1
Начнем анализ с рассказа о знаменитом Ледовом побоище, задавшись вопросом, в какой манере он написан. Д. С. Лихачев обратил преимущественное внимание на «круг южнорусских памятников, литературная манера которых отразилась и в Житии Александра»; подчеркнул, что «Житие несет в себе западнорусскую, галицкую литературную традицию»2; и к рассказу о Ледовом побоище привел параллель из южной «Галицкой летописи» и из переводной «Истории Иудейской войны» Иосифа Флавия, которую переписывали в составе южнорусских же компилятивных хронографов домонгольского времени3.
Итак, сопоставим уже найденные учеными сходные выражения (отмечены курсивом) в описаниях разных битв в разных памятниках. «Житие Александра Невского», рассказ о Ледовом побоище: «трускъ от копий ломления и звукъ от сечения мечнаго… и не бе видети леду»4. «Галицкая летопись» под 1240 г.: «и ту беаше видити ломъ копеины»5; та же летопись под 1249 г.: «крепко копьем же изломившимся, яко от грома тресновение бысть… от крепости ударения копеиного» (803). «История» Иосифа Флавия: «бысть видети лом копийны и скрежетание мечное»6. Сходство есть, но очень скудное между «Житием», с одной стороны, и «Галицкой летописью» с «Историей» Флавия, с другой стороны. С «Историей» Флавия даже больше сходных элементов, чем с «Галицкой летописью».
Но добавим до сих пор еще не проводившиеся сопоставления – с «Киевской летописью». Начнем со статьи под 1174 г. Точек соприкосновения при описании битв оказывается довольно много. «Житие»: «съступишася обои, и бысть сеча зла и трускъ от копий ломления и звукъ от сечения мечнаго… и не бе видети леду» (171). «Киевская летопись»: «смятошася обои, и бысть мятежь великъ, и гласе незнаеми, и ту бе видити ломъ копииныи и звукъ оружьныи»7. Еще есть соответствия в тех же рассказах. «Житие»: «помощию Божиею… гоняше» (171). «Киевская летопись»: «Бога… помочь невидимо гонящее» (577). «Житие»: «и бяше множество полоненых» (172). «Киевская летопись»: «и много колодникъ изьимаша» (577). Явственные соответствия: столкнулись оба, была схватка, лом копий, звук, гонят Божьей помощью, много пленных. К «Житию» ближе рассказ из «Киевской летописи» XII в., чем фраза из «Галицкой летописи» XIII в.
Не только с одной статьей, но с целым рядом статей именно «Киевской летописи», а не «Галицкой летописи», перекликается рассказ «Жития» о Ледовом побоище. Сравним «Житие» с «Киевской летописью» – по хронологии ее статей, начиная с 1111 г. «Житие»: «Князь же Александръ воздевъ руце на небо и рече: “Суди ми, Боже…” … и съступишася обои, и бысть сеча зла и трускъ от копий… яко видех полкъ Божий на въздусе пришедши на помощь Александрови… И даша плеща своя…» (170–171). «Киевская летопись»: «възведше очи свои на небо, призываху Бога вышняго и бывшю же соступу и брани крепце… и посла господь Богъ ангела в помощь русьскимъ княземъ… и тресну аки громъ… и брань бысть люта межи ими и падаху обои… половци вдаша плещи свои на бегъ… невидимо бьеми ангеломъ, яко се видяху мнози человеци» (267). Ср.: «воздев на небо» – «взведше на небо»; «съступишася обои» – «бывшю же соступу… падаху обои»; «яко видех» – «яко се видяху»; «пришедши на помощь» – «посла… в помощь»; «даша плеща своя» – «вдаша плещи своя»; «трускъ» – «тресну» и пр. И еще в конце рассказов наблюдается сходство. «Житие»: «И возвратися князь Александръ с победою славною… И нача слыти имя его по всемь странамъ… и до великого Риму» (172–173). «Киевская летопись»: «возвратишася русьстии князи въ свояси съ славою великою къ своимъ людемъ, и ко всимъ странамъ далнимъ рекуще… и до Рима проиде…» (273). Характер сходства свидетельствует о том, что автор «Жития» обильно использовал фразеологический материал «Киевской летописи».
Но статья под 1111 г. – это все-таки еще «Повесть временных лет» третьей редакции, хотя и в составе Киевского летописного свода 1200 г.8 Однако если обратиться к массиву собственно «Киевской летописи», то сходства «Жития» с летописью не иссякают. Вот «Житие» о Ледовом побоище и летопись под 1149 г. «Житие»: «и поидоша противу себе… въсходящю солнцю и съступишася обои, и бысть сеча зла» (171–172). «Киевская летопись»: «и поидоша полкы своими противу имъ… поидоша полци к собе, яко солнцю въсходящю, ступишась, и бысть сеча зла межи ими» (382). Автор «Жития» явно использовал фразеологию и композицию киевского летописного повествования.
В рассказе о Ледовом побоище из «Жития» заметны также некоторые элементы сходства с последующей летописной статьей под 1178–1179 гг. «Житие»: «Князь же Александръ въздевъ руце на небо» (170); «сего дасть ему Богъ в руце его» (171–172). «Киевская летопись»: «воздевъ руце на небо… и предастъ душю свою в руце Божие» (стб. 609). «Житие»: «И возвратися князь Александръ с победою славною» (172). «Киевская летопись»: «и возъвратишася во свояси, приимше от Бога на поганыя победу славою и честью великою» (608). Тут тоже ощутимо влияние россыпи летописных выражений на «Житие».
В целом же, рассказ о Ледовом побоище в «Житии» впитал очень много запомнившихся автору выражений из «Киевской летописи». Например, дружина в «Житии» говорит Александру перед битвой: «ныне приспе время нам положити главы своя за тя» (170). Подобная формула просто бродит по летописи: «хочемъ же… головы свое сложити» (427, под 1151 г.; 466–467, под 1153 г.), «головы своя складаемъ» (480, под 1155 г.), «за тя головы свои съкладываемь» (605, под 1177 г.).
И иные рассказы «Жития», не только о Ледовом побоище, подтверждают ориентацию автора на «Киевскую летопись». Например, известная летописная повесть под 1185 г. о походе князя Игоря на половцев фразеологически раздробилась по разным местам «Жития». «Киевская летопись»: «утеръ слезъ своих… и бысть скорбь и туга люта, яко же николи же не бывала…» (645). «Житие»: «утеръ слезы» (163), «бысть же вопль, и кричание, и туга, яко же несть была» (179). «Киевская летопись»: «уполошась приезда ихъ» (650). «Житие»: «полошати… ркуще:… едет» (174).
Еще одно соответствие элементов повествования. «Киевская летопись» под 1152 г.: «пригна ему посолъ от короля… молвить: “Се уже сде…” …Изяславъ же то слышавъ…» (447). «Житие»: «король… посла слы своя… глаголя: “…се есмь уже зде…” …Александръ же, слышавъ словеса сии…» (162).
Многочисленные одиночные фразеологические элементы, повторяющиеся в «Киевской летописи», использовал автор «Жития» то тут, то там. Например, «Киевская летопись»: «онемь же пакостящимъся» (404, под 1150 г.), «начаша пакостити» (526, под 1167 г.), «всяко пакостити» (541, под 1170 г.). Соответственно «Житие»: «начаша пакостити волости Александрове» (173). Так же многократно в «Киевской летописи» повторялись фразы о восходе солнца и о воздевании рук на небо, и сходные выражения попали в «Житие».
Мы далеко не исчерпали всех фактов фразеологического влияния «Киевской летописи» на «Житие Александра Невского»: оно, быть может, было более значительным, чем галицкое влияние, особенно в воинских эпизодах «Жития».
Обнаруживается еще один, уже не чисто южнорусский и притом совсем неизученный источник «Жития», – северо-восточное летописание, представленное «Лаврентьевской летописью». Рассмотрим летописные статьи в хронологическом порядке, начиная с «Повести временных лет», и рассказ «Жития» о Ледовом побоище. Под 1019 г. летопись рассказывает о битве: «Ярославъ… въздевъ руце на небо, рече: “…Брата моя! …помозета ми…”. И се ему рекшю, поидоша противу собе, и покрыша поле Летьское обои отъ множьства вой. Бе же пятокъ тогда, въсходящю солнцю, и сступишася обои, бысть сеча зла… яко по удольемь крови тещи»9. «Житие»: «и поидоша противу себе, и покриша озеро Чюдьское обои от множества вои… Князь же Александръ, воздевъ руце на небо, и рече: “… помозе ми, Господи…”. Бе же тогда субота, въсходящю солнцю, и съступишася обои, и бысть сеча зла… яко же покры бо ся кровию» (170–171). Не трудно убедиться, что приведенный отрывок из «Жития» содержит гораздо больше элементов сходства со статьей под 1019 г. «Лаврентьевской летописи», чем со статьями «Киевской летописи» под 1149, 1174, 1178–1179 гг. и с «Повестью временных лет» под 1111 г. по «Ипатьевской летописи» (ср. выше). Та же статья под 1019 г. есть и в «Ипатьевской летописи», но она отличается мелкими разночтениями от статьи в «Лаврентьевской летописи», а «Житие» оказывается, пожалуй, ближе к тексту лаврентьевскому: в частности, в «Лаврентьевской летописи» и в относящихся к ней списках, а также в «Житии», сказано, что «сступишася обои»; в «Ипатьевской летописи» же и в относящихся к ней списках явно искажено – «совокупишася обои». Так что в данном отрывке «Житие», вероятно, восходило к «Повести временных лет» в северо-восточном летописании (или Владимирском своде) XII в.10
Перейдем к последующим воинским статьям «Лаврентьевской летописи», то есть северо-восточного летописания XII в., отразившегося в рассказе о Ледовом побоище в «Житии». Под 1149 г. «Лаврентьевская летопись»: «Яко солнцю заходящю, сступишася обои, и бысть сеча зла» (306); «Житие»: «въсходящю солнцю, и съступишася обои, и бысть сеча зла» (171). «Лаврентьевская летопись»: «похвалу ему даша велику» (308); «Житие»: «подающе хвалу» (172). На этот раз тоже можно говорить о фразеологической зависимости «Жития» от большего числа элементов владимирского летописного и