Таким образом, сказание подтверждает факт образования во второй половине IX в. на северной окраине славянского мира федерации разноязычных племен. Ее центром и устная, и летописная традиции считали Новгород. Однако источники не совсем единодушны в вопросе о племенах — участниках союза. Если словене и кривичи присутствуют во всех вариантах легенды постоянно, то относительно третьего[596] племени-федерата полной уверенности нет. Им могли быть и меря, и чудь, и даже весь или мурома, упомянутые Повестью временных лет. Вероятно, в роли союзников словен и кривичей устное предание помнило чудь вообще, а не какое-нибудь конкретное племя. Впоследствии летописцы или их информаторы, пытаясь осмыслить давно минувшие события, руководствовались на этот счет своими соображениями. Важно лишь отметить, что речь, по-видимому, шла и о чуди северо-восточной (Белоозеро, весь, меря), а не только о западной (эсты).
Достаточно смутные припоминания о северной федерации IX в. подтверждаются и конкретизируются сообщениями более поздних лет. Те же племена отмечены в числе первых в войске Олега: и на пути в Киев (882 г.)[597], и во время похода на Константинополь (907 г.)[598]. Если в этих свидетельствах еще можно усмотреть влияние содержания легенды о Рюрике, то подозревать его в описании княжения Владимира нет оснований. Но именно тогда, во второй половине X в., уже знакомые нам племена вновь выступают вместе под эгидой Новгорода. Так, готовясь к борьбе против Полоцка и Киева, Владимир Святославич «собра воя многы, Варягы, Словене, Чюдь, Кривици»[599]. Состав войска новгородского князя тот же, что и у его предшественников. Мало того, обосновавшись на юге, он строит оборонительные рубежи и крепости по притокам Днепра — Десне, Трубежу, Суле и Стугне, куда «поча нарубати муже лучшие от Словень, и от Кривичь, и от Чюди, и от Вятичь»[600].
Исследователи обычно комментируют данную статью в духе организации Владимиром всенародного отпора печенегам. Одна ко этим не исчерпывается значение предпринятых князем действий. Новые города возводились исключительно в пределах древней «Русской земли», на территории расселения полян. Но Владимир посадил в них «лучших мужей» далеко не от всех славянских племен (нет дреговичей, древлян, радимичей и пр.), а только от словен, кривичей, чуди, т. е. из области своего первого княжения. Вывод очевиден: князь не только стремился защитить южное пограничье от разорительных набегов печенегов, но и укреплял свое собственное положение в завоеванном Киеве[601].
Разобранные сообщения летописи заставляют более пристально взглянуть на события 1014–1015 гг. В рассказе о конфликте Владимира с Ярославом есть интересные подробности. Летопись сообщает, что «Ярославу же сущу в Новѣгородѣ и урокомъ дающю дань Кыеву 2000 гривенъ от года до года, а тысящу Новѣгородѣ гридемъ раздаваху; и тако даяху въси князи новгородстии»[602]. Свидетельство о сборе новгородскими князьями со своих земель ежегодной дани в размере трех тысяч гривен прямо перекликается с количеством войск (боевых единиц) Ярослава, участвовавших в походе на Святополка: «И собра вой 4000: Варягъ бяшеть тысяща, а новгороцовъ 3000»[603]. Итак, можно полагать, что в начале XI столетия Новгородская земля в военно-административном отношении делилась на три тысячи: каждая тысяча платила дань в тысячу гривен и выставляла одну тысячу войска. Ссылка же «и тако даяху въси князи новгородстии» отодвигает возникновение этих порядков по крайней мере к середине X в. Не совсем ясное, но общее для большинства летописей сообщение под 882 г. об установлении Олегом дани с Новгорода в размере 300 гривен еще более удревняет сделанные наблюдения[604].
Весь комплекс исследованных известий проливает свет на ранние этапы новгородской истории. Источники свидетельствуют, что первичная федерация словен, кривичей и чуди не распалась со временем, а органически влилась в состав Древнерусского государства. Она вновь обнаруживает себя в трехчастном племенном членении войска первых новгородских князей. Ту же устойчивую структуру отражают три тысячи воинов — новгородцев Ярослава Мудрого. Отсюда логично предположить, что эти три тысячи Новгородской земли рубежа X–XI вв. были не чем иным, как племенными территориями племен-федератов. Таким образом, Новгородское княжество и территориально и политически сформировалось отнюдь не случайно. Этому предшествовал длительный путь совместного развития словен, кривичей и чуди.
Теперь, чтобы с помощью археологических данных уточнить первоначальные границы Новгородского княжения, необходимо более конкретно определить этническую принадлежность участников древнего союза. Среди них словене, упомянутые всеми источниками; не вызывают никаких сомнений. Ареал их расселения охватывал бассейн озера Ильмень, а также верховья рек Луги, Плюссы и Мологи[605].
Относительно кривичей можно смело утверждать, что, по всей вероятности, имелась в виду псковская группа этих племен. Об этом говорит не только многократно зафиксированная теснейшая связь Новгорода и Пскова. Во-первых, легенда водворяет Трувора в Изборске, расположенном на территории псковских кривичей. Во-вторых, по пути в Киев Олег, в войске которого были кривичи, захватывает Смоленск — центр смоленской группы криви́чей[606]. Наконец, Владимир Святославич в бытность свою новгородским князем вместе с частью кривичей напал на Полоцк — центр полоцкой группы криви́чей[607].
Исторически сложившееся деление кривичей на три ветви в процессе их расселения на территории Восточной Европы прослежено В.В. Седовым по археологическим данным[608]. Область расселения псковской части этих племен занимала бассейн р. Великой, побережье Псковского озера и верховья Западной Двины. Но в IX–X вв. и позднее смоленско-полоцкие кривичи продвигаются в верховья рек Великой и Ловати к берегам озера Селигер и на верхнюю Волгу, несколько оттесняя своих псковских соплеменников[609].
Труднее решить вопрос о третьем участнике федерации: слишком запутанны и противоречивы здесь показания источников. Его племенное имя скрыто в предании под общим термином «чудь»[610]. Если следовать смыслу легенды, поместившей Синеуса на Белом озере, то искомым чудским племенем была обитавшая там весь. Такого этнонима древнейшие новгородские летописи не знают. Не встречается он и в Начальном своде (Новгородская I летопись младшего извода). Объясняется это, по-видимому, тем, что новгородцы причисляли весь к чудским (западнофинским) племенам (ср. чудь заволочская). Но уже в Повести временных лет по Ипатьевскому и сходному с ним спискам, а также в Тверской, Троицкой и некоторых других летописях весь упоминается в числе войск Олега[611]. Автор Повести хорошо знал, что весь живет в окрестностях Белоозера, о чем и сообщил в взводной части своего труда. Сопоставив данный факт с местом княжения Синеуса, он логично включил весь в круг племен, подвластных первым новгородским князьям.
Однако отсутствие в источниках бесспорных известии и некоторые иные соображения не дают права безоговорочно отдать предпочтение веси. Ведь район Белоозера уже в середине XI в. был прочно связан с Ростовской землей, а не с Новгородом. Мало того, в самом Белоозере до сих пор не найдено культурных напластований IX в.[612]
Сомнения рассеиваются при более близком знакомстве с фактическим материалом. Племена веси (принадлежавшей к западнофинским народам) по археологическим, лингвистическим и этнографическим наблюдениям занимали обширные пространства от Южного Приладожья до Белого озера и далее на восток[613]. Их земли непосредственно граничили с областью словен новгородских. Исследователи не без оснований полагают, что территория веси до прихода на северо-запад славян достигала на западе восточного берега озера Ильмень и р. Мсты[614]. Археологические находки не противоречат этому выводу. В погребальных памятниках ильменских словен (VII–IX вв.) — высоких курганах-сопках встречаются каменные сооружения: площадки и груды валунов, а также ритуальные захоронения костей животных, восходящие к прибалтийско-финской традиции[615]. Таким образом, сопки содержат многочисленные элементы прибалтийско-финского происхождения и указывают на существование длительных и тесных славяно-финских контактов. Изложенные выше данные свидетельствуют о вполне вероятном вхождении веси в федерацию словен и кривичей. Но как быть с отмеченными ранее противоречиями? Они отпадут, если признать, что весь, в первую очередь западная, была активным участником союза[616].
Область ее расселения в X–XIII вв. достаточно хорошо известна по раскопкам курганных могильников в Юго-Восточном Приладожье. Территориально она охватывала бассейн рек Сяси, Паши, Ояти и Свири и, по-видимому, нижнее течение реки Волхова[617]. В ее культуре прослеживаются заметные отличия от материальной культуры родственных карел и живших западнее води и ижоры