Однако было бы неверным считать само лишь нарастающее размежевание социальных функций фундаментом, тем более двигателем, феодализации общества. Вообще-то тонкий знаток западноевропейского феодализма А. Я. Гуревич не так давно писал, что вовсе не разложение общины и разорение общинников были источником феодализации, а превращение основной массы общинников в крестьян, поглощенных сельскохозяйственным трудом, сделало неизбежным возвышение знати, сосредоточившей в своих руках военное дело, суд, управление, охрану порядка и власть над народом. Прогрессирующее размежевание социальных функций, по мнению историка, было основой процесса феодального развития общества и вместе с тем — возникновения начальных элементов государственности[181].
Написав подобные слова, историк вряд ли задумался над вопросом: почему одни люди покорно и массово превращались в бесправных крестьян, а другие сосредоточили в своих руках силу и власть? А потому, что нарастание имущественного неравенства и сосредоточение богатства в руках племенной верхушки и её окружения и привело к феодализации общества, которая сопровождалась размежеванием социальных функций.
В правление Владимира Святославича социальная стратификация набирала силу. Это было тесно связано с нарастанием феодализации общества, с сосредоточением князя и правительства на внутренних делах, с уменьшением военной активности. Как образно писал В. В. Мавродин, из больших походов против Византии и других стран «на Русь возвращались бесчисленные „вои“. Они заполняли княжеские горницы и гридницы, становясь фактически членами княжеского огнища, выступая в роли и слуг, и младшей княжеской администрации, и воинов, составлявших личную дружину князя. Это была гридь, гридьба… Другие, имевшие собственные хоромы и дворы, свои хозяйства … это были бояре. Третьи, простые вои … чаще всего возвращались к своему старому очагу, к своему земледельческому и ремесленному труду»[182].
Когда в конце X в. Владимир устроил торжественный праздник в честь победы над печенегами, то он «съзываше боляре своя, и посадникы, старейшины по всем градом, и люди многы»[183]. В этом контексте привилегированная верхушка как бы отделяется от простых людей Русской земли. Точно так же выделяет летопись представителей правящего слоя в рассказе о прославленных в былинах пирах Владимира: «Се же пакы творяше (князь. — Н. К.) людем своим: по вся неделя устави на дворе в гриднице пир творити и приходити боляром, и гридем, и съцьскым, и десяцьскым, и нарочитым мужем»[184]. Простые люди здесь не названы вовсе. Это только в былинах на пир мог свободно прийти бедняк и убогий.
7. Преодоление кочевнической угрозы
Внешняя угроза была важным фактором в деле сплочения общества и дальнейшего институирования князя и его власти. Защита родной земли от врагов считалась в глазах общества главной задачей и добродетелью князя. Владимир был просто вынужден сдерживать натиск печенегов, и его борьба против степняков объективно ещё выше поднимала князя в общественном сознании, делала его защитником и выразителем интересов народа.
Владимир Святославич был первым русским князем, поставившим борьбу против кочевников в ряд первоочередных государственных задач. Если его отец лишь защищался от печенегов, когда те нападали на Русь, и не имел выраженной и последовательной политики в отношении этих главных тогда врагов Руси, то действия Владимира отличаются и целеустремлённостью и последовательностью.
Под достаточно условным 988 г. летописи повествуют: «И рече Володимер: „Се не добро, еже мал город около Киева“. И нача ставити городы по Десне, и по Востри, и по Трубежеви, и по Суле, и по Стугне. И нача нарубати муже лучшие от словен, и от кривичь, и от чюди, и от вятичь, и от сих насели грады; бе бо рать от печенег. И бе воюяся с ними и одолая их»[185].
Наряду с оборонительными замками и крепостями южные рубежи государства защищали могучие, простиравшиеся на много сотен вёрст земляные валы и рвы вдоль названных в летописи рек. До сих пор сохранились остатки валов времён Владимира, принадлежащих к системе так называемых змиевых валов[186]. Благодаря целенаправленной деятельности Владимира, не раз наносившего печенегам поражения в битвах, кочевническая угроза была ослаблена, и в последнее двадцатилетие его княжения степняки почти не угрожали Руси.
8. Христианизация Руси
Владимир и его советники, вероятно, понимали важность эффективных внешнеполитических действий для укрепления своей власти и государства. С одной стороны, реалии жизни заставляли князя вести активную внешнюю политику, обеспечивать главный рынок сбыта русских товаров в Византии, соперничать с империей в причерноморских регионах вообще. С другой — такая политика объективно повышала авторитет древнерусского государя и выглядит целенаправленной в аспекте упрочения государственности на Руси. Осада и взятие Херсона в Крыму, женитьба на греческой принцессе — всё это ещё выше поднимало князя в глазах древнерусского общества, ставило его чуть ли не на одну ступеньку с византийским василевсом. Той же цели, кроме всего прочего, служило и введение христианства в качестве официальной идеологии Древнерусского государства в 990 г.
В наше время стало не модным ссылаться на К. Маркса, тем паче — цитировать его. Однако он тонко заметил ещё одно принципальное отличие правления Владимира от княжений его предшественников: сделавшись христианином и введя христианство на Руси, князь соединил теократический деспотизм византийских императоров с военным счастьем (победой над Византией) и стал одновременно господином для своих подданных на земле и их покровителем и заступником на небе[187].
Церковь всеми доступными ей силами и средствами укрепляла авторитет князя, провозглашала его власть божественной, а самого государя помазанником божиим. В 996 г. собор русских епископов торжественно и верноподданно заявил Владимиру: «Ты поставлен еси от Бога на казнь злым, а добрым на милованье»[188].
Брак с «порфирородной» Анной и христианизация державы нашли отражение и в эмиссии Владимиром Святославичем собственных монет: золотых (златников) и серебряных (сребреников). На них был изображён князь в парадном одеянии с венцом на голове. Надпись на большей части серебряных монет гласила: «Владимир на столе, а се его сребро». Роль денег Владимира в обращении была очень скромной, ведь их отчеканили совсем мало[189]. Но, выпуская златники и сребреники, Владимир меньше всего заботился о финансовых выгодах. Монеты князя должны были оповестить весь христианский мир о выходе на арену большой политики молодого независимого восточнославянского государства и о величии и власти её государя.
Актом государственной политики был и последний брак Владимира Святославича. Его греческая супруга умерла в 1011 г., и вскоре князь женился на внучке германского императора Оттона Великого, дочери графа Куно. Эта последняя жена пережила Владимира и, согласно свидетельству Титмара, попала в плен, когда в 1018 г. польский князь Болеслав Храбрый ворвался в Киев[190].
В глазах древнерусского общества Владимира особенно возвысило строительство торжественного и нарядного, главного храма державы — Пресвятой Богородицы, более известного под названием Десятинного (потому что на содержание его и всей церковной организации Руси князь отдал десятую часть государственных доходов). О том громадном значении, которое имело в общественно-политической и идеологической жизни государства строительство Десятинной церкви, свидетельствует летописец. Сначала, под 989 г., он торжественно сообщает, что «Володимер живяше в законе хрестьянстве, помысли создати церковь Пресвятыя Богородица, и послав приведе мастеры от Грек. И наченшю же здати, и яко сконча зижа, украси ю иконами и поручи ю Настасу Корсунянину, и попы корсуньскыя пристави служити в ней, вдав ту все, еже бе взял в Корсуни: иконы и съсуды, и кресты». А под 996 г., поведав о завершении строительства храма, Нестор вкладывает в уста князя трогательную речь, обращённую к Богу. Летописный рассказ завершается весьма торжественно: «И створи (Владимир. — Н. К.) праздник велик в тъ день боляром и старцем градским, и убогим раздая именье много»[191].
9. Рост Киева
Не меньше, вероятно, других свершений способствовало возвеличению и повышению авторитета князя, укреплению его верховной власти строительство киевского детинца — «города Владимира». К сожалению, по неизвестным причинам это огромного значения событие не отразилось в летописании. «Город Владимира» известен нам по раскопкам археологов. Территория детинца была увеличена до 10 га и окружена могучими земляными валами с каменными Софийскими воротами[192].
Уже в первые годы своего существования Киев был городом своеобразным и причудливым. В годы правления Владимира он был расстроен и украшен. Среди невысоких домов киевских жителей, ремесленников и купцов, возвышалась розово-белая, с золотыми куполами Десятинная церковь, окружённая каменными дворцами и живописными деревянными боярскими хоромами. На большой соборной площади Владимир велел поставить привезённую им из Херсона бронзовую квадригу и скульптуры античных богинь. Вероятно, благодаря последним площадь стали назвать «Бабиным Торжком»[193]