Если такое толкование верно, то корабли — это ритуальные корабли. Такие корабли используются в обрядах плодородия у многих народов. Повозки — это ритуальные повозки. Быки с плугом — ритуальная инсценировка пахоты. Колеса, диски — эмблемы солнца. Изображение следов человеческих ног — символ чьего-то присутствия во время обряда, вероятно, какого-нибудь божества. Фаллические фигуры — это, возможно, какие-то божества, обеспечивающие плодородие. Человеческие фигуры с воздетыми руками, танцующие или трубящие, — это изображение праздничных процессий или танцев.
Таким образом, искусство бронзового века, так же как искусство каменного века, было вызвано чисто практическими потребностями — необходимостью обеспечить хороший урожай, обильный приплод, продолжение рода. Однако, в то время как люди каменного века изображали само желаемое (животное, которое должно было стать добычей) и тем самым как бы непосредственно участвовали в практической деятельности, направленной на достижение желаемого, люди бронзового века изображали не само желаемое (богатый урожай, обильный приплод и т. д.), а только то, что должно было обеспечить достижение желаемого (обряды, исполняемые в праздник плодородия), и тем самым лишь опосредованно участвовали в практической деятельности, направленной на его достижение. Эта опосредованность подразумевает более высокую способность к абстракции у людей бронзового века, она же, вероятно, обусловила и «абстрактность» их рисунков, т. е. значительно меньшее, по сравнению с рисунками каменного века, сходство с натурой. Характерно, что в ряде случаев рисунки бронзового века — это не изображение самих образов действительности, а изображение их изображений: ведь изображение ритуальных кораблей, ритуальных повозок и эмблем солнца — это изображение изображений кораблей, повозок и солнца.
Обряды плодородия не могут не быть связаны с какими-то мифическими представлениями, а те, в свою очередь, подразумевают существование мифов. Поэтому вполне возможно, что в рисунках бронзового века есть изображение мифических персонажей, играющих какую-то роль в обряде, или сцен из мифов. Такие изображения — это тоже изображения изображений, поскольку мифы сами по себе — словесное изображение действительности (ведь то, о чем рассказывалось в мифе, принималось, конечно, за имевшее место в действительности).
Однако до сих пор не удалось сколько-нибудь убедительно доказать, что в скандинавских наскальных рисунках бронзового века есть изображения мифических персонажей или сцен, известных нам по древнеисландским литературным памятникам (мифологическим песням «Старшей Эдды» и т. д.). Это, конечно, может объясняться тем, что за два тысячелетия, отделяющие век бронзы от эпохи, к которой относятся древнеисландские памятники (XIII в.), мифы, бытовавшие в Скандинавии в устной традиции, изменились до неузнаваемости. Во всяком случае, если рисунки бронзового века были действительно связаны с обрядами плодородия, то надо полагать, что в эпоху, к которой относятся эти рисунки, существовало в той или иной форме и словесное искусство, связанное с этими обрядами, т. е. какие-то тексты к этим обрядам.
К веку железа, точнее, ко II–VIII вв. н. э., относятся найденные в Скандинавии надписи старшими рунами. Эти надписи на много сот лет древнее древнейших скандинавских литературных памятников: ведь литературные произведения сохранились в Скандинавии в рукописях не древнее XIII в.
Всего в Швеции, Норвегии и Дании найдено около 150 надписей старшими рунами. Надписи эти сделаны на стоячих намогильных камнях (такой стоячий камень по-исландски называется bautasteinn, а по-норвежски, шведски и датски — bautasten), могильных плитах, скалах, а также на разных металлических, деревянных или костяных предметах — брактеатах (подвесках в виде тонких золотых дисков с чеканкой на одной стороне), пряжках, наконечниках копий и т. д. Надписи эти, как правило, очень кратки. Часто они состоят из одного слова или представляют собой трафаретную формулу из немногих слов.
Рунология, т. е. толкование рунических надписей, — это наука, которая уже давно интенсивно разрабатывается, особенно в Скандинавии. Однако в надписях старшими рунами очень многое до сих пор остается непонятным. Виной этому не столько плохая сохранность надписей, несовершенство орфографии или то, что в них представлены слова, обороты и значения, давно вышедшие из употребления в скандинавских языках и нигде, кроме как в этих надписях, не представленные, сколько своеобразие функции этих надписей.
Каждая из 24 рун старшего рунического алфавита состоит только из вертикальных и наклонных черточек. Это, вероятно, объясняется тем, что руны первоначально, вырезались на дереве. По первым шести рунам рунический алфавит называется «футарк» (fuþark). Рунический алфавит из 24 рун называется «старшим» в отличие от «младшего», состоящего из 16 рун и пришедшего на смену старшему руническому алфавиту в IX в. Вопрос о том, когда и где возник рунический алфавит, очень много дебатировался в науке. По-видимому, всего вероятнее, что он возник не позднее II в. н. э. у какого-то германского племени на основе одного из южноевропейских алфавитов, какого именно, остается спорным.
Однако, хотя рунический алфавит в своей основе восходит к письменности, в которой отдельные буквы были фонетическими знаками, а их сочетания образовывали слова, которые могли служить сообщениями, он использовался в функции более примитивной, чем та, которая обычно свойственна письменности. Он возник в обществе, в котором не было ни условий для широкого применения письменности, ни потребности в таком ее применении. Он как бы унаследовал ту функцию, которая была свойственна наскальным рисункам бронзового века с их зачаточной идеографичностью. Не случайно некоторые руны похожи на знаки, встречающиеся в этих рисунках. Возможно, что не случайно и то, что в одной наскальной надписи V в. (Корстад, западная Норвегия) старшие руны соседствуют с идеографическими или магическими знаками, в частности с кораблями, похожими на те, которые характерны для наскальных рисунков бронзового века. Идеографические или магические знаки встречаются в соседстве с рунами и в некоторых других надписях. Так, на некоторых брактеатах рядом с рунами или между ними различим магический знак, нередко встречающийся в наскальных рисунках бронзового века.
Как известно из ряда гораздо более поздних источников, у каждой руны было свое имя, и это имя начиналось со звука, обозначаемого данной руной. Так, известно, что руна f (здесь и всюду ниже руны приводятся в латинской транслитерации) называлась словом, которое значило «скот, имущество, богатство» (сравни исл. fé, норв. fe, шв. fä, датск. fæ). По-видимому, первоначально господствовало представление, что каждая руна обладает в соответствии со своим именем той или иной магической силой. В умении использовать эту тайную силу и заключалось, согласно представлению тех, кто вырезал руны, руническое искусство. Не было ясного понимания, что руны, как и всякие буквы, — это фонетические знаки. Руны использовались одновременно и как фонетические знаки, и как идеограммы или магические знаки.
В ряде надписей старшими рунами отдельные руны использованы для выражения понятий, содержащихся в их именах, и в то же время для оказания соответствующего магического действия. Например, сочетание gagaga в надписи начала VI в. на древке копья, найденного в болоте (Крагехуль, остров Фюн), вероятно, означало трижды повторенное сочетание понятий «дар» и «ас» (руна g называлась «дар», а руна а — «ас») и служило выражением того, что копье, брошенное в болото, принесено в дар асам. В надписи VI в. на одном могильном камне (Гуммарп, южная Швеция) говорится: «Хадувольф поставил три руны f f f». По-видимому, надпись должна была обеспечить кому-то богатство (см. выше).
Поскольку отдельные руны представлялись обладающими той или иной тайной силой, то естественно, что написание всех 24 рун подряд должно было представляться своего рода мобилизацией всех этих магических сил. Такая надпись, датируемая V в., на одной могильной плите (Кюльвер, остров Готланд) должна была, по-видимому, служить оберегом могилы или, может быть, средством «привязать» мертвеца к могиле, т. е. помешать ему возвратиться с того света. После алфавита в этой надписи стоит еще какой-то знак в виде елочки. Возможно, что это руна t с ушестеренными боковыми палочками и тем самым ушестеренной магической силой (ее имя, «Тюр», — это имя бога). На той же плите вырезано еще совершенно непонятное слово seues. Такие перевертыши, т. е. слова, которые читаются спереди назад и сзади наперед одинаково, обычны в магии. Надписи, состоящие из всего рунического алфавита, есть также на некоторых брактеатах, найденных в Скандинавии. Рунический алфавит, вырезанный на брактеате, превращал, по-видимому, этот брактеат в могущественный амулет.
Даже в тех случаях, когда руны использовались как фонетические знаки, цель надписи в целом заключалась, как правило, не в том, чтобы сообщить нечто, а в том, чтобы уберечь могилу от ограбления или разрушения, отогнать от нее злые силы, защитить живых от мертвеца, лежащего в могиле, обеспечить месть за него, принести счастье владельцу предмета, на котором сделана надпись, и т. п. По-видимому, те, кто вырезал руны, в ряде случаев применяли еще и числовую магию, т. е. стремились к тому, чтобы надпись состояла из определенного, т. е. магического числа рун.
Во многих надписях старшими рунами встречаются слова, которые сами по себе имеют значение оберега. Таковы слова alu (этимология и первоначальное значение слова неясны), auja (первоначальное значение, по-видимому, «счастье»), laukaR (буквально — «лук», т. е. растение, используемое как оберег), laþu (буквально — «приглашение»). Оберегом мог быть, по-видимому, и рисунок, сделанный рядом с надписью. Такой рисунок есть на одном могильном камне рядом с надписью, датируемой VI в. (Крогста, Уппланд, Швеция). Сама надпись на этом камне не поддается толкованию. Но на некоторых надписях действие, которое они должны оказать, выражено словами. Так, знаменитые надписи VII в. на камнях, стоящих у деревни Бьёркеторп и на поле Стентофтен (Блекинге, Швеция), угрожают лишением покоя и смертью от колдовства тому, кто разрушит камень, на котором сделана надпись.