Выход из Храма теперь стал широким и круглым, идеальным для того, чтобы покинуть большой зал, где находился источник Живого металла. Мэй последний раз взглянула на толпу людей, которые все еще стояли с поднятыми головами и смотрели вслед громадному дракону и удаляющейся сфере, и увидела, как из источника выбрался маленький дракончик.
Красивый, новенький, отливающий синим блеском дракончик.
– Наш Енси… – тихо проговорила Мэй, глядя вниз.
– Они вывели нашего Енси! – возмущенно заорал Ник. – Мы должны их всех сжечь!
– Уймись, – глухо ответил Люк.
Он обломил стрелу, оставив наконечник внутри раны, чтобы избежать кровотечения, наскоро перетянул руку, оторвав кусок рубашки Ника, и теперь уверенно сжимал рычаг, выводя сферу наружу, к звездам. За их спинами остался работающий Первый сервер. База полностью включилась, и Мэй видела, как бешено менялись светящиеся знаки на колоннах.
– Мы не выключили Первый сервер, – тихо проговорила она. – Мы, наоборот, его запустили.
Люк обернулся, посмотрел серьезным, долгим взглядом.
– Девять Ключей у тебя? – задал он короткий вопрос.
– Восемь. Там было только восемь Ключей.
– Мы не отдадим их Маре.
– Почему?
– Вообще не отдадим их Маре. Надеюсь, твой отец отключил Третий сервер. Мы снова попробуем проникнуть в Первый и отключим его. После закопаем где-нибудь Ключи так, чтобы никто больше не знал.
– У нас получится? Первый сервер работает вовсю, и там появляются пророки, которые на самом деле не люди, а какие-то… Какие-то Другие. И они заставляют людей убивать! И у этих пророков теперь есть платы роботов, которые они кидают в источник.
– Мы выключим этот сервер. Или что-то придумаем. Надеюсь, Тхан согласится нам еще немного помочь, потому что этот прозрачный шар вот-вот развалится…
Сфера действительно замедлилась, едва выбрались из Храма Живого металла.
Она зависла над песком, беспомощно покачиваясь, и кнопки на рычаге вдруг стали мигать зеленым и фиолетовым поочередно.
Люк открыл выход, и все трое выбрались наружу. Песок за ночь немного остыл, и Мэй, споткнувшись, погрузила ладони в сыпучую, слегка прохладную поверхность.
В этот момент громадная голова Тхана нависла над ними, и дракон заговорил.
Голос его зазвучал необыкновенно молодо и весело, и никакой хриплости в нем уже не слышалось.
– Можно сказать, что мы выполнили договор, мелкая. Можно сказать, что я вам ничего не должен и вы мне тоже ничего не должны.
Глаза Тхана сверкнули медовой желтизной, и он широко осклабился, демонстрируя огромнейшие зубы. Чешуя дракона изменилась: стала более четкой и покрылась светящимися замысловатыми узорами. Весь дракон стал удивительно узорчатым, сверкающим, прекрасным, превосходным.
Мэй не могла найти слов, чтобы описать то, что видела.
– Ты не отвезешь нас на остров? – осторожно спросила Мэй и вдруг поняла, что не может просить этого великолепного, умного дракона о помощи.
Он не ездовая машина, он не простой робот, он не исполнитель.
Он первичный. Он тот, кто…
Кто что?
Что может делать Тхан?
И что он собирается делать?
– Я отвезу вас, – проговорил Тхан, и в его голосе слышалась доброта.
Или Мэй показалось?
– Я отвезу вас, потому что вы мне понравились. Бросайте сферу и забирайтесь ко мне на спину. Мелкая, как я понял, восемь Ключей у тебя?
– Откуда ты узнал, что только восемь? – не поняла Мэй.
– Потому что один из тех Ключей, что вы отдали Гай-ношу, является первичным. Не знаю, каким образом он попал к вам, но это древний первичный ключ, один из девяти. Таким образом, как вы понимаете, сейчас в ваших руках сосредоточена необычайная мощь древней цивилизации. Вы можете заново запустить древний цикл, если захотите. А можете уничтожить Ключи и положить конец моей цивилизации.
– То есть цивилизации роботов, ты хочешь сказать? – уточнил Люк.
Ник шмыгнул и что-то прошептал, таращась на Тхана.
– Ты мне не доверяешь? – вопросом на вопрос ответил Тхан.
– Я не могу тебе доверять. Ты робот, а я человек, – сказал Люк.
– Но ты доверял своим маленьким бестолковым роботам, которых вы растили. Тому маленькому Облаку, как вы его называете, вы доверяете, правильно?
– Потому что он наш. Он один из нас.
– Хорошо. Тогда давайте договоримся, что я тоже буду один из вас. Желаете новый договор?
– Что взамен?
– Ты хорошо улавливаешь суть, парень. Что же я захочу взамен?
Тхан поднял голову и бросил долгий взгляд на звезды.
Он молчал, и его громадная голова вырисовывалась черным силуэтом на фоне сияющего Буймиша. Древний умный дракон застыл посреди пустыни, что-то обдумывая, и Мэй чувствовала, насколько похожа сейчас на маленькую букашку, взирающую на здоровенного ящера.
Что может букашка знать о ящерах?
– Взамен, дорогие мои, я желаю отношений с вами. Я хочу быть среди вас, людей. Не среди тех, кто так легко поддается зомбированию, они скучны. Я много повидал таких людей и много их пожег, если уж на то пошло. Они не стоят того, чтобы тратить на них время. Они не интересны. Но вы! – Тхан блеснул искристыми глазами и продолжил: – Вы мне интересны. Я хочу понять, почему Облак пожелал вас спасти. Облак робот, он всегда будет выполнять программы. Но вы не задавали ему никаких программ, если не считать того момента, когда Гайнош запустил отложенный старт. Вы не управляете Облаком, он свободен от программ. Я хочу понять, как вы так сделали. На самом деле этот маленький рожденный робот ведет себя так, как будто он первичный, а не вторичный.
– А чем отличаются первичные от вторичных? – громко спросил Ник.
– Первичные не выполняют программ. Они думают сами за себя, – коротко ответил Тхан. – Ну, что скажете?
– Ты хочешь быть нашим драконом, да? – уточнил Ник. – Как Енси?
– Да, я желаю быть вашим драконом. Пока мне будет это интересно и пока вы не разочаруете меня.
– Валяй, – махнул рукой Люк. – Если ты отнесешь нас на остров, туда, где наша мать, мы согласны. Будь нашим драконом. Подставляй крыло!
Еника ждала их.
Стояла у костра – хрупкая темная фигурка на фоне оранжевого пламени, – смотрела вдаль, в фиолетовое небо, высоким куполом накрывшее темную воду океана.
Яркое пятно костра и черная фигурка оказались ориентиром, к которому и опустился быстрый Тхан. Его крылья подняли ветер и едва не задули огонь, а длинному черному хвосту не хватило места на небольшой поляне, и он решительно ударил по ближайшим стволам, которые рухнули с глухим и недовольным скрежетом.
Приземление громадного Тхана, как всегда, было эффектным и красивым. Пригнулись к земле травы, распластались по ним громадные узорчатые крылья. Дрогнули кроны деревьев, и взметнулась в небо серая листва. До самых звезд поднялась черная голова Тхана и заискрились желтые глаза, засияли ярче Буймиша в далеком небе.
Еника не испугалась большого дракона. Рядом с ней появился тоненький молчаливый Жак и не отрывал взгляда от могучего Тхана. Девочек Мэй не видела, но догадывалась, что под сенью ближайших деревьев устроена небольшая палатка, где отдыхают сестры. Хорошо, что все целы…
Прилетел Облак – маленькая преданная машинка, – опустился перед Тханом и выжидающе посмотрел в глазищи огромного дракона.
Их тут ждали и любили. Знакомый остров предоставил приют и защиту, и, только ступив в мягкие травы, Мэй поняла, как сильно тревожилась в эти последние два дня.
Два дня войны.
Или, может быть, война длится гораздо дольше?
Еника обняла Мэй, после заглянула в глаза и велела садиться к костру.
– У нас есть лепешки и травяной отвар. Тебе надо поесть, девочка, – сказала она.
Ник проворно подскочил к матери, торопливо заверил, что цел, и умудрился первым схватить верхнюю теплую лепешку. Мэй взглянула на свои грязные руки, вытерла их о штаны и тоже потянулась за теплым куском, пахнущим дымом и травами.
Люк прихромал к огню последним, опустился на охапку сухих травяных стеблей, вытянул раненую ногу и молча принял из рук матери глиняную чашку с еще дымящимся отваром.
– Где Енси? – глухо спросил Жак и требовательно уставился на Люка.
Люк встретился взглядом с младшим братишкой, отпил из чаши, вытер тыльной стороной ладони губы и ответил коротко и резко:
– Енси погиб. Его плату я спас, но теперь платы нет.
– Как нет? Почему погиб Енси? – не успокаивался Жак.
– Потому что война. Началась война. – Люк дотронулся до обломка стрелы, торчавшего из предплечья, и поморщился. – Отцы клана забрали плату и вывели дракончика.
– А ты почему отдал? – прокричал Жак, сердито сжав кулаки.
– Не ори, – сурово вступилась мать. – Люк расскажет. Надо обработать ему раны, а после он все расскажет. Мэй, вымой руки, ручей тут рядом. И принеси еще воды. Ник, пойди умойся и тоже вымой руки, прежде чем есть. Жак, подбрось в огонь еще хвороста.
Еника знала, как лечить раны. Ее тонкие смуглые пальцы умели прикасаться осторожно и мягко, не причиняя боли. Ее уверенные движения успокаивали, мягкий голос вселял надежду.
Мэй привыкла к тому, что основные решения принимал Люк, считающий себя старшим в семье. Но теперь командовала мать Еника, и ей все подчинялись. Она быстро вытащила из раны узкий наконечник стрелы, заверила измученного Люка, что кости целы, и взялась за бинты.
Потом медленными движениями смыла кровь с его лица, смазала многочисленные царапины и синяки травяной настойкой и сказала, что сейчас нужен просто отдых. Хороший отдых для всех.
Она не охала и не причитала над своим сыном, и Мэй подумала, что Еника привыкла обрабатывать раны. Для нее это – часть обычной жизни. Теперь и для Мэй тоже.
Потому что кругом война…
Жак и Ник спокойно ели у костра и почти не ссорились и не пихались. Люк терпеливо переносил врачевания и лишь устало прикрыл глаза, пока мать бинтовала ему руку и меняла повязку на ноге. И даже Тхан лежал в стороне молчаливой черной скалой, неподвижной и грозной, и его желтые глаза сияли, точно звезды.