[206]. Несмотря на это, легенда об ужасных, «каиновых» преступлениях Святополка до сих пор переходит из одного учёного труда в другой. Вероятно, большинство специалистов в древнерусской истории Титмара не читало…
Остаётся несомненным лишь одно: в борьбе за киевский стол в 1015–1019 гг. погибли Борис, Глеб, Святослав Владимировичи и Святополк Ярополчич. Младший сын Владимира Судислав не принимал участия в соперничестве за первенство на Руси. Далее борьба за Киев свелась к поединку между Ярославом и его братом Мстиславом.
Образчик князя-воина, Мстислав Владимирович был громко знаменит на Руси. «Повесть временных лет» уделяет ему немало внимания, повествуя о его подвигах. Вместе с тем в биографии Мстислава остаётся много неясного. Время рождения этого сына Владимира неизвестно, нет уверенности и в имени его матери. Учитывая перипетии борьбы Мстислава с Ярославом за верховную власть на Руси, особенно важным представляется его место среди сыновей Владимира — был ли он старшим или младшим братом Ярослава?
Свидетельства Нестора на этот счёт противоречивы. Под 980 г. летописец так рассказывает о сыновьях Владимира: от Рогнеды князь «роди 4 сыны: Изяслава, Мьстислава, Ярослава, Всеволода, а 2 дщери; от грекине — Святополка;[207] от чехине — Вышеслава; а от другое — Святослава и Мьстислава; а от болгарыни — Бориса и Глеба»[208]. Из этого перечисления выходит, что Владимир имел двух сыновей по имени Мстислав, и один из них был старше Ярослава. Но под 988 г., передавая обстоятельства проведения Владимиром административной реформы, «Повесть» упоминает лишь одного Мстислава, назвав его после Святослава: «Изяслав, Ярослав, Святополк, Всеволод, Святослав, Мьстислав…»[209], откуда вытекает логичный вывод, что тот Мстислав, который сошёлся в поединке с Ярославом в 1024 г., был его младшим братом.
Это противоречие попробовал объяснить А. А. Шахматов. По его мнению, процитированный первым перечень сыновей Владимира был позднейшей вставкой в Начальный свод 1095 г., который был положен в фундамент «Повести временных лет». Учёный полагал, что составитель Начального свода заимствовал перечень детей Владимира под 980 г., в котором содержатся два Мстислава, «из особой повести о Владимире». Перечисляя детей Рогнеды, автор Начального свода просто ошибся и после Изяслава написал вместо «Вышеслав» — «Мстислав»[210]. Но ведь Вышеслав также присутствует в том перечне, и он назван сыном «чехини»! Поэтому считаю аргументацию А. А. Шахматова в пользу старшинства Ярослава в отношении Мстислава явно недостаточной. Вероятно, поэтому её не стал учитывать другой знаток летописания А. Е. Пресняков, уверенно заметив: «Его (Мстислава. — Н. К.) „Повесть временных лет“ считает сыном Рогнеды, старшим Ярослава, вторым сыном после Изяслава Полоцкого»[211].
На мой взгляд, не стоит особенно доверять словам Мстислава, сказанным им Ярославу, согласно «Повести», после Лиственской битвы 1024 г.: «Сяди в своемь Кыеве — ты еси старейшей брат»[212]. Ведь к тому времени Ярослав уже пять лет княжил в Киеве, был главой «Володимерова племени» и должен был считаться всеми своими родичами старшим в роде, «отцем и господином». Кроме того, выглядит вероятным, что эти слова были вписаны впоследствии покорным Ярославу летописцем, чтоб утвердить его преимущественные семейные права на киевский стол.
Думается, Мстислав всё-таки был старшим братом Ярослава. Нет весомых оснований просто отбрасывать (или объяснять опиской летописца) свидетельство Нестора под 980 г., согласно которому Мстислав был вторым среди сыновей Рогнеды, а Ярослав — третьим. Главное же — иначе трудно объяснить ту решительность, последовательность и настойчивость, с которыми Мстислав стремился вокняжиться в Киеве в 1023–1026 гг., ещё при этом и легальным путём. Воинственный и вспыльчивый Мстислав не сделал даже попытки силой оружия захватить Киев, а просто предложил свою кандидатуру киевскому вечу: «Ярославу сущю Новегороде, приде Мьстислав ис Тъмутороканя Кыеву, и не прияша его кыяне. Он же шед седе на столе Чернигове»[213] (1023 или начало 1024 г.). Можно допустить, что Мстислав считал свои права на Киев более легитимными, по меньшей мере не уступавшими правам Ярослава, и надеялся на мирное решение в свою пользу спора с братом за киевский стол.
Опосредствованно свидетельствует в пользу подобной мысли и дальнейшее развитие событий. В 1024 г. Ярослав с наёмникамиварягами пошёл на Мстислава. Битва возле села Листвена вблизи Чернигова принесла победу Мстиславу. Ярославу пришлось бежать в Новгород. Нестор не забывает упомянуть, что «беяху Кыеве мужи Ярославле»[214] (т. е. Ярослав удержал за собой стольный град Руси). Вернувшись в Киев с большим войском, «совокупи воя многы», Ярослав «створи мир с братом своим Мьстиславом у Городця[215]. И разделиста по Днепр Русьскую землю: Ярослав прия сю сторону, а Мьстислав ону. И начаста жити мирно и в братолюбьстве, и уста усобица и мятеж, и бысть тишина велика в земли»[216].
3. Первый дуумвират на Руси
Как это ни удивительно, жаждавший единоличной власти на Руси и победивший в изнурительной войне Святополка, Ярослав смирился с этим разделом южной (речь шла лишь о ней) Русской земли и не делал больше попыток подчинить себе Мстислава. Возможно, побаивался военной силы брата. А может быть, и потому, что Мстислав обладал по крайней мере не меньшими, чем он сам, правами на верховную общерусскую власть. В общественном мнении того времени — и это засвидетельствовано летописью! — братья считались соправителями Руси, своеобразными дуумвирами. Лишь в 1036 г., когда умер Мстислав, Нестор смог отметить: «Посемь же перея власть его (Мстислава. — Н. К.) всю Ярослав, и бысть самовластець Русьстей земли»[217].
В этом дуумвирате, если судить даже по исключительно благоприятному в отношении Ярослава тону летописца, братья были равны. В 1031 г. Мстислав помог Ярославу отвоевать у Польши Червенские грады[218]. Можно доверять известию Никоновской летописи под 1029 г.: «Ярослав ходи на ясы (осетинов. — Н. К.) и взят их»[219] — вне сомнения, содействуя Мстиславу, интересы которого на Северном Кавказе и в Тмуторокани требовали постоянного военного присутствия и вмешательства.
С другой стороны, мир и спокойствие, наступившие в Русской земле после договора в Городке 1026 г., объяснялись ещё и тем, что общество и государственность на Руси достигли более высокого, чем раньше, уровня развития, когда подписанное между князьями мирное соглашение могло действовать в течение десяти лет. Трудно представить себе подобную ситуацию в 70‐х гг. X в., во времена раздоров между Ярополком, Олегом и Владимиром Святославичами.
Древнерусское общество высоко оценило это первое соглашение между Рюриковичами, призванное обеспечить мир и согласие на Руси. Память о нём жила по меньшей мере до конца XII в. На него ссылались в междукняжеских отношениях как на правовой прецедент, его стремились использовать Мономашичи против черниговских Ольговичей в соперничестве за киевский великокняжеский стол. Так, в разгаре феодальной раздробленности, в 1195 г. Рюрик Ростиславич киевский при поддержке Всеволода Юрьевича суздальского требовал от Ярослава Всеволодича и других Ольговичей «не искати отцины нашея, Кыева и Смоленьска, под нами, и под нашими детми, и под всим нашим Володимеримь (Владимира Мономаха. — Н. К.) племенемь: како нас разделил дед нашь Ярослав по Днепр, а Кыев вы не надобе». На это Ольговичи ответили, что не претендуют на Киев, но имеют такие же права на него, как и Мономашичи: «Мы есмы не Угре, ни Ляхове, но единого деда есмы внуци»[220].
Более чем за двадцать лет перед тем, в конце 1173 г., в Киеве вокняжился другой Мономашич, Ярослав Изяславич. Тогда глава Ольговичей Святослав Всеволодич стал требовать у него владения («части») в Киевской земле. Ярослав ответил ему: «„Чему тобе наша (Мономашичей. — Н. К.) отчина? Тобе си сторона (Днепра. — Н. К.) не надобе“. Святослав же поча ему молвити: „Я не угрин, ни лях, но одиного деда есмы внуци, а колко тобе до него, толко и мне“»[221].
Можно допустить, что стремлением к миру и стабильности в государстве объясняется снисходительное отношение Ярослава к непокорному полоцкому князю Брячиславу Изяславичу. Брячислав осуществил грабительский набег на Новгород, захватил полон, много добра и повёз всё это в Полоцк. Ярослав стремительно вышел из Киева, догнал Брячислава, разбил его, отнял полон и награбленное. Брячислав бежал в Полоцк[222], а Ярослав не стал преследовать его и позволил досидеть на полоцком столе до смерти (1044). Позднейшие летописи, берущие начало от Новгородского извода конца XV в. (Никоновская, Софийская первая, Воскресенская и др.), следующим образом повествуют о мирном завершении стычки Ярослава с Брячиславом: «Ис Киева призва (Ярослав. — Н. К.) его (Брячислава. — Н. К.) к себе, и вда ему два града, Свячь и Видбеск (Усвяту и Витебск. — Н. К.), и рече ему: „Буди же со мною един“. И воеваше Брячислав (вместе. — Н. К.) с Ярославом вси дни живота своего»