Упоминание Оскола помогает хотя бы примерно наметить местоположение Черного леса. Большой лесной массив, состоящий из смешанных пород леса и производящий действительно и в наши дни впечатление черного, находится на правом берегу Донца, напротив устья Оскола. Если вежи на Снепороде находились где-то в верхнем течении этой речки, то до Черного леса от них было всего 50–60 км. Разбитые у леса полки половецкие могли по лесным тропинкам пройти до Донца, переправиться через него и затем перейти на правый берег Оскола. По-видимому, вежи в верховьях Снепорода были последними «приднепровскими» вежами. Черный лес на берегу Донца был уже во владениях донских половцев. Русские князья не захотели продолжать свой поход, вероятно, потому, что тогда нужно было бы, находясь в центре враждебной степи, начать новый поход и столкнуться со свежими силами половцев восточной группировки.
Столь же разрушительным был русский поход 1183 г., когда девять князей с дружинами перешли «на ратную сторону» Днепра у Инжиря брода, встали на Орели (на Угле) и 30 июля встретились в бою с половцами[1234]. Интересно, что с половецкой стороны тоже участвовало более десяти ханов, причем не только приднепровских, но и лукоморских (в частности, Кобяк с сыновьями). Половцы были разбиты, ханы взяты в плен, а Кобяк казнен.
Это была, несомненно, одна из самых крупных побед русского оружия в степи. Недаром ее с гордостью вспоминает автор «Слова о полку Игореве»[1235]. Однако уже через три года, в 1187 г., великие князья «дуумвирата» — Святослав и Рюрик вновь сочли необходимым, воспользовавшись суровой снежной зимой и падежом скота у половцев, направить свой удар в сердце Приднепровья — на самарские вежи (у «Голубого леса»).
Несмотря на постоянные h успешные походы и набеги русских, приднепровские половцы не теряли политической активности. Об этом свидетельствуют, в частности, их походы в Византию в самом конце XII в. Правда, в этот период приднепровцы самостоятельно почти не нападали на русские княжества[1236]. Нам представляется, что причина этому заключается в отсутствии у них сильного и дееспособного хана — организатора таких походов. Ни один из ханов орды Бурчевичей, ни Кобан, ни Бегбарс, ни Урусобичи и Кочаевичи, упомянутые в летописи в 1190 г., не были достаточно крупными политическими фигурами, способными возглавить борьбу с Русью. Как правило, они принимали участие в походах и битвах, которыми руководили ханы других объединений — лукоморские Тоглий и Кобяк или знаменитый хан восточных (донских) половцев Кончак.
Донские половцы занимали бассейн среднего течения Северского Донца.
В то время как приднепровские половцы служили постоянной мишенью для ударов русских и черноклобуцких дружин, донские половцы жили в относительном спокойствии и безопасности. Летописец говорит всего о двух походах на донских половцев, причем оба они кончились неудачно для русских и оба возглавлялись Игорем Святославичем (1185 и 1191 гг.). Первый — поход 1185 г., завершившийся небывалым разгромом русского войска у речки Каялы.
Не будем разбирать подробно путь Игоря в степь. В настоящее время существует не менее десяти различающихся деталями вариантов этого пути. Обычно споры сосредоточиваются на локализации речек Сальницы и Каялы. Б.А. Рыбаков в 1971 г. предложил новую версию маршрута Игоря Святославича[1237]. Он доказывает, что после Сальницы (район устья Оскола) Игорь двинулся не на восток — к Тору, как полагает Кудряшов, а в верховья Самары, точнее — в междуречье Самары и ее притока — речки Бык. Моя разведка в 1970 г. показала, что это один из самых сухих и безводных участков степи, а водные источники здесь нередко соленые.
В конце XII в. участок этот был, очевидно, необитаем, поскольку мы не зафиксировали в этом районе ни одной каменной статуи, тогда как в каких-нибудь 20–30 км от него находились крупнейшие скопления их как в Приднепровье, так и на Донце (см. рис. 3). Вот сюда-то, в пустой район и заманили половцы Игоря. Вежи, которые Игорь взял после легкого боя у Сюурлия, были, вероятно, подставными. Опьяненные победой русские полки двинулись дальше в этот своеобразный котел, со всех сторон окруженный болотами или сильными половецкими группировками: с запада — приднепровскими, с востока — Кончака и Гзака. Перед боем, 27 апреля, сам Игорь говорил, что «собрахом на ся землю всю»[1238]. Гибель русского войска была неизбежна.
Второй поход Игоря в степь, организованный в 1191 г., был направлен на Оскол. Он тоже окончился неудачей. Несмотря на зимнюю пору, половцы сумели отвести свои вежи в глубь степи. Русские, увидев перед собой не вежи и стада, а войско, отошли, не приняв боя.
Рассказ о походе 1185 г. представляет для нас особый интерес потому, что в нем названы многие орды и роды, объединенные Кончаком для этой битвы. По-видимому, большинство их кочевало на берегах Донца и его притоков и входило в «Донской союз». Помимо Гзака с сыном Романом соратниками Кончака были Токсобич, Колобич, Етебич, Тарьтробыч, Торголове, Улашевичи и Бурчевичи. Некоторые из них уже встречались нам ранее на страницах летописи. Таковы Токсобичи, которые были известны еще во второй период половецкой истории, и Бурчевичи, бывшие одной из самых сильных орд приднепровского объединения.
После победы и дележа добычи и пленных половцы разошлись «когождо во своя вежа»[1239]. Локализация этих веж вряд ли возможна, хотя на Донце, как и на Днепре, прослеживаются компактные порайонные скопления каменных статуй (см. рис. 3).
Только благодаря подробному летописному повествованию о пленении и бегстве Игоря мы знаем, что вежи Кончака находились на Торе. Игорь, плененный Чилбуком из рода Торголове, был взят на поруки Кончаком и раненый отвезен к нему в вежи. Далее, договариваясь со своим сообщником Лавором о бегстве, Игорь просил его переехать с поводным конем «на ону сторону Тора»[1240]. Ясно, что вежи стояли на правом берегу этой речки. В бассейне Тора обнаружено огромное количество половецких изваяний XI — начала XIII в. Подавляющее большинство их относится к интересующему нас периоду, т. е. к концу XII в.
Некоторые из них необычайны по тщательности отделки и художественному мастерству[1241]. Можно сказать, что именно здесь был один из основных центров половецкого каменного искусства.
Кончак, хозяин этого большого района, во второй половине XII в. стал самым «популярным» на Руси половецким ханом. В записи 1201 г. летописец сообщает краткую биографию его семьи. После побед Владимира Мономаха многие половцы оставили места привычных донских кочевий. В их числе был и хан Отрок, ушедший с ордой в Грузию. После смерти Владимира брат Отрока — Сырчан послал к нему послов, которые и уговорили хана вернуться на родину. Из Грузии Отрок привез жену — царевну Гурандухт и сына от нее, Кончака.
Летописец говорит о Кончаке как о могучем богатыре, «иже снесе Сулу, пешь ходя, котел нося на плечеву»[1242]. В других местах летопись, упоминая о Кончаке, перечисляет массу бранных эпитетов: треклятый, окаянный, безбожный, кощей и пр. Эти-то эпитеты, употреблявшиеся кроме Кончака только в отношении Боняка, и свидетельствуют о его силе и стремлении постоянно грабить и разорять русские княжества.
Мы перечислили уже роды и орды, которые были объединены Кончаком для битвы с Игорем в 1185 г. В других записях он упоминается «с родом своим» (1172 г.), с братом Елтуком и двумя сыновьями (1180 г.), в союзе с лукоморцем Кобяком (1174, 1180 гг.) и с другими менее заметными ханами половецкими: Тотуром, Бякобой, Чугаем, Куначуком богатым (1180 г.), с Глебом Тирпеевичем (1183 г.). От его набегов страдали больше всего Переяславское княжество и Посулье, а с конца 80-х годов он перенес удары на Рось, грозя уже самому Киеву (см. рис. 6).
Это обстоятельство, как мне представляется, было свидетельством вновь возродившейся мощи восточных половцев, объединенных энергичным и сильным ханом Кончаком. Поход 1185 г. убедительно доказал всем, что победоносные глубинные походы на земли этих половцев, совершавшиеся когда-то Владимиром Мономахом, уже никогда не повторятся. Сила этого союза стала очевидна, а образование его в Подонье является, пожалуй, самым существенным изменением в политической географии степей XII в.
Русская летопись не дает нам материалов о половецких группировках, жизнь которых не была непосредственно связана с Русью. Поэтому об их существовании мы можем судить только по археологическим источникам, важнейшим из которых являются каменные изваяния.
Картографирование их показало, что наибольшее число статуй сосредоточено в степях вдоль северного берега Таганрогского залива. Совершенно очевидно, что здесь локализовалось сильное и богатое половецкое объединение. В «Слове о полку Игореве» одним из южных рубежей Половецкой земли названо «Поморие». Возможно, автор «Слова» имел в виду этот крупнейший союз, который мы можем, вероятно, условно именовать «поморским».
В нижнем течении Донца и частично по Дону обитала еще одна группа половцев. Она хорошо очерчивается по материалам каменных статуй (см. рис. 3 и 6). Мы знаем, что на месте Саркела — Белой Вежи вплоть до середины XII в. находилось зимовище половцев — поселок с глинобитными домиками[1243]. Вблизи Белой Вежи и на нижнем Дону известны погребения половцев[1244]. В летописи об этих половцах говорится дважды. Первый раз под 1116 г.: половцы бились с торками и печенегами у Белой Вежи, победили их и, видимо, частично изгнали на Русь, ставши после этого единоличными хозяевами Подонья, поскольку и русские обитатели Белой Вежи вынуждены были в 1117 г. уйти с Дона