рьяны, т. е. Мораны-Морены-Мары, богини смерти, развеивает более древний бог со сходной сущностью, бог магии и смерти Велес/Николай Чудотворец, выступающим под видом своего «волхва», калики перехожего.
Ещё один тип историй, когда Чудотворец ставит в неловкое положение того или иного русского мужика (см. напр., «Бедный мужичок и Николай Чудотворец»): «Один мужичек дожил до такой бедности, что нечего было продать и купить хлеба. И вот молится он Николаю Чудотворцу: „Николай Чудотворец, пойде я от бедности красть к богачу, а ты спаси меня, свечку поставлю тебе, если исполнишь мою просьбу“. Приходит бедняк к богачу, вошёл в клеть, взял деньги и стал выходить вон, да нечаянно задел он ногою обо что-то — загремело, застучало да и свет стал появляться. От страху он без оглядки побежал в поле и видит, что за ним бегут два мужика. Не зна, куда спрятаться; видит мелкий лесок, он туда. А там корова палая. Он — залезь в неё. Мужики мимо пробежали, не заметив его. Когда мужики скрылись, бедняк вышёл из коровы и пошёл домой» (Смирнов, 2003, № 53).
«А в воскресенье пошёл в церковь, поставил свечку в десять копеек Николаю Чудотворцу в благодарность за спасение. Выходит он из церкви и встречает мужичка. Мужичек и спрашивает у бедняка: „А что, мужичёк, исполнил ли ты завет-то свой?“ — „А разве ты знаешь про мой завет?“ — „А если бы не знал, так у тебя не спрашивал“, — отвечает встречник. „А коли знаешь, так скажу тебе, что исполнил“. — „А каково тебе было лежать в падине-то?“ — „Желанный ты, мой батюшка! Уж коли ты знаешь про моё дело, так не говори никому. Лежавши-то в падине, я ведь чуть не умер“. — „Ты чуть в падине не задохся, а я от твоей свечки, которую ты поставил в церкви, чуть не задохся. Так вот что я тебе скажу: трудись ты до поту лица, а никогда не давай завета никакому святому и никогда не ставь свечи, когда идешь на кражу; уж больно тошно было стоять в церкви от твоей свечи“. Видит тут этот мужик, что перед ним стоит сам Николай Чудотворец, пал на колени и со слезами просит Николая Чудотворца: „Прости ты меня грешного!“ Николай Чудотворец оградил этого мужика крестом и скрылся» (Боровичи, 1903).
Отметим, что, идя на воровство, мужик обращается к Чудотворцу, который необходимо должен обладать чертами Трикстера. Действительно, Николай, преподнеся незадачливому вору урок, не говорит ему ничего душеспасительного о вреде воровства, но просто предостерегает, чтобы в следующий раз воровал сам, а на Бога и святых не уповал. Вполне в духе Гермеса, покровителя воров.
В историях третьего типа Чудотворец сразу действует как мудрый советчик. Подобно Велесу, Никола покровительствует путникам, например, он подсказывает Садко, как спастись от Морского Царя. Словно Гермес к Одиссею, Никола приходит к Садко и научает, как выбраться на свободу{25}.
А как тут Садко видит, в синем море делать нечего,
Принужон он играть как во гусли во яровчаты;
А-й как начал играть Садко как во гусли во яровчаты,
А как начал плясать Царь Морской топерь в синем море,
А от него сколебалося все сине море,
А сходилася волна да на синем море,
А-й как стал он разбивать много черных кораблей да на синем море,
А-й как много стало ведь тонуть народу да в синё море,
А-й как много стало гинуть именьица да в синё море.
А как топерь на синем море многи люди добрый,
А-й как многи ведь да люди православные,
От желаньица как молятся Миколы да Можайскому,
А-й чтобы повынес Микулай их угодник из синя моря.
А как тут Садка новгородского как чеснуло в плечо да во правое,
А-й как обвернулся назад Садко, купец богатый новгородскиий, —
А стоит как топерь старичок да назади уж как белый, седатыи,
А-й как говорил да старичок таковы слова:
«А-й как полно те играть, Садко, во гусли во яровчаты в синем мори!»
А-й говорит Садко как наместо таковы слова:
«А-й топерь у мня не своя воля да в синем море,
Заставлят как играть меня Царь Морской».
А-й говорил опять старичок наместо таковы слова:
«А-й как ты, Садко, купец богатый новгородскиий,
А-й как ты струночки повырви-ко,
Как шпинечики повыломай,
А-й как ты скажи топерь Царю Морскому ведь:
А-й у мня струн не случилося,
Шпинечиков у мня не пригодилося,
А-й как боле играть у мня не во что.
А тебе скаже как Царь Морской:
А-й не угодно ли тебе, Садко, женитися в синем море
А-й на душечке как на красной на девушке?
А-й как ты скажи ему топерь да в синем море,
А-й скажи: Царь Морской, как воля твоя топерь в синем море,
А-й как что ты знашь, то и делай-ко.
А-й как он скажет тебе да топеречку:
А-й заутра ты приготовляйся-тко,
А-й Садко, купец богатый новгородскиий,
А-й выбирай, как скажет, ты девицу себе пб уму по разуму,
Так ты смотри, перво триста девиц ты стадо прбпусти,
А ты другое триста девиц ты стадо пропусти,
А как третье триста девиц ты стадо пропусти,
А в том стади на конци на остатнием
А-й идет как девица красавица,
А по фамилии как Чернава-то:
Так ты эту Чернаву-то бери в замужество;
А-й тогда ты, Садко, да счастлив будешь.
А-й как лягешь спать первой ночи ведь,
А смотри, не твори блуда никакого-то
С той девицей со Чернавою.
Как проснешься тут ты в синем море,
Так будешь в Нове-граде на крутом кряжу,
А о ту о реченку о Чернаву-то.
А ежели сотворишь как блуд ты в синем море,
Так ты останешься навеки да в синем море.
А когда ты будешь ведь на святой Руси,
Да во своем да ты во городе,
А-й тогда построй ты церковь соборную
Да Николы да Можайскому,
А-й как есть я Микола Можайскиий».
А как тут потерялся топерь старичок да седоватыий.
В духовных стихах «О каликах перехожих» святой Николай вообще становится покровителем моряков. Мореходы верили, что «Св. Николай доставит попутный ветер и на некоторое время освободит их от гребли и работы…» (Олеарий, 1906).
«11. Никола-чудотворец, он чудеса сотворял. <…> В морях, в бурях корабль топится там… и он тут плывёт, в этом корабле. „Ну, дедушка, как тут быть? Тонем!“ — „Ничего, не потонем. Я переговорю, помолюсь — и будем мы спасены“. Он только пошёл в комнатку (в корабле там есть комнатки), помолился, поплакал — и буря стала утихать. <…> Приходят к дедушке: „Дедушка, ты знаменитый, как говорится, волхвут!“ („Волхвитами“, „волховитами“ русские старообрядцы Литвы называют самых искусных чародеев)» (По заветам старины, 2005, с. 28).
Миколе, как и Велесу — богу наживы и удачи, посвящает золотую казну Садко. И к нему же обращается за прибавлением богатства и удаче в торговле, причём господь Бог явно поставлен на одну ступень со святым Николаем:
Да змолился Садко да господу Богу,
Как тому-то нынь Мыколы нынь святителю:
— Я построю тебе церковь соборную, Да на-во имё Миколы нынь святителя.
Кабы тут у Садка да казны прибыло…
Похож Никола на волохатого Велеса и обликом. Иногда Никола не назван по имени, и похоже, что такой вариант былины более древний, но по образу «белыя седатыя старика» мы без труда понимаем, о ком идёт речь:
Во снях ему не спалось, грозно виделось:
Приходило старчище незнай собою;
Говорил старчище таковы слова…
Кроме того, «стар-матёр человек Микола» покровительствует при заговорах, а функции его, судя по их текстам, в точности совпадают с функциями древнего Велеса (Чародейство. Волшебство…, 1998, с. 151, 295, 321). В дополнение к уже упомянутым заговорам от зверя лесного и на сохранение скота приведём такие: «Святый Николае отворяет морскую глубину, поднимает железные врата, залучает от раба Божия усови аду в челюсти». «Святой Николай, ты разрушаешь горы, разрушаешь камни. Разрушь горе, колдовство, чародейство, зависть, ненависть, сделки, сглаз, от плохой минуты рабу Божьему не на час, не на два, а навсегда».
«Зимний Микола едет на санях». «Ехал в санях Микола, просил ночлега. Обещал приехать в мае на телеге». На санях Чудотворец является под Новый год под именем Морозко. Характерно, что в эпоху «развитого православия» гроб с телом усопшего в восточнославянских деревнях продолжали ставить на сани (Велецкая, 2003). Смерть и поныне ассоциируется с холодом, поэтому неудивительно, что зимние духи в двоеверческой традиции носят навьи имена (от *мр — Мороз, Морозко) (Ончуков, № 108). Они привечают добрых и трудолюбивых людей, а злых замораживают или позорят.
Морозко, или же Дед Мороз, дедушка Смерть, в народном двоеверии соответствует именно Николаю-угоднику. Сегодня мы наблюдаем и вовсе нетрадиционные трансформации этого древнейшего образа.
Никола Чудотворец чаще встречается либо на дороге (он, как и Гермес, Меркурий, Один, пилигрим, дорога — его вотчина), либо в лесу, где он покровительствует животным, подобно всё тому же Велесу (или лешему — см. «Николо Дубеньский» (Ончуков, № 139), «Николо Дуплянский»).
Велес — бог по преимуществу северный. Значит, и искать подобные сказы о нём необходимо в соответствующих сборниках: там меньше наслоений. Традиция не умирает… Среди предреволюционных изданий хотелось бы выделить собрание «Сказки и песни Белозерского края». Уже в первом томе сборника братьев Б. и Ю. Соколовых содержатся «Николай Чудотворец и Иван купеческий сын» (Сказки и песни Белозерского края. 1999, с. 368–375; 162–167; 236–238; 446–449); «Савелей богатой и Микола Милостивой»{26}; «Мужик несчастной и Микола Милостивой»