особенности и закономерности духовной и идейной жизни Древней Руси эпохи раздробленности. В этом разделе использовано немало работ того времени. Но не они определяли господствовавшие в официальной науке взгляды на исторический процесс в XII–XIII вв.
Выше не раз говорилось о том, что раздробленность и обусловленное ею обособление земель и княжеств были следствием экономической и социальной эволюции Древней Руси. В конце XII — начале XIII в. создаются предпосылки для разделения древнерусской народности, вследствие чего на её фундаменте формируются российская, украинская и белорусская средневековые народности. Процессы формирования этих народностей, как уже было сказано, закладываются в домонгольское время, однако как выразительные этнокультурные общности они выступают приблизительно с XIV–XV вв.
Я уже упоминал, что феодальную раздробленность на Руси невозможно рассматривать односторонне, только в аспекте нарастания центробежных сил, чем грешила старая историография, в частности М. М. Карамзин и М. С. Грушевский. Политической и социальной разобщённости земель и княжеств противостояли также этническая и культурная общность древнерусской народности, остававшейся относительно единой в течение XII и XIII вв., скрепляя таким образом в общем государстве внешне разобщённые княжества и земли.
В этом параграфе обращу главное внимание на один из факторов, объединявших восточных славян в XII, XIII и последующих столетиях. Не буду забывать и о силах, разъединявших их. И в период удельной раздробленности, так же как и во времена существования централизованного Киевского государства, в среде древнерусской народности жили и развивались идеи общности происхождения всех восточных славян и их государства — Русской земли, их этнического, языкового и культурного единства. Эти идеи русская, украинская и белорусская народности унаследовали и пронесли сквозь лихолетья политической разобщённости, враждебных вторжений, притеснений со стороны местных и пришлых эксплуататоров, измены и соглашательства части господствующей элиты.
Стремление сохранить единство Древнерусского государства в высшей степени присуще обществу 40‐х гг. XII — первой трети XIII в., когда ржавчина удельной раздробленности поразила Русь. Уже через несколько лет по смерти Мстислава Мономашича (1132) Всеволод Ольгович черниговский вступил в конфликт с великим князем киевским Ярополком Владимировичем, сыном Мономаха. Тогда «людие черниговци» поставили перед своим князем ультиматум: «Проси си мира; мы бо ведаем милосердие Ярополче, яко не радуется кровопролитью, но Бога ради въсхощет мира, то бо съблюдаеть землю Русьскую». Лишённый народной поддержки, Всеволод «поча слати с молбою к Ярополку, прося мира»[783].
Высказывая объективно общенародные интересы, князья, которые, казалось бы, с головой погрузились в водоворот феодального сепаратизма, часто на словах соглашались с тем, что нельзя «губити» Русскую землю, и много говорили о стремлении консолидировать силы: «Есмы устали на рать… доколе хочем Рускую землю губити? А быхом ся уладили», после чего постановили ради «всее Руской земли» помириться, «Руской земли блюсти и быти всим за один брат»[784].
В 1151 г., также под влиянием общественного мнения, старейший Мономашич Вячеслав призвал брата Юрия Долгорукого и племянника Изяслава Мстиславича к миру и единству: «Не пролейте крови хрестьяньскы, не погубите Рускы земле». А когда умер киевский князь Изяслав Мстиславич (1154), то по нём плакала «вся Руская земля», сочувственно отмечает летописец, отдавая должное усилиям князя объединить страну. Точно так же с одобрением вспоминает киевский книжник под 1156 г. новгородского епископа Нифонта: «Бысть поборник всей Руской земли»[785].
Как мне кажется, у И. Б. Грекова были серьёзные основания сказать, что соперничество между Юрием Долгоруким и его племянником Изяславом Мстиславичем, разгоревшееся в середине XII в., было для каждого из них борьбой за собственный вариант сохранения единства всей Русской земли, реализация которого требовала обязательного признания Киева в качестве города, остававшегося символом целостности Руси[786].
Даже когда в 60–80‐х гг. XII в. в государстве выделились два политических центра, к которым тяготели остальные древнерусские земли: северный во главе с Владимиром-на-Клязьме и южный во главе с Киевом, на Руси продолжали жить чрезвычайно популярные в народе и среди части господствующего класса стремления к единству. Источники часто прямо связывают их с необходимостью отпора врагу. Летопись рассказывает, что в 1168 г. великий князь киевский Мстислав Изяславич созвал зависимых от него южнорусских князей на снем и «нача думати с ними», как сдержать натиск половецких ханов, — «уже у нас и Гречьский путь изъотимають, и Соляный, и Залозный». Князья единогласно ответили Мстиславу, что готовы «за Рускую землю головы свое сложити», после чего объединённые силы южнорусских земель двинулись на половецкие вежи[787]. В представлении феодальной верхушки понятие единства Руси согласовывалось с принципом общего владения ею Рюриковичами (коллективный сюзеренитет). Поскольку все русские князья принадлежали к одному роду и стояли на одной иерархической «лествице», пусть и на разных её ступеньках, то они претендовали на часть в общем дедовском наследстве[788].
Взгляд на Русь как на общую собственность Рюриковичей дожил до начала XIII в. Великий князь владимиро-суздальский Всеволод Юрьевич в 1207 г. услышал, что «Олговичи воюють с погаными землю Рускую (в этом контексте: южную Русскую землю. — Н. К.), и сжалиси о том, и рече: „То ци тем отчина однем Руская земля, а нам не отчина ли?“ И рече: „Како мя с ними Бог управить, хочю пойти к Чернигову“»[789] Знаменательно, что это произошло во времена, когда владимиро-суздальский центр государственной концентрации уже отделился от киевского. И всё же его глава, исходя из самой идеи древнерусского единства, заботился об общности для всех князей владения Русской землёй, пусть даже в форме коллективного сюзеренитета.
Итак, идейный аспект феодальной раздробленности состоял в том, что, невзирая на центробежные политические явления, постепенно нараставшие на Руси, в древнерусском обществе продолжало жить воспоминание о временах единства Русской земли и её народа, которое поддерживало идею восточнославянской общности. Стремление к объединению ощущали и передовые круги правящей элиты, и самые широкие слои народа. Под их давлением идею единства Руси вынуждены были отстаивать, пусть часто на словах, и князья.
Другое противоречие государственной жизни времён раздробленности лежало в территориальной плоскости. В XII в. интенсивно формируются территории крупных земель-княжеств: Киевской, Чернигово-Северской, Галицкой, Волынской, Новгородской, Владимиро-Суздальской, Рязанской, Полоцкой и др. На первый взгляд, здесь имело место обособление, отчуждение и пр. Но, как заметил ещё полвека назад А. Н. Насонов, усиленное возрастание государственной территории Киевской Руси привело одновременно к тому, что отдельные земли, которые в Древнерусском государстве тяготели к крупным городам, стыковались друг с другом, и «образовалась сплошная (хотя и разделенная рубежами) государственная территория»[790]. Это замечание учёного касается, правда, конца XI — начала XII в., но с определёнными оговорками его можно отнести к эпохе удельной раздробленности. Потому что берущие начало в отмеченное историком время государствообразующие процессы продолжались и в середине XII — первой трети XIII в., хотя и носили иной характер.
В условиях раздробленности государства, его федеративного устройства одновременно вырастают очаги феодальной концентрации, складываются группы земель и княжеств, между которыми нарастали социальные, экономические, политические и культурные связи, что привело, как отмечалось в предыдущем разделе, к формированию территорий великорусской, украинской и белорусской народностей. Подобное образование групп земель и княжеств изменило характер связей между ними, но не разорвало общерусскую общность. Ослабели, и между отдельными землями ощутимо, политические связи. Зато образовалось несколько очагов экономической жизни, объединённых тесными торговыми отношениями, например северо-западнорусский: Новгородская, Псковская и Полоцкая земли. Более того, сохранились и даже нарастали общерусские экономические связи. Как и ранее, древнерусские земли были объединены общими культурными явлениями и процессами.
Даже опустошительное монголо-татарское нашествие на Русь в 1237–1241 гг., установление власти ханов не смогли воспрепятствовать взаимосвязям в восточнославянской среде. Древнерусская народность сохранила силы для будущего развития, которое и проявилось в формировании на её этнической, культурной и территориальной основе трёх восточнославянских народностей. Именно культурной общности восточных славян эпохи раздробленности следует уделять особое внимание.
Хотя каждый крупный князь был, в сущности, сувереном в своём княжестве в XII — первой трети XIII в., в политической борьбе на Руси силы консолидации продолжали бороться с силами децентрализации. Культурное единство древнерусской народности продолжало сохраняться. Вместе с тем с середины XII в. для развития её материальной и духовной культуры складываются новые условия.
Политическая и социальная обособленность земель и княжеств на Руси XII–XIII вв. должна была бы, казалось, привести к своеобразному «распылению» культуры. Но этого не случилось. Глубинные и органичные связи, скреплявшие восточнославянскую общность, побеждали областную разобщённость, эгоизм и сепаратизм князей и бояр, вообще центробежные процессы и явления.