— Ты будешь драться или бегать? — спросил гном.
В следующую секунду Кормик уже набросился на него и, рискуя попасть под удар дубинки, хлопнул по лицу сначала слева, потом справа. От неожиданности карлик оторопел, и монах молниеносно отскочил назад, запрокинув голову, чтобы дубинка не задела ее. Когда грозное оружие пронеслось мимо, он схватился за него и стал пригибать к земле, а левой рукой резко ударил поври по волосатому лицу и тут же снова подался назад, опасаясь контратаки слева.
— Три-ноль в пользу парня, — засмеялся Маквиджик.
Но Прагганаг только фыркнул, будто ничего и не почувствовал. Издав рык и неистово размахивая дубинкой, он опять пошел в наступление. Кормику оставалось лишь уклоняться и отступать.
— Хватит мельтешить! — поддразнивал его Прагганаг.
Вдруг гном рванул вперед, размахнулся и со всей силы обрушил дубинку на врага, но монах оказался слишком далеко. Более того, поври с удивлением обнаружил, что оружие выскользнуло из его рук и улетело неизвестно куда, а Кормик уже развернулся и идет прямо на него. Подпрыгнув, юноша обрушил на гнома двойной удар ногами — в голову и в грудь, — от которого тот отлетел назад и повалился на землю.
Прагганаг перевернулся на живот и попытался встать, но тут же больно получил коленом по голове, потом еще и еще. Даже когда гном впился зубами Кормику в ногу, монах сумел проворно освободиться, так что на коже остались лишь царапины.
Кормик навалился на Прагганага и стал заламывать ему руки. Обычно это гарантировало победу, потому что вся верхняя половина туловища противника становилась беспомощной, но Кормик еще ни разу не применял двойные тиски — так назывался прием — к поври.
С невероятным усилием Прагганаг поднялся на ноги. Кормик, оказавшийся на нем верхом, пытался раскачиваться и вертеться, чтобы враг потерял равновесие, но Прагганаг, будто обезумев, закружился то влево, то вправо, то опять влево, стуча тяжелыми ботинками по камням.
Кормику показалось, будто он объезжает быка. Ноги его болтались в воздухе, и, когда Прагганаг вдруг пустился бежать, с ним ничего нельзя было поделать. Юноша сполз по спине гнома немного вниз, пытаясь затормозить ногами, но тщетно. Поври со страшным ревом мчался куда-то. Внезапно на полном ходу он наклонился вперед, крепко ухватил своего назойливого седока за запястья и взвалил на себя, как мешок. Кормик разгадал его намерение в самый последний момент, когда увидел, что они несутся прямо на скалы. С безрассудством, свойственным только этому народу, Прагганаг врезался в них, буквально припечатав бедного юношу к самой большой глыбе.
На долю секунды оба замерли, напоминая раздавленный помидор, а потом свалились на песок.
«Вставай!» — приказал себе Кормик, с трудом выбираясь из-под камней и хватая ртом воздух.
Он плохо понимал, где он и кто эти гогочущие карлики в кроваво-красных беретах, но отчетливо осознавал одно: если не подняться, то ему конец.
Не успел монах встать с колен, как на него обрушился удар дубинки. Отчасти инстинктивно, отчасти благодаря долгим часам обучения военному искусству Кормик успел защититься левой рукой. Острая боль пронзила все его тело, но тренированные мускулы послушно и четко выполняли заученные движения.
Левой рукой он схватился за нижнюю часть рукоятки дубинки, правой — прямо над местом, где ее держал противник, и вывернул оружие из рук Прагганага. Крякнув, Кормик с размаху поразил его толстым концом дубинки прямо в глаз. Голова карлика откинулась назад, он зашатался. Но абелиец не отставал, осыпая врага все новыми ударами. Прагганаг пятился, уворачиваясь и защищаясь, пока в конце концов не повалился на землю, чем вызвал ободрительные возгласы Маквиджика и остальных.
Кормик в душе праздновал победу, уверенный в том, что не даст гному подняться, пока тот не сдастся. Прагганаг перекатился со спины на плечо и резко выбросил вперед левую руку, но юноша ждал этого удара. Он лишь немного пригнулся, думая, что сможет без труда блокировать его, и уже готовил дубинку для ответа.
Но результат атаки оказался совершенно неожиданным.
Руку Кормику словно опалило огнем. Он попятился, уронил дубинку и схватился за непонятно откуда взявшуюся рваную рану. Только когда гном вскочил на ноги и подошел к нему совсем близко, монах разглядел в его левой руке окровавленный топор.
— Но как?.. — только и смог выговорить юноша и, споткнувшись, сел на песок.
Прагганаг приближался, зловеще посмеиваясь, но Кормик уронил руки в знак того, что защищаться бесполезно. Как мог он, человек из плоти и крови, противостоять металлическому топору?
— Чур, я первый буду окроплять берет! — заявил Прагганаг товарищам, когда подошел совсем близко.
Он занес топор высоко над головой и обрушил его с такой силой, что перерубил бы юноше руку, если бы тот вздумал ею защищаться.
Кормик и в самом деле поднял руку, но не для того, чтобы заслониться. Он хотел высвободить волшебную силу магнита, который успел нащупать в своем кисете и теперь держал в вытянутой руке. Сквозь самоцвет металл топора был виден так же хорошо, как в солнечный полдень. Движимый отчаянием сильнее, чем любым другим чувством, монах послал всю свою энергию в камень, пробуждая в нем бурно нарастающую магию.
Он хотел заставить топор отклониться в сторону магнита, но вместо этого, снова повинуясь инстинкту, сделал все с точностью до наоборот. Стоило ему разжать ладонь, как заряженный самоцвет с невероятной скоростью взмыл вверх и поразил металлическое оружие.
Оглушительный грохот, от которого загудели все камни острова Часовни, отозвался в самых дальних концах Митранидуна. Удар был настолько силен, что топор соскочил с рукоятки и угодил гному прямо в уродливое лицо.
Камень отлетел далеко-далеко. Прагганаг пошатнулся, на его щеках и поперек носа показалась полоска крови. Он пытался устоять на ногах и рычал от боли, не в силах побороть оцепенение, растекавшееся по всему его дородному телу.
Поври упал на колени и не понял, как это произошло. Через миг он уже лежал на песке, даже не догадываясь об этом.
Кормик вновь схватился за свою раненую руку и, спотыкаясь, подошел к поверженному гному. Он наклонился, стянул с Прагганага берет и, взяв его за волосы, приподнял из грязи голову.
Карлики обступили место сражения. Казалось, они были весьма недовольны столь неожиданным исходом.
— Что за чертовщина здесь произошла? — нахмурился Маквиджик.
— Ты же сказал, что я знаю правила, — напомнил ему Кормик.
На какое-то мгновение Маквиджик задумался, потом повернулся к товарищам и от души рассмеялся. Остальные гномы тоже стали ухмыляться.
Только Прагганаг не подавал признаков жизни, и Маквиджик тут же посерьезнел.
— Неужто ты его совсем убил? — спросил он.
Кормик внимательно посмотрел в лицо Прагганагу, которое превратилось в кровавое волосатое месиво, затем отпустил его, так что гном снова уткнулся носом в песок, и отошел. Двое поври подбежали к товарищу и бесцеремонно поставили его на ноги, для верности шлепнув пару раз по лицу.
— Ох, какого дьявола?.. — пробормотал наконец Прагганаг.
Из-за распухших губ его слова были едва различимы.
— Какого-какого, — отвечал Маквиджик. — Парень хорошенько отделал тебя, дубина! И выиграл.
— Я отомщу!
— А вот и нет! Ты заткнешься и сварганишь себе новый колпак! — С этими словами Маквиджик поднял с земли берет Прагганага.
Разъяренный поври отпихнул одного из гномов, поддерживавших его, и заехал бедняге кулаком прямо в глаз, когда тот попытался снова схватить его.
— Ты не посмеешь! — кричал Прагганаг вслед Маквиджику, который с беретом в руке направился к победителю.
— Тебе надрали задницу, вот и расплачивайся, как договаривались, — отозвался гном.
— Да пусть он оставит его себе, — попытался вмешаться Кормик, понятия не имевший, что делать с пропитанным кровью головным убором поври.
Но Маквиджик пропустил его замечание мимо ушей.
— Проклятье! — выругался Прагганаг, выскользнул из рук второго гнома, полным ненависти взглядом пригвоздил его к месту, затем бросился за Маквиджиком.
— Человек сдержал слово и вышел на бой, а ты что же, хуже? — спросил тот.
— Ты не отдашь ему мой колпак!
— Не нужен он мне, — снова вставил Кормик, но никто его не слушал.
Маквиджик обернулся к подошедшему Прагганагу и поднял руку с беретом высоко над головой, другой будто защищаясь.
— Отдай! — потребовал Прагганаг.
Видя, что приятель и не думает слушаться, он с размаху ударил его по лицу, но тут же поплатился за это, ибо Маквиджик молниеносно полоснул его чем-то по горлу.
Прагганаг изрыгал проклятия, но раздавалось лишь кровавое пузырящееся бульканье. В руке Маквиджика оказался тот самый топор, который соскочил с рукоятки. Гном незаметно подобрал его. Прагганаг рухнул на колени, задыхаясь и хватаясь за рассеченную шею, откуда высокой струей била кровь.
Тем временем Маквиджик невозмутимо подал берет Кормику.
— Я могу вылечить его, — вызвался монах и, нащупав в кисете самоцвет, уже хотел было броситься к умиравшему, но могучий поври преградил ему путь рукой.
— Нет, не можешь. Сейчас ты возьмешь этот чертов колпак, окунешь в его кровь, потом наденешь на голову и уберешься отсюда. С играми покончено, парень. Смотри, как бы ни пролилась новая кровь — на сей раз твоя собственная. Окропи! — потребовал Маквиджик тоном, не допускающим возражений, и сунул берет Кормику.
Через несколько кошмарных мгновений, уходя с пляжа с мокрым беретом поври в руке, юноша слышал, как Маквиджик приказал остальным вынуть у Прагганага сердце. Судя по их ответам, гномы с облегчением восприняли его слова.
К тому времени, когда Кормик достиг маленькой каменной арки, ведшей к входу в часовню, бриз донес до него звуки знакомой похоронной мелодии. Ее странную мягкую гармонию, сплетавшуюся с шумом волн, не могли уничтожить даже грубые голоса исполнителей.