«Слово о полку Игореве» цитируется по изданию: Слово о полку Игореве / Текст памятника подгот. Л. А. Дмитриев и Д. С. Лихачев. Л., 1967.
8Лихачев Д. С. «Слово о полку Игореве» и культура его времени. 2-е изд., доп. М., 1985. С. 40–42, 51.
9 «Владимиро-Суздальская летопись» цитируется по изданию: ПСРЛ. Т. 1.
10 «Галицко-Волынская летопись» цитируется по изданию: ПЛДР: ХIII век / Текст памятника подгот. О. П. Лихачева. М., 1981.
11 Кстати, именно под 1190 г. «Киевская летопись» сообщила об аналогичном, вовсе не осуждаемом побеге галицкого князя Владимира Ярославовича из венгерского плена с помощью двух венгров («онъ же изрезавъ шатеръ, и свисобе ужище, и свесися оттуду доловь от сторожии же его, – бяста ему два во приязнь» – 666).
Литературные циклы в «Лаврентьевской летописи» и в летописях ХII–ХIII вв.
Под древнерусским литературным циклом мы понимаем: 1) цепь отдельных законченных рассказов, 2) на однотипную тему, но о разных событиях, 3) объединенных в составе одного произведения или книги, 4) сходных мотивами, деталями, композицией и – главное – фразеологией. Повторами и определяется содержание цикла.
В качестве «крепкого» примера для исследования выбираем «Лаврентьевскую летопись» (по Лаврентьевскому списку 1377 г.). Она содержит «Повесть временных лет» начала ХII в. и продолжающую ее «Владимиро-Суздальскую летопись» начала ХIV в., которые были объединены в недошедшем до нас владимирском летописном своде 1305 г. (как это установлено М. Д. Приселковым).
Рассмотрим «Лаврентьевскую летопись» (то есть свод самого начала ХIV в.) как единое литературное целое. Текстологический и кодикологический подходы к этой летописи уже успешно осуществлены (в работах А. А. Шахматова, Я. С. Лурье, Г. М. Прохорова и др.). Нас же интересует собственно литературоведческий подход, начатый И. П. Ереминым более полувека тому назад и сохраняющий свою актуальность поныне.
Наиболее близко к изучению циклов в летописях в настоящее время подошел А. А. Пауткин, систематизировавший с максимальной полнотой типичные темы и мотивы летописных рассказов1. Мы, в свою очередь, сосредоточимся на поиске именно циклов в «Лаврентьевской летописи» и на причинах их формирования.
В «Лаврентьевской летописи» прослеживаются по крайней мере четыре внутрилетописных повествовательных цикла. Самый большой – это цикл воинских рассказов. Связывает их в «длинную» литературную форму повторение одних и тех же деталей и выражений, хотя речь идет о разных военных событиях и персонажах. Обычная последовательность повествования о ходе сражения в «Лаврентьевской летописи»: враги бегут, наши же их гонят, секут, хватают руками (то есть берут в плен), убивают, а кому-то удается бежать. Вот пример из «Повести временных лет»: «Половци … побегоша, наши же почаша сечи, женуще я, а другие руками имати и гнаша … убиша же Таза … а Шаруканъ едва утече»2. А вот сходный же пример с теми же деталями, но уже из «Владимиро-Суздальской летописи»: «половци побегоша, и наши по них погнаша, овы секуще, овы емьлюще, и яша ихъ руками… а прочии избиша, а князь ихъ Тоглии утече» (360–361, под 1169 г.). Если летописцы рассказывали о сражениях у какой-либо реки, то к обычным «сухопутным» деталям добавляли обязательные упоминания об утоплении врагов. В «Повести временных лет»: половцы «тако бьеми, а друзии потопоша… а князя ихъ яша руками» и пр. (172, под 1068 г.). Во «Владимиро-Суздальской летописи»: в походе на волжских булгар «они же … побегоша, а наши погнаша, секуще поганыя бохмиты, и прибегше к Волзе … и тако истопоша» (390, под 1184 г.).
Подобные рассказы связывались в цикл и вследствие того, что летописцы повторяли не только одни и те же детали и выражения (в том числе ссылки на «силу честнаго креста», на Божью помощь и на молитвы святой Богородицы), но и целые фразы. Например, в «Повести временных лет» под 1103 г. великий князь киевский Владимир Всеволодович Мономах произносит торжественную речь по поводу победы над половцами: «Сь день, иже створи Господь. Възрадуемся и възвеселимся во нь, яко Господь избавилъ ны от врагъ наших, и покори врагы наша, и скруши главы змиевыя» и пр. (279). Ту же речь во «Владимиро-Суздальской летописи» уже под 1185 г. повторяет другой персонаж – правнук Мономаха переяславльский князь Владимир Глебович: «Сь день, иже створи Господь. Възрадуемся и възвеселимся в онь, яко Господь избавилъ ны есть от врагъ наших, и покори врагы наша под нозе наши, и скруши главы змиевыя» (396).
Отчего возникли начатки воинского цикла рассказов в «Лаврентьевской летописи»? По поводу только что приведенного примера отметим, что, вероятно, в реальности существовала риторическая традиция у князей, не боясь обвинений в плагиате, повторять воинские речи своих тезоименных знаменитых предков. Вот и в «Повести временных лет» под 1060 г. великий князь киевский Святослав Ярославович призвал свою дружину перед превосходящим «множьством» врагов: «Потягнемъ, уже нам не лзе камо ся дети» (172). Святослав Ярославович повторил призыв своего прадеда Святослава Игоревича: «Уже намъ некамо ся дети» (70, под 971 г.).
Более общей же причиной формирования начатков цикла воинских летописных рассказов было воздействие литературного этикета – явления, хорошо известного благодаря исследованиям А. С. Орлова, Д. С. Лихачева, О. В. Творогова. Летописцы как бы по подсказке заполняли пункты одной и той же повествовательной схемы, отражавшей типичное развитие сражений: кто кому «пристроишася противу»; каков был воинский строй; как сталкивались полки и пр.
Начатки внутрилетописного цикла как литературной формы накоплялись стихийно: ведь воинские рассказы в летописи обычно были отделены друг от друга иными летописными статьями.
По повторениям можно определить смысловое наполнение этого воинского летописного «цикла» (точнее, протоцикла). Повторениями традиционных деталей и выражений летописцы обозначали сокрушительность поражения противника, поэтому говорили о нашем спасенье, о полной победе над врагом и о его огромных потерях. Например, в «Повести временных лет»: «И сдея Господь … спасенье велико… Побежени быша иноплеменьци, и князя ихъ убиша Тугоркана и сына его, и ини князи, врази наши, ту падоша» (231–232, под 1096 г.); «Велико спасенье Богъ створи, а на врагы наша дасть победу велику, и убиша ту в полку князии 20» (279, под 1103 г.). Во «Владимиро-Суздальской летописи»: «наши же … секуще я 7 тысячь, руками изьимаша ихъ князии одинехъ было половьцьсскых 300 и 17… Съдея Господь спасенье велико нашим князем и воемъ ихъ надъ врагы нашими, побежени быша иноплеменьници» (395–396, под 1185 г.).
Однако мысли о всегдашней победоносности русских князей в данном воинском «цикле» (или прото-цикле) усмотреть нельзя, так как рассказы уже не о победах, а о сокрушительных же поражениях русских князей летописцы излагали с теми же деталями и нередко с той же их последовательностью. Ср. в «Повести временных лет»: от половцев «побеже Володимеръ с Ростиславомъ … и утопе Ростиславъ… Володимеръ же пребредъ реку … мнози бо падоша от полка его и боляре его ту падоша… Половцы же сдолевше, пустиша по земли, воююче … и побегоша наши пред иноплеменьникы и падаху язвени предъ врагы нашими и мнози погыбоша» (220–221, под 1093 г.). Еще однообразней была основа воинских рассказов о наших поражениях во «Владимиро-Суздальской летописи»: угры русских «овы избиша, а друзии истопоша, а многи руками изъимаша» (337, под 1152 г.); «и Божьимъ попущеньем за умноженье грехъ наших одолеша половци, и мнози от руси избьени быша, а инех изимаша и самого князя Володимера яша» (438, под 1215 г.); «и побегоша наши пред иноплеменникы, и ту убьенъ бысть князь Юрьи, а Василка яша руками безбожнии» (465, под 1237 г.) и т. д. и т. п.
Повесть о сокрушительном поражении русских от татаро-монголов под 1237 г. во «Владимиро-Суздальской летописи», подтверждая связь воинских рассказов в формировавшемся цикле, почти дословно повторила и целые отрывки о поражении греков от руси из «Повести временных лет». Вот во «Владимиро-Суздальской летописи» рассказ под 1237 г.: «придоша от всточьные страны на Рязаньскую землю лесом безбожнии татари, и почаша воевати Рязаньскую землю, и пленоваху и до Проньска, попленувше Рязань весь и пожгоша, и князя ихъ убиша; их же емше, овы растинахуть, другыя же стрелами растреляху в ня, а ини опакы руце связывахуть; много же святыхъ церкви огневи предаша, и манастыре и села пожгоша, именья не мало обою страну взяша. Потом поидоша на Коломну» (460). Ср. «Повесть временных лет» под 941 г.: воины Игоря «придоша и приплуша, и почаша воевати Вифиньския страны … и всю страну Никомидиискую попленивше, и Судъ весь пожьгоша; их же емше, овехъ растинаху, другия… стреляху въ ня, … опаки руце съвязывахуть…; много же святыхъ церквии огнемъ предаша, манастыре и села пожьгоша, и именья от обою страну взяша. Потомъ же пришедъшемъ воемъ от въстока…» (44).
Так же почти дословно в статье под 1237 г. были использованы отрывки из статьи под 1093 г. (ср. 462–464 и 222–225).
Больше того, те же детали и выражения о сокрушительных поражениях летописцы повторяли в рассказах о военных междоусобицах самих русских князей. Так, рассказ под 1180 г. о стычке между владимирским князем и рязанским князем владимирский летописец изложил в штампах повествования о сокрушительности поражения одной из сторон: в данном случае врагами выступили рязанцы – «они же побегоша, а наши погнаша и притиснуша ихъ к реце Оце, ини избиша, другыя изъимаша, а инии истопоша» и пр. (387). Рассказы о междоусобицах русских князей тоже повторяли не только детали, но и ссылки на Божью помощь и на силу креста, как, например, рассказ о ссоре двух рязанских князей – Глеба Владимировича, напавшего вместе с половцами на своего двоюродного брата Ингваря Игоревича: «и