— Не все женщины настолько чувствительны — или настолько робки. — Он подумал немного. — Может, ты быстрее привыкнешь, если я посмотрю сначала на все твои местечки?
— Нет! — Еще показывать ему не хватало!
— Ни за что!
Ранд еще глубже задумался.
— А, может, тебе будет удобнее, если я сначала на вкус попробую?
— Нет!
— Я же пробовал на вкус твои груди, и тебе понравилось.
— Это другое дело. — Ранд улыбнулся, видя ее возмущение, и эта улыбка еще больше рассердила ее.
— Ты надо мной издеваешься.
— Дай мне попробовать, и сама все поймешь.
Ну и, разумеется, он настоял на своем. Может, ему и хотелось позабавиться ее замешательством, но Силван нимало не сомневалась, что этот законченный ловелас именно так и привык с женщинами обращаться, чтобы уж все удовольствия разом получить. Хотя, что греха таить, и ей это понравилось тоже. Как он и обещал.
Но Ранду этого было мало.
— Ты так и не разрешишь мне тебя потрогать?
Он надул губы, изображая обиженного мальчишку, в то время как тело его недвусмысленно свидетельствовало о том, что это зрелый мужчина со всеми своими мужскими потребностями.
Силван, сама возбужденная его ласками, только кивнула.
Разрешение он получил, и его нахальные пальцы поспешили воспользоваться им как можно быстрее.
— Как же мне хорошо сейчас! — сказал Ранд. — Нам надо будет ходить сюда почаще и…
— Я и не подумаю ходить сюда. — Да я тебя уговорю.
Очень уж самоуверенно он вел себя, хотя, честно говоря, имел для этого все основания. Разве вот сейчас Ранд не добился от нее всего, чего хотел? И способен добиться еще большего. Он слегка погладил ее между ног, и Силван пронзила дрожь удовольствия. Что-то пульсировало внутри ее тела, и ощущение было несказанно приятным.
Силван ужаснулась, представив себе, как она выглядит со стороны: сорочка и лиф скомканы на талии, юбка задрана, панталоны расстегнуты, а сама она этакой всадницей оседлала мужчину. Мужчину, спасенного ею от смерти. Мужчину, весь вид которого ясно свидетельствовал о том, что жизнь для него прекрасна. Таким радостным и свободным она его никогда не видела.
Стоило жертвоприношения… Только вправе ли она говорить о какой-то жертве с ее стороны? Его пальцы продолжали делать свое дело, находя самые чувствительные местечки на ее теле. Силван уже не сдерживала свои стоны. А Ранд был очень доволен.
— Такие звуки означают, что я делаю это правильно. Тебе наши занятия по душе, правда?
Зачем спрашивать, если он и так знает ответ?
Но Ранд не унимался.
— Тебе нравится этим заниматься? Да или нет?
Она не отвечала.
Тогда Ранд вдруг убрал руку с ее тела. Силван невольно потянулась к нему.
— Чтоб потом не говорила, что я тебя заставил.
Теперь его руки рыскали по ее телу безо всякого стеснения. Ее соски напряглись, пальцы судорожно сжались, она запрокинула голову и поглядела в небо. Никогда не было у нее такого чувства: вот-вот, и она взлетит.
— Еще немного, милая. Чуть выше. — Каждое его указание продвигало ее по пути к блаженству. Все ближе к раю.
— Отдохни. Дай себе передохнуть немного. Отдайся этому.
Ветер обдувал ее кожу, солнце ласкало ее своими яркими утренними лучами, а она сосредоточилась на том, чтобы расслабиться, взлететь выше, отдать всю себя этому — чем бы это ни было.
Потом какая-то неведомая сила сжала судорогой ее тело, приподняла и кинула навстречу Ранду — ближе, еще ближе, пока они не слились в единое целое.
Ей нравилось это. Она упивалась каждым новым движением. Ей хотелось еще и еще, И Ранд щедро делился с ней своим опытом, умением и своей страстью, одаряя ее тем, чего она требовала, и даже сверх того.
А потом это стало сходить на нет. Исподволь, понемногу ритм замедлялся, и Силван вновь смогла осознать, где она находится, увидеть солнце, море, воздух…
И, осознав все это, вернувшись снова в знакомый мир, Силван попыталась вернуться и к обычной своей манере поведения — насмешливой и холодноватой. Почему-то ей не хотелось, чтобы Ранд догадался о том, какое сильное потрясение она испытала.
А вот Ранду никакой такой будничности или благопристойности вовсе не хотелось. Он потянулся к ней, бормоча:
— Иди сюда.
Схватив Силван за плечи, он притянул ее к себе, устроив ее голову у себя на груди. Она слышала, как колотится его сердце, хотя не понимала, почему. Ему-то такие занятия, должно быть, не в новинку.
Она уже собиралась спросить его об этом, как вдруг невдалеке хрипло проскрипела какая-то птица, и Ранд бросил:
— Проклятие! — Он грубо отпихнул ее от себя, а когда она попробовала поднять голову, чтобы оглядеться, он тут же шикнул:
— Пригнись пониже!
Ниже? Куда уж ниже? Она и так была внизу, и вот ее сорвали с ложа удовольствий И швырнули в море унижения.
— Ранд, что такое?
— Оденься, — отрывисто приказал он, не глядя на нее.
Еле сдерживая слезы, Силван пыталась натянуть сорочку на плечи и юбку на ноги.
Услыхав хриплые звуки, она замерла и прислушалась. Опять та птица. Недовольная. В скрипучем голосе слышится злоба. Казалось, птица гневается.
Лишь теперь она поняла, чем так озабочен Ранд. Кто-то застал их врасплох. Кто-то.., да не один, вон их сколько там — Гарт, герцог Клэрмонтский. Джаспер. И его преподобие отец Доналд.
Гарт стоял посередине гостиной и так размахивал своей прогулочной тростью, что можно было подумать, он дирижирует оркестром. — На природе, значит, миловаться вздумали? Ранд, ты что, обезумел?
Ранд только поморщился, слушая эти более чем обоснованные и как нельзя более уместные обвинения. Ну да, он сошел с ума. Обезумел от Силван, То, что он затеял с намерением лихо покончить все счеты с жизнью, обернулось роскошным опытом в области любви. Безмолвный величавый гнев викария, громогласное негодование Гарта, смущенная озабоченность Джеймса — что все это по сравнению с той бурей чувств, которая бушевала в его груди? Низко склонившись к Силван, Ранд пробормотал:
— Еще бы час. Один бы часик только — и я бы тебе показал, на что способен.
— Час?
Он закутал ее в свою белую сорочку, чтобы прикрыть наготу, и Силван вовсе не хотелось отдавать эту сорочку назад, даже если ему дадут новую рубаху, а ее постараются нарядить во что-то более женственное. Пока же она бросила попытку закатать рукава и недоверчиво глянула на него.
— Почему час?
Он что-то прикинул в уме.
— Может, больше. Мне всегда нравилось растягивать это занятие.
— Ш-ш-ш! — Она бросила быстрый взгляд в сторону священника, лицо которого выражало праведный гнев. — Услышат.
До ушей Гарта вряд ли долетели их слова, и он уж точно ничего бы из них все равно не понял, даже услыхав, но поглядел он так, что ясно стало: не нравится ему как-то веселое настроение Ранда. Его милость возвысил свой глас и указал на Джаспера, топтавшегося где-то рядом и не спешившего подойти.
— Джаспер вне себя был, когда явился домой и не застал тебя в постели. И он меня поднял снова… — В голосе Гарта звучало негодование.
— Так вот почему Гарт так разошелся. — Ранд лихо подкатил на своем слегка побитом кресле поближе к Силван. Вид у нее был, как у брошенного ребенка, да вдобавок еще обиженного, и ему хотелось оградить ее от все сильнее сгущающегося неодобрения его родни. — Ему просто выспаться не дали.
— ..и мы опять устремились на поиски, теперь уже вас обоих.
Леди Эмми и тетя Адела как раз вышли на террасу, когда процессия подошла к дому. Кловер Доналд, по обыкновению, старалась держаться в тени. Его преподобие Доналд немедленно проинформировал дам о смысле случившегося. Мать Ранда была потрясена и оскорблена. Тетя Ранда была потрясена, но являла собой христианскую кротость. Кловер Доналд всплакнула. А в самой середине находилась Силван, и на нее, беднягу, и обрушивалось всеобщее негодование.
Гарт продолжал свою гневную речь:
— Да если бы я не вспомнил слова Джеймса о том, что вы любите бывать в Буковой ложбине, мы бы вас до сих пор не отыскали!
— Вы бы тогда нас хотя бы не спугнули. Ранд проворчал это себе под нос, но Гарт, должно быть, услышал и окончательно взорвался:
— Тебе все шуточки. А мы застали тебя с мисс Силван…
— Ин флаграите деликто (С поличным; (застать) в момент свершения преступления или при наличии неоспоримых улик (лат.)) — Это подал голос разбирающийся в юридических тонкостях Джеймс. Он только что вошел в комнату фланирующей походкой.
Заметив, как съежилась Силван, Ранд начал:
— Ну, если точно, то мы…
— Стоит только заснуть, и пропустишь все самое интересное, — меланхолически вздохнул Джеймс. — Почему в этом доме все самое увлекательное происходит по ночам?
— Заткнись, Джеймс. — Голос Гарта набрал силу и зазвучал громко и выразительно. — Ранд, она же вся в синяках и царапинах.
— Я со скалы упала, — оправдываясь, объяснила Силван.
Гарт не слушал, да и не хотел слушать.
— Как ты мог сотворить такое с женщиной? Силван прошептала:
— Если точно, то не он…
— Конечно, не он. Он тут ни при чем. — Тетя Адела, вышагивая от камина до двери, нервно комкала воротник своего платья. — Это все твоя вина, Гарт. И я надеюсь, что впредь ты станешь прислушиваться ко мне, когда я указываю тебе на общеизвестные истины. Мисс Силван заманила нашего бедного мальчика. Вот нам награда за то, что мы пригрели на своей груди змею.
Ранд не выдержал:
— Да какая она…
— Она не змея, — подала голос с дивана леди Эмми, комкая кружевной платочек. — Девочка просто сбилась с пути истинного, а наш Ранд этим воспользовался.
— Тогда почему у него синяки? — потребовала ясности тетя Адела.
Силван с Рандом озадаченно переглянулись, и у Силван на этот раз не нашлось никакого объяснения. Они оба были побиты. Это потому, что Силван так лихо налетела на разогнавшееся кресло на колесах. А в кресле сидел Ранд.
— Знала б она, — вполголоса заметил Ранд, обращаясь к Силван.