дарственному запрету на колдовство. Колдунье удалось вызвать из-под земли дух Шмуэля, который видела только она сама, но не царь; пророк предстал перед ней в своем земном обличье — как седобородый человек в длинных одеждах. Потревоженный Шмуэль осудил царя за использование запрещенных практик, предрек ему скорую смерть и потерю царства и исчез обратно под землей.
Все это показывает значительный разрыв с практиками, традиционными для ханаанейского региона. Так, тексты почти не сохранили упоминаний о культе предков. Между тем такой культ играл большую роль в жизни, в частности Угарита. Духи покойников были известны под названием rapi’uma; по праздникам им ритуально подносили еду, рассчитывая на их поддержку в жизни. Корень rp’ может быть связан со значением «лечить»; в таком случае rapi’uma могли обладать целительскими функциями.
Rapi’uma известны в Библии как рефаимы (rǝp̄ā’îm), однако всегда встречаются в негативных контекстах. Одна из групп этих контекстов также связана с представлениями о влиятельных покойниках, однако на этот раз скорее устрашающих, а то и зловредных. Например, в Книге Притчей Соломоновых глупый юноша, последовавший за аллегорической фигурой развратной жены в ее дом,
…не знает, что там мертвецы (rǝp̄ā’îm), —
что в Шеоле все ее гости! (Притч. 9:18, ср. 2:14)
Есть возможность понимать это предостережение как указание на образ покойников, утаскивающих сбившегося путника за собой в подземное царство: быть может, перед нами последний след подобного представления древних израильтян.
Тем интереснее вторая группа контекстов, в которой рефаимы предстают уже как древний народ, отличавшийся исполинским ростом и населявший земли к востоку от Иордана. Согласно Второзаконию (3:11), в столице царства Аммон (совр. Амман) хранилась кровать последнего из рефаимов, легендарного башанского царя Ога, которая составляла около 4,5 м в длину и 2 м в ширину. В соответствии с этой группой сказаний рефаимы были народом великанов (или, по крайней мере, включали в себя таковых) и были уничтожены моавитянами и аммонитянами на заре железного века.
В этом втором контексте узнается другой тип представлений: мегалитические постройки прошлого часто наводят жителей определенных территорий на представления о расе гигантов, населявшей те же земли в незапамятные времена. Согласно древнеизраильским представлениям, встречались отдельные великаны и при завоевании израильтянами Ханаана (Чис. 13:23, ср. Суд. 1:20). Они называются детьми Анака (буквально просто «великана») и рассматриваются как отдельная вымершая раса людей.
Вполне вероятно, что два этих значения слова «рефаим» — мертвецы и великаны — были связаны между собой. Можно предполагать, что израильтяне, знакомясь с властными покойниками местной городской традиции, отождествили рефаимов как духов древних царей-великанов. Таким образом, они переняли ханаанейские представления об исполинского размера призраках, однако рассматривали их как чужих и враждебных. Косвенно в пользу представления о рефаимах как о духах-великанах говорит и название ущелья Эмек Рефаим (букв. «долина рефаимов») в окрестностях Иерусалима, сохранившееся с библейских времен до сего дня. Возможно, долина была названа так за свою ширину, в связи с которой она считалась дорогой, проложенной в древности духами-исполинами.
Возможно, другая форма культа покойников — предположительно, связанная с кочевыми предками израильтян — отражена в феномене домашних идолов терафимов (терафах). О терафимах известно, с одной стороны, что они представляли собой культовые изображения, хранившиеся в частных домах, в связи с чем в них предполагают в том числе покровителей семьи[81]. Они также были достаточно компактными для перемещения с места на место; так, в Пятикнижии супруга Якова, Рахель, переселяясь с мужем из Верхней Месопотамии в долину Иордана, пытается похитить терафимов своего отца и прячет их в своих вещах. В другой истории (1 Цар. 19) фигурку терафима подкладывают в постель, чтобы выдать за спящего Давида, из чего следует, что терафимы могли быть подобны погрудной фигуре натурального размера. К терафимам также могли обращаться как к оракулам (Зах. 10:2).
Долина Рефаимов в окрестностях Иерусалима. Современная фотография.
Jose HERNANDEZ Camera 51 / Shutterstock
Этимология слова «терафим» неясна. Позднейший раввинистический Таргум (Псевдо)Йонатана (I тыс. х. э.) сообщает, что они изготавливались из черепов принесенных в жертву первородных детей; головы особым образом консервировались, а под язык им клалась металлическая пластинка с волшебным заклинанием. Скорее всего, это лишь фантазии позднейшего читателя; тем не менее любопытно, что почитание консервированных — загипсованных — черепов действительно существовало в Ханаане, однако за много тысяч лет до израильтян. Такие черепа находят в Иерихоне и других первогородах, созданных около 9000-х гг. до х. э. Возможно, терафимы представляли собой позднейшую, уже не связанную с непосредственными черепами форму репрезентации тех же представлений.
Отдельная традиция, связанная с великанами, использует для них слово «нефилимы» — гиганты (в синодальном переводе — исполины, букв., возможно, «вызывающие удивление»)[82]. Мы находим ее в книге Бытия в связи с началом Всемирного потопа, однако в действительности она, по всей видимости, некогда существовала отдельно. Согласно ей, в древности на свете жило много великанов-богатырей, которые были полулюдьми, полубогами:
Когда стал человек размножаться на земле, рождались у них и дочери. Увидели сыновья богов (bǝnê-ʾēlōhîm) дочерей человека, что хороши они. Так что взяли жен из всех, каких выбрали. <…> Гиганты (nǝp̄īlîm) жили на земле в те дни и позже, когда входили сыновья богов к дочерям человека; это — те самые богатыри, о которых издревле слава.
Сегодня в тексте немедленно за этим следует сообщение, что земля переполнилась преступлениями людей, в связи с чем Творец пожалел, что создал их. Это формирует негативный контекст для сообщения о нефилимах. Однако сам фрагмент, — в том числе его утверждение, что речь идет об «издревле славных» богатырях, — заставляет предполагать, что первоначально отношение к нефилимам было более позитивным. Тем не менее, в связи с краткостью фрагмента, этот первоначальный контекст был полностью утрачен традицией; в итоге позднейшие читатели библейского текста — например, авторы книги Стражей (III–II вв. до х. э.) и книги Юбилеев (II в. до х. э.) — будут относиться к нефилимам как к катастрофическому, а не достославному явлению. Согласно книге Юбилеев, именно их появление стало причиной потопа, а оставшиеся после их гибели бестелесные божественные души сделались духами болезней, страстей и соблазнов.
Известны и другие виды или формы духов. Так, мы уже упоминали о служебных духах, вселявших в людей пророчество; с другой стороны, существовали и злые духи, олицетворявшие душевные болезни. Так, упоминается, что временами дух (или «злой дух от Бога») овладевал царем Шаулом (Саулом), вынуждая его совершать импульсивные действия нечеловеческой силы: разрубать быков на части (1 Цар. 11:6–7), бросать в окружающих копье (1 Цар. 18:10ff, 19:9ff). Приступы «духа» частично облегчались игрой на музыкальных инструментах — тогда он отступал. Неизвестно, как именно соотносились первоначально эти духи с рефаимами или нефилимами, однако в библейских текстах они уже предстают целиком подконтрольными Господу и приходящими по Его приказу.
Таким образом, среди древних израильтян мог существовать целый спектр представлений о потусторонних существах, которые частично коррелировали с культом мертвых и иногда противостояли ему, а также отчасти связывались с исполинским ростом. Покойники могли являться с пользой или вредом для живых, однако в целом представления о посмертной жизни были развиты достаточно слабо. Отдельную группу существ могли представлять собой полубоги (нефилимы), которые со временем стали восприниматься как злые духи.
Итак, мы видим, что до становления еврейского монотеизма, и даже параллельно с ним, у древних израильтян могли существовать представления, близкие к представлениям других народов Ханаана. Часть из них была полностью отвергнута, часть — отошла на второй план и сохранилась в библейских текстах лишь более или менее случайно. Сохранившиеся следы в большинстве случаев уже отражают влияние новых, монотеистических представлений, в связи с чем архаические образы и мифологемы претерпевают смысловое или внешнее изменение. В одних случаях они купируются и вставляются в новый контекст — например, соотносятся с событиями Священной истории. В других они используются как метафоры в сфере теологии или даже политики: для обозначения Египта, Вавилона, Тира и других фигурантов глобального процесса в Восточном Средиземноморье. Как живые архаические мифы они замолкают. Потребуется еще несколько сотен лет, чтобы в мире уже утвердившегося монотеизма и канона Писания они стали предметом внимания мистически настроенных комментаторов, которые будут пытаться заново восстановить устную мифологему через ее случайное упоминание в священном тексте. Хотя некоторые из архаических мотивов и образов таким образом восстановятся и повторно повлияют на еврейскую картину мира в дальнейшем, все же на какой-то период они целиком утратят мифологический характер и растворятся в библейском тексте, разложатся, потеряют буквальное значение. Это будет знаменовать торжество совершенно иного типа мышления.
Отдельные боги будут забыты и запрещены, а элементы их образа перейдут Единому Богу; на смену мифа о его деяниях придут, с одной стороны, история, а с другой — теофания. Конечно, теофания будет содержать черты архаической образности, однако они будут усложняться и делаться все более и более трансцендентными. Женский образ исчезнет целиком, чтобы возродиться, как и ряд других образов божеств-спутников, в виде свойства, атрибута Единого — Мудрости. Борьба с хаосом будет абстрагирована и со временем превратится в творение порядка из ничего одним лишь Божественным Словом. И все-таки архаические образы раз за разом будут снова проступать сквозь конструкции монотеистического мышления.