег не переправятся, когда всё уляжется. Чтоб с ними не нянькаться, я должен об этом позаботиться.
Они и сами не в восторге от нашего общества. С противоположной стороны от меня вжались в стену. Взрослые собой детей закрыли, те из–за них выглядывают. Крыска с кинжалом очень уж смахивает на моего домового. У этого бусы из косточек, ушки блинные проколоты везде, одно даже порвано. В общем, матёрый боец, судя по всему.
Опомнившись, тихо перешёптываются друг с другом, попискивая. Забавно наблюдать человеческие ужимки. Но вот ничерта не понятно, о чём они сговариваются.
— Это язык падших, — слышу от старшего духа Сорняка. И кривлюсь от боли с непривычки.
Крыски сразу обращают на это внимание. Похоже, они штудируют на мне каждый пунктик, пока я с ними на одном этаже.
Повелел переводить для Первого духа, чтоб тот передавал мне более нежным голосом. Думал начнёт суфлировать, а тут несуразные звуки стали приобретать смысл. Вскоре я стал понимать, что они болтают. Похоже, мои духи всё больше сливаются сознанием со мной в единое.
— Что с этим страшилой? — Говорит одна взрослая крыска другой писклявым голосом.
— Он хочет нас сожрать? — Слышу ещё от одного почти таким же.
Аж на смех пробирает. Но я держусь из последних сил.
— Отобрал добычу у пиявок и сома, — продолжают шептаться. — Чтобы припасти себе. Он и коршунов прогнал. Но не тронул их яйца.
— Тоже припас…
Пытаясь наладить контакт, задаю задачу духам, чтоб научили говорить. Нужно просто повторять звуки с определённым значением.
— Все…м при…вет, — озвучиваю неуверенно. Закашлял следом, потому что горло запершило от таких изречений.
Услышав знакомый язык, крыски перестают дышать.
— Я не враг, — продолжаю. — Можете не бояться.
— Мы и не боимся, — заявляет абориген с ножом. — Если не тронешь нас, мы не тронем тебя.
Какой самоуверенный коротышка.