Не так хотел Люк строить отношения с Мэй, не так хотел целоваться. Они мечтали о вечерах на острове, о костре, о реке, о фруктах. Вот тогда они бы целовались, жарко и страстно. Но не сейчас, не теперь. Не с песком на губах и черным пепелищем в сердце…
Будь она проклята, эта война!
Люк отстранился и глухо сказал:
– Нас ждут большие беды, Мэй. Тебе и моим сестрам надо спрятаться. Отцы клана Мигайев правильно сказали о пророчествах. Белые Цемуки уже появились. И появилась ты. О тебе тоже было предсказание, правда, до конца его не смогли прочесть. На стене в Храме Живого металла.
– Почему не смогли прочесть до конца?
– Потому что не все знаки мы помним. Утратили старые знания. Но может, однажды ты прочтешь нам все, что начертано на стенах Храма Живого металла.
– Если я туда попаду.
– Попадешь. Возможно, новых драконов будут выводить уже этой ночью. Если только не будет нападения.
Мэй не дрогнула и не отвернулась, когда Люк метким выстрелом в лоб завалил здоровенную самку-мьёка. Светловолосая была рядом, пока он вместе с младшим братом сливал кровь, снимал шкуру, вытаскивал внутренности и сжигал их на огне. У мьёков ели только мясо. Потроха сжигали, это считалось «гадким мясом». Почему – сейчас уже мало кто из Всадников мог объяснить. Старое правило, сохранившееся с древних времен.
Да и не нужны были эти потроха. Мяса было столько, что Люк, щедро пересыпав солью и терпкими приправами, набил им пять больших кувшинов. Здоровенную шкуру он еще раз зачистил специальными скребками и растянул сушиться на длинных палках. Через сутки ее можно будет замочить в особом растворе, а после еще раз вычистить и растянуть для окончательной сушки. Потом уже мать вычешет шерсть, скроит квадратное одеяло и обработает края цветными нитками.
Мэй только наблюдала. Сказала, что работа трудоемкая и долгая, – и больше ничего.
Но зато после несколько дней обработки шкура станет меховым одеялом, согревающим в ветреную ночь. Такое одеяло служит долго и незаменимо во время долгих ночевок около мьёков.
Уже когда были погружены кувшины с мясом и зарыты в песок остатки костра, раздался низкий рев одной из самочек. Люк кинулся к отдельным загонам, глянул и вернулся.
– Начались роды. Теперь их лучше не беспокоить, иначе они сильно нервничают.
Остальных мьёков загнали в пещеру. Там было темно, и это раздражало животных. Ничего, придется этим большеголовым малость потерпеть, пока не утрясется с клятой войной…
Каменная пластина с тихим стуком закрыла пещеру, последний раз скрипнуло опускающее колесо, и Люк взлетел в драконье седло.
Бросились в глаза ладони Мэй с въевшимся травяным соком – она сегодня рвала траву не меньше других. Люк положил руку на шею Енси и нечаянно дотронулся пальцами до руки Мэй. На самом деле ему хотелось обнять светловолосую и уже не выпускать. Хотелось чувствовать ее кудряшки на своих щеках, ее дыхание, слышать ее голос совсем близко, совсем рядом. Но впереди было еще немало дел, и Люк хлопнул дракона, приказывая ему возвращаться к Костровой Башне.
– Погнали! – с готовностью прокричал за спиной Жак. Между тем Светило окончательно освободилось от Буймиша и теперь заливало прощальным пурпуром оранжевые, потемневшие пески. Все горело в огне гнева и отчаяния. Пустыня пылала в последних лучах, и Люку приходилось щуриться, иначе яростные лучи слепили глаза.
Скоро оказались над опустевшими палатками семьи, над погасшей печью и осиротевшим общим столом. Теперь никто уже не мог знать, когда семья Люка сможет вернуться в свой дом, когда эти палатки опять наполнятся детскими голосами. А может быть, уже к утру палаток и вовсе не останется.
Потому растянутая на просушку шкура мьёка будет как нельзя кстати.
Люк посадил дракона около родного гнезда и велел Мэй и Жаку прихватить как можно больше одеял и покрывал.
– И подушки тоже берите. А твой рюкзак, Мэй, с драконьей платой и так с нами. И пусть будет с нами всегда.
Ночь они проведут в Костровой Башне. И следующую тоже наверняка. Так что лучше устроиться с комфортом, в тепле и уюте. Чтобы и малышки не на холодном камне сидели, а на удобных подушках и одеялах. Люк даже прихватил их нехитрые игрушки – тряпичные куклы и разноцветные лоскутки. Пусть хоть немного поиграют, авось ужас войны и забудется. Дети ведь все-таки…
И вот нагруженный Енси снова поднялся в небо. Оставалось совсем недалеко, и тут у Люка родилась довольно здравая мысль. А что, если заставить Енси подняться как можно выше и долететь до Вурногов? И посмотреть, что там делают клятые Городские? Это не так далеко, как кажется, всего лишь за два горных отрога. Если быть на достаточной высоте, то пангусы могут даже и не заметить.
Главное, вовремя убраться оттуда. Так и надо сделать.
Люк хлопнул по шее Енси и приказал подниматься вверх. Как можно выше и как можно быстрее.
– Ты рискуешь и очень сильно. – Мэй разгадала его маневр без труда.
Может, потому, что и сама думала о том же.
– Только один круг – и все. Один круг – и убираемся. На высоте. Зато будем знать, что у них творится…
– Возможно, ваши уже слетали и все знают.
– Возможно. Если у них нашлось достаточно времени и свободных машин. Не забывай, часть драконов пострадала. А вода и еда нужна всем, не только нашей семье.
– То есть ты думаешь, что никто не нашел времени для разведки?
– Я могу ошибаться. Но мы это сделаем.
Мэй только кивнула в ответ и вытянулась вперед, поглаживая чешую дракона.
Его Мэй – храбрая девочка, и она не спорит. Если надо делать – она делает. Если надо лететь – она летит. В этом вся Мэй, и так было всегда.
Светило почти опустилось к барханам, когда внизу промелькнули острые вершины скал и сразу за ними показались остатки разрушенной Башни Успокоения. Два ее узких зубца, поднимающихся над крышей, превратились в жалкие обломки, в верхнем уровне зияла здоровенная дыра, черные узкие окна казались пустыми и пугающими.
Выход из башни был тщательно расчищен от песка, а на проглядывающей скале стоял ряд странных высоких фигур. Лучи Светила отскакивали от их серых сверкающих тел и разливали в воздухе странное красное свечение. Будто сам воздух был наполнен кровью.
Длинные руки фигур доходили почти до колен, а на гладких головах не было и намека на волосы.
Они были роботами, эти блестящие высокие фигуры. И они подчинялись Городским. Ровными рядами роботы выходили из Башни Успокоения и строились, строились на песке, чуть дальше от входа.
– Что это такое? – прокричал за спиной Жак.
– Я знаю, что это, – с потрясающим спокойствием проговорила Мэй. – Я догадываюсь. Это леки, которых напоили Живым металлом и которые стали большими роботами. Вот для чего предназначались наши леки! Они должны были стать роботами-убийцами. Или роботами-работниками. Что прикажут хозяева, то они будут делать.
– Они нападут на нас ночью, – резко сказал Люк. – Енси, давай назад, к Костровой Башне. Надо приготовиться к атаке.
– Зачем им нападать? – засомневалась Мэй. – Источник у них есть, Вурногов они уничтожили. Зачем им нападать?
– А зачем им роботы? Как думаешь? У Вурногов был только источник, а сам Храм Живого металла у нас. Там хранится немало секретов, которыми Городские хотят обладать.
Мэй больше ничего не ответила. Да и не нужно было ничего отвечать.
Глава 9Мэй. Живой металл разговаривает только со Всадниками
Голова у леки была гладкой и ровной. Совсем небольшой – легко уместилась бы в ладони. Он ходил рядом с отцом и помогал с приготовлением еды, а детвора, окружив загадочную игрушку, повизгивала, тыкала в него пальцами и то и дело желала потрогать.
Для них это была удивительная невидаль. Драконов они знали, даже слишком хорошо. Но те были опасными и большими. А тут робот, который самому младшему приходился по плечо. Не страшный, не опасный. Конечно, лека быстро стал любимцем всех детей.
Желание рассмотреть робота как следует охватило Мэй еще тогда, когда дракон висел над Башней Вурногов. Потому, едва вернулись к своим, она кинулась искать леку, а когда увидела – бесцеремонно схватила и выключила, не обращая внимания на протестующие вопли детворы. Тот, послушно скрипнув, сложился. И тогда выпуклыми линиями проступило треугольное клеймо у него на самой верхушке. Если только у шаров бывают верхушки.
Когда лека раскладывался – из этого места выезжало туловище и следом тоненькие ноги. Потому клеймо терялось. Но сейчас треугольник слишком хорошо выделялся на блестящей поверхности.
Номер, дата выпуска – цифры, которые ничего не значили по нынешним временам. И название фирмы. «Цеу-Муи-Ки».
Никто и никогда не говорил, откуда появились эти роботы и кто конкретно их выпускал. Принято было считать, что роботов создавали прошлые цивилизации людей. Но какие?
«Цеу-Муи-Ки»… Это же Цемуки! Во всяком случае очень похоже!
– Что случилось? – подошел отец, положил на плечо ладонь.
Стало тепло и уютно от отцовского присутствия. Захотелось уткнуться ему в грудь и разреветься – точно так, как делала это в далеком детстве.
Мэй сощурила глаза, покачала на руке шар леки, после надавила на вставленный камень энергии и заставила робота включиться. Спросила, не глядя на отца, чтобы скрыть наворачивающиеся слезы:
– Ты знаешь, кто делал раньше таких роботов?
– Этого никто уже не знает, – растерянно ответил отец, потом развернул к себе Мэй и посмотрел ей в глаза.
Потемневшее и загоревшее, его лицо стало более худым, черты заострились, губы обветрились. Щеки и подбородок покрыла щетина, придавая отцу вид заправского охотника-Всадника. Только вот голубые глаза теперь казались более пронзительными и более яркими и слишком сильно отличались от черных глаз здешних жителей. И пряди отросших волос выгорели на солнце и стали почти белыми.
– Как ты? – просил отец коротко и грустно.