Дальше отцы выкрикнули парочку проклятий Городским, и Люк вдруг понял, что уже не может к ним присоединиться. Просто не может желать смерти. Рядом с ним стояла Мэй, которая когда-то тоже была Городской. А желать смерти ей и ее друзьям Люк не мог. Уже не мог.
И вот наконец отцы клана произнесли благословения для будущего дня, и люди принялись расходиться.
Мэй двинулась к лестнице и удивленно вскрикнула, когда Облак взлетел и одним махом преодолел расстояние до полукруглой галереи.
– Он хорошо работает, – с удовольствием отметил Люк.
Значит, все в исправности, плата включилась на полный ход, и дракончик отлично владеет своим телом.
Облак полетел вперед, проскользнул между колоннами, сделал небольшой круг и вернулся к удивленной Мэй.
– Вот это здорово! – тихо проговорила она.
Знаки и узоры на колоннах сияли хорошо знакомым и привычным светом, разгоняя сумрак. Светила не было, наверху стояла ночь, и в небольшое отверстие высоко в потолке виднелось несколько звезд.
– В каждой колонне есть круглый красный камень, который символизирует одну планету, вращающуюся вокруг Светила. Эти планеты обозначаются старыми, древними названиями. Буймиш именовался Симели-Ник, большой Мигсей, что встает вечером на западе – Им-Жак. А маленький Исгем – Нам-Люк, – принялся рассказывать Люк.
– Значит, Ника на самом деле зовут в честь Буймиша? – уточнила понятливая Мэй.
– На самом деле так. Когда он родился, лучи Светила падали на колонну с этим знаком. Одно из имен новорожденного мальчика должно включать в себя название планеты. Такое правило у нас.
– Отлично. У вас очень много правил.
– И они все оставлены на этих колоннах. И правило трапезы тоже.
– И вы все эти правила знаете?
– Все знаем. Не все можем прочесть, но мы учили их наизусть, потому что их продиктовал нам Ким-Киган. И он же вырубил их на колоннах Храма. Так говорят легенды.
Колонны остались позади, снова вышли к мостам. Теперь Мэй не колебалась, легко нашла нужный мост – который Люк тоже угадывал уже с первого взгляда, – и зашагала по нему. Дракон спешил следом – летел, расправив тонкие крылья, совершал небольшие круги над головой Мэй и время от времени выпускал слабую струю дыма из пасти. Пускать огонь такие малыши еще не умели, это все было впереди.
В Зале Драконов Люк отыскал Енси, проверил его – тот дремал, прикрыв веки, и все лампочки на его седле были погашены. Энергии в нем осталось совсем немного, только на то, чтобы выбраться утром из Башни и расправить крылья.
– А вдруг завтра Башню окружат новые, выросшие леки? – спросила Мэй, с тревогой оглядывая зал.
– Тогда будет плохо. Будем биться.
– Я тоже буду, вместе с тобой.
Люк промолчал. Об этом они поговорят позже.
Одно дело летать и воевать с пангусами – это опасно, сложно, но не так страшно. Драконы превосходят ящеров и быстротой, и мощью, и покорностью хозяевам. И совсем другое – сражаться с роботами. Кто знает, что припасено в арсенале у этих штук? Бомбы? Напалм? Лазерные пушки?
Рисковать любимой девушкой Люк ни за что не станет.
Поднялись наверх, нашли нишу, где устроилось их семейство. Мать все еще не спала. Увидев нового дракончика, она улыбнулась и по очереди обняла сначала Мэй, затем Люка. Пожелала им спокойных полетов и удачной охоты с новым драконом.
Облак тут же сунулся к спящим детям, пришлось его остановить. Он был полон энергии, потому что только-только вылез из Живого металла. Его чешуя отливала синими всполохами, светилась и время от времени пощелкивала крошечными белыми искрами.
Дракончика переполняла жажда деятельности, потому слова о том, что надо сесть в одном месте и сидеть, его немного разочаровали. Он наклонил голову, высунул язык и возмущенно выпустил струю дыма.
– Сидеть, – строго велел Люк, положил ладонь на макушку нового робота и надавил.
Облак послушался – глянул на Мэй и поплелся в указанный угол.
– Ты должна сама учить его, чтобы он слушал тебя, – проговорил Люк.
Мэй кивнула, пробормотала, что желает спать, и рухнула на одеяло, рядом с Тигаки и Нгакой. Сонно спросила:
– Отец мой где?
– Проверяет раненых, – ответила Еника.
– То-то он удивится, увидев дракончика. Его не позвали в Храм Живого металла.
– Он не Всадник, – ответил Люк.
С этим все было ясно. Отец Мэй отличался от народа пустыни. Он был особенным, его уважали за помощь, которую он оказывал раненым. Но все отлично понимали, что отец Мэй не воин. Он обладал нужными знаниями, он помогал многим. Но война – это не его стихия.
– Я тоже не Всадница, – буркнула Мэй, возясь с одеялами.
– Вот ты-то как раз и Всадница, – улыбнулся ей Люк, опустился рядом и стянул с себя рубаху. Надо было бы найти что-то чистое, во что можно переодеться для сна.
– Интересная у тебя татуировка, – проговорила Мэй, и ее теплые пальцы коснулись плеча в том месте, где была вытатуирована маленькая фигурка летящего дракона.
– Первого дракона всегда запечатлевают. Как только получил свою машину – можешь сделать татуировку, – охотно пояснил Люк.
Прикосновения Мэй вызывали приятную дрожь. Захотелось, чтобы она обняла крепко и прижалась к нему. Захотелось близости с ней, чтобы расстояния между ними двумя не осталось вовсе.
Видимо, светловолосая девочка почувствовала то же самое, потому что подвинулась и оказалась возле самого его плеча с татуировкой. Люк обнял Мэй, и запах светлых кудрей вскружил голову. Травы, песок, Светило. Река и дым от костра. Вот чем пахла Мэй.
– А прошлой ночью мы танцевали вдвоем, – тихо проговорила девчонка.
Все верно. Прошлую ночь они танцевали и даже попробовали строить планы на предстоящую жизнь. И в той жизни, что им предстояла тогда, они должны были быть вдвоем.
Сейчас все поменялось. Время остановилось и зависло белым Буймишем над оранжевыми песками. Завтра жара обрушится на Камлюки, и жарко будет не только от лучей Светила. Завтра роботы окажутся тут, под Башней. Скорее всего. И начнется атака. Потому подъем еще до восхода. И боевая готовность.
Мэй уже не станет летать на Енси, ей надо уцелеть. Надо вырастить Облака, надо помогать женщинам и детям.
Уцелеют Ник и Жак, останутся в живых Тигаки, Нгака, Гимья и Ейка – значит, у их семьи будет будущее.
А если Люк погибнет, тогда…
– Если я погибну, ты сможешь уйти с отцом в Плавающие дома. Там ведь не воюют. Там точно не воюют.
– Не выдумывай. Если ты погибнешь, то погибну я.
– Ты не полетишь завтра со мной. – Люк чуть отстранился и попытался рассмотреть в полумраке лицо Мэй.
Губы светловолосой слегка разъехались в горькой улыбке, она положила ладонь на его руку и совершенно спокойно сказала:
– Попробуй запрети.
В этот момент Люк понял, что именно эта ее упертость, храбрость и бесшабашность и привлекали. Притягивали к себе, удивляли и вызывали уважение. Ведь она это произнесла так просто, так легко. Без вызова, без напряжения. Ей не надо было никому ничего доказывать. Она просто не могла по-другому. Потому что она была Мэй-Си, Владеющая Драконами.
Люк вздохнул, прикоснулся губами к светлым кудрям Мэй и коротко согласился:
– Ладно. Летим вместе. Но слушаемся меня, ясно?
– Договорились, – устало выдохнула Мэй.
Какое-то время молчали, а после Люк с удивлением понял: светловолосая уснула у него на плече. Ее рука все еще сжимала его руку, как будто девчонка боялась, что, пока спит, ее напарник улетит сам, один. Потому держала его даже во сне.
Люк улыбнулся, подсунул под бок Мэй подушку, устроился поудобнее и закрыл глаза. Совсем скоро рассветет, совсем скоро их судьба решится окончательно.
Под самым потолком в толстом камне были оставлены узенькие, не толще пальца, щели, сквозь которые в башню проникал воздух. Утром лучи Светила – розовые, слабые – расчертили темноту башни тонкими, ровными линиями.
– Башка у него какая-то квадратная…
– Это у тебя она квадратная, девчонка!
– Поговори у меня…
– А то шо? А то шо? Убери руки и не трогай машину, а то цапнет тебя дракон.
– Интересно, как его назвала Мэй?
– А шо, Мэй его называла? Должен Люк называть. Где это видано, шобы девчонки называли машину? Небось Цветочком бы назвала, как ее саму назвал Люк…
– Не, этого дракона надо было назвать Белый Зуб. Видишь, какие у него зубы? А глаза зеленые, большие. Смотри, как язык вывалил!
– На тебя и не смотрит, и на меня тоже…
– На малую Гимью таращится. И на леку. И чё они не напоили вчерась леку Живым металлом? Небось был бы у нас еще один большой робот…
– Ты дурень! Надо ж воспитать машину, не просто напоить. Этого дракончика теперь напоят Живым металлом только перед следующим Затмением, когда он привыкнет к нам, и в его башке все программы будут работать как надо…
– Ты сам дурень! И это у тебя в башке программы не работают как надо! И не задень мои руки, болван!
Люк догадался, что это мило беседовали близнецы, рассматривая новую машину. Тигаки тоже была рядом и время от времени вставляла свое острое словечко.
Он поднялся и порадовался, что в Башне не так темно – тонкие лучики рассеивают мрак. Пахло вареным мясом, огнем, сухой травой и свежими лепешками. В противоположной стороне ниши спала мама, укрывшись шерстяным покрывалом.
Люк подумал, что давно уже не видел мать спящей, – он предпочитал не заходить на женскую половину шатра. Вздохнул, протер глаза и повернулся к Мэй. Она лежала рядом, сунув под щеку ладошку и прижав колени к груди. Теплое меховое одеяло сползло, открывая круглые плечи и шнурок кулона на шее.
Собственные кулоны по-прежнему оставались красными, теплыми, и было давно понятно и ясно, что Живой металл предупреждал об опасности. Сигналил, как только мог. Вспомнив, что спал без рубашки, Люк нашел вчерашнюю. Она пахла потом, но сейчас не было времени искать чистую.
Да он и понятия не имел, где могут быть чистые рубашки. Скорее всего – дома, в палатках. Сюда он их не брал.