– Ничего себе… – пробормотала Мэй.
– Тебе надо глянуть Ниу-Ши, – тут же кивнул Люк, – может, в ее программах ты тоже разберешься…
– Обязательно. Давай сначала я посмотрю твои руки. Мази уже не осталось, все ушло на раненых. Но хотя бы гляну, как обстоят дела, – предложил отец, увидев, что Люк покончил со своим супом.
– Ничего серьезного, заживет все…
Но отец уже сел рядом и велел Облаку посветить. Тот послушно дернул хвостом, и белый луч упал на ладони Люка. Действительно, серьезного ничего, но кожа вокруг покрытых корочкой ожогов опасно покраснела.
– Надо обработать это, хотя бы немного. У Еники есть специальный отвар. Пара минут – и все будет в порядке.
– Облак, открой пасть! – присел около дракончика Ник. – Покажи зубы!
– Да что ты к нему пристал? – тут же вмешалась Нгака. – Это тебе не игрушечный лека. Нашел кому приказывать…
– Он должен нас всех слушаться, это боевой дракон. Когда мы будем убивать Городских, он должен плевать огнем по моему приказу.
– Мы не будем никого убивать на Облаке! – Мэй дернулась и со стуком поставила опустевшую миску на пол. – Мы не будем никого убивать! Мы вообще больше не будем воевать! И второго источника у Вурногов больше…
Она замолчала, провела рукой по лбу и оглянулась на Люка. Тот молчал.
Отец, промакивающий его ожоги отваром, тоже молчал. В наступившей тишине слишком звонко прозвучали слова Ника:
– Тогда Городские будут убивать нас…
Ему никто не ответил. Потому что отвечать было нечего. Ясно, что уничтожить Ниу-Ши не получится, надо, наоборот, беречь и заботиться о столь мощном оружии. Пока есть змеюка – все они остаются в безопасности, защищены и вооружены.
Правда, вряд ли получится поить ее Живым металлом, но отцы клана наверняка что-нибудь придумают. Может, будут выносить металл в чашах, как они делали это для того, чтобы ковать наконечники.
Плавно и тягостно прогудел за стенами звук рога, и Люк пояснил:
– Начало похорон. Предадут песку всех погибших. Надо пойти и помолиться Настоящей Матери за тех, кто ушел, и за тех, кто остался. Облак пусть будет с нами.
Кулон на шее все еще оставался красным. Он даже побелел самую малость в середине, и от его тепла становилось жарко и душно. Мэй глянула на него, спускаясь с лестницы, и почему-то вспомнила слова Люка о странном сне. Что там ему приснилось? Что Ниу-Ши перестала слушаться? Разве такое возможно? Это же робот, у него внутри программы…
Но ведь Хмус тоже не слушался мальчишек во время нападения, потому Люк его и уничтожил. Значит, такое возможно.
Светило безжалостно заливало барханы жаром. Воздух дрожал, окутывал, наваливался сверху тяжелой ношей. Гудел назойливо и однообразно рог. И Мэй подумала, что на самом деле желает уйти отсюда. Сбежать, улететь подальше на остров, к горам – куда угодно. Только бы не эта печаль, не это горе, не эта жара. Только бы не эта война.
Погибших уже не вернуть, но можно хотя бы спасти тех, кто остался жив. А для этого надо…
Что для этого надо? Иметь сильное оружие и быть непобедимыми? Или просто перестать воевать?
Может, Настоящая Мать знает ответ? Или Дети Неба?
Отцы кланов вскинули ладони вверх, после сложили их под подбородком. И так несколько раз. И полилась молитва. Мэй невольно присоединилась ко всем, но держалась чуть в стороне, у темнеющего выхода из Башни. Там, где были все женщины и дети. Рядом с Нгакой и Тигаки. Жак, Ник и Люк ушли вперед, и отец Мэй вместе с ними. Теперь он, видимо, прочно обосновался среди мужчин и научился неплохо разбираться в здешних машинах.
До сих пор было неясно – остаются они в Камлюках или уходят. Покинуть Люка Мэй не могла, но и воевать – это тоже было слишком. Это сверх сил, это неправильно.
Мэй сложила ладони, подняла лицо вверх и подумала, что вполне может вознести свою молитву Настоящей Матери. И неважно – слышит она или нет своих детей. Настоящая Мать существует: это сама планета Эльси, ставшая пристанищем и домом для двух вражеских народов. Та самая планета, дающая жизнь, воду и тепло и посылающая людям Живой металл.
Эльси делится с людьми самым лучшим, самым дорогим, самым драгоценным – Живым металлом. А люди из-за него воюют. Почему? Потому что не умеют жить вместе?
Тела погибших, завернутые в шерстяные ткани, были опущены в песок и засыпаны под звуки тягучей, печальной песни. Мать-Земля принимала своих детей, навсегда ушедших из этого мира. Принимала в себя с горькой готовностью и молчаливым смирением. Она давала жизнь, а люди обращали жизнь в смерть. И возвращали эту смерть ей.
Почему?
Почему люди не могут по-другому? Что с ними не так?
Наконец, когда засыпали последнюю могилу, воцарилась тишина. Что теперь? Возвращаться в Башню?
– Народ Инимайтов! – прозвучал зычный голос одного из отцов клана. – Мы выиграли еще одну битву! Мы вывели наших драконов! Мы остались живы! Потому вечером мы соберемся у общего костра и вспомним всех погибших. Наши воины привезут мяса и воды, женщины приготовят ужин. В этот вечер мы еще будем вместе, люди Инимайтов, а после каждый вернется в свое жилище.
– Га! – громыхнул ответ.
Мэй догадалась: отцы не желают распускать народ, пока точно не удостоверятся, что опасность миновала. И правильно, кто его знает, что еще можно ожидать от Городских.
Хотя поить Живым металлом роботов они теперь точно не смогут. Остался только один источник. Интересно, знают ли об этом отцы клана?
Енси лежал рядом с Ниу-Ши. Раскинул крылья, вытянул шею. Чешуя его слабо поблескивала на солнце, и весь он лучился каким-то странным, бестолковым, только ему понятным довольством. При виде Мэй и Люка он поднял голову и выпустил тонкую струю дыма – поприветствовал хозяев.
Облак захлопал крыльями, подлетел к самой морде Енси и принялся разглядывать его с таким видом, будто взрослая машина его невероятно изумляла. Он прохаживался перед огромной пастью, таращил яркие глаза и временами показывал собственные острые белые зубки.
Ниу-Ши лежала неподвижно и безразлично. На ее округлой передней части торчало несколько небольших рогов и темнели крошечные глазки, вовсе, видимо, не предназначавшиеся для того, чтобы давать свет. И на лбу у нее находилась еще одна пара глаз, что придавало змеюке совершенно чудовищный вид. Пасть у нее казалась узкой, длинной щелью, ноздрей не было, толстая шея переходила в длинное туловище с множеством дверей. Летала она за счет выдвигающихся из тела четырех тонких крыльев, которые не предназначались для того, чтобы улавливать свет и превращать в энергию – в отличие от крыльев драконов. Потому, опускаясь на землю, Ниу-Ши прятала их.
И если Енси напоминал проказливого и добродушного домашнего любимца, то Ниу-Ши казалась монстром, непонятным, угрюмым, странным и чужим. Она не слушалась голосов, и для того, чтобы ею управлять, нужны были Ключи.
Вот и сейчас Люк, приблизившись, приложил свой Ключ к овальной выемке у двери – и тогда Ниу-Ши впустила их в себя. Выдвинулись тонкие ступеньки, уехала в сторону черная чешуйчатая створка двери, засветилось ярким светом нутро.
Облак, поторопившийся за хозяевами, удивленно курлыкнул и хлопнул крыльями. Отец свистнул и сказал:
– Как ты там раньше говорила, Мэй? Сдохнуть можно?
– Вроде того, – согласилась с ним Мэй.
– Грандиозная машина. Давайте посмотрим, что в ней есть… – И отец уверенно шагнул внутрь.
– Я обещал отцам клана, что слетаю на разведку к Башне Вурногов, – заговорил Люк, поднимаясь следом. – Вот как раз сейчас и можно будет это сделать. Заодно покажем тебе, как эта штука управляется и как летает.
– Отцы клана доверяют ее вам? Не потребовали сдать Ключи? – уточнил отец, шагая по гладкому белому полу машины.
– Они даже не знают о Ключах, – тут же ответил Люк. – Я не стал им рассказывать. Пусть думают, что Ниу-Ши подчиняется только Мэй. Иначе наверняка пожелают слетать на этой штуковине к Городам и отомстить за своих.
– В таком случае все Городские обречены, – нахмурился отец, быстро оглянулся и посмотрел сначала на Люка, после на Мэй.
В его взоре промелькнула тревога, но в голосе звучали нотки надежды. Конечно, отец, ты не обманешься в своих детях, они тебя не подведут…
– Мы собирались уничтожить Ниу-Ши, – поспешно пояснила Мэй, – мы не убивали на ней Городских, мы никого не желаем убивать. Но, наверное, придется оставить ее для защиты. Да, Люк?
– Все так, – тут же подтвердил парень.
– Это опасная, слишком опасная машина. Я хотел бы увидеть место, где вы ее нашли, – сказал отец.
Мэй заверила, что они покажут, непременно. А Люк, встав у пульта, приложил свой Ключ, и тут же выросла выпуклая карта, вспучилась барханами, вздыбилась острыми верхушками гор и появилась миниатюрная Костровая Башня со смешными фигурками людей. Ниу-Ши даже изобразила себя – очень достоверно и четко.
– Значит, вот какой тут пульт, – пробормотал отец. – Это знаки управления движением, это управление роботами… Ага, вот и программы. Ну-ка, Люк, попробуй провести в этом вот месте Ключом.
Мэй еще раз удивилась, как быстро реагирует пульт: одно прикосновение – и вот уже светится гладкое окошко, буквально разрастается на глазах, а на круглом экране появляются ряды четких знаков.
Отец наклонился, провел пальцем, выбирая нужные. На лбу у него обозначилась знакомая морщина, глаза сузились. После он резко отпрянул и перевел взгляд на Люка.
– Она не пускает меня в главные программы. Здесь она выдала только список дополнительных несущественных программ, но ни одна не открывается. А основные, базовые, она не показывает. Доступ к программам открыт только для Первого, Второго и Третьего Мозгов. Или систем? Три этих знака читаются как «мозг», но в конце каждого стоит апостроф и три точки в маленьком изображении. Знак системы. Это уже утерянное значение для нас. Что это за Первый, Второй и Третий Мозги-системы? Вы знаете?
– У нас есть только предположения и легенды, – нехотя ответил Люк. – У нас считают, что в Храме Живого металла есть Большая Голова, умеющая управлять всеми роботами. Она – это черный дух, убивающий все живое, мрачный демон, которого Дети Неба погрузили в сон. Если разбудить Большую Голову, то она убьет все живое. Мы охраняем источник, и мы охраняем покой Большой Головы. Но об этом не принято говорить вслух, это тайна, о которой все молчат.