Пусть они скажут спасибо тебе за большую услугу, что ты им тогда оказал. Ещё неизвестно, смог бы всё это проделать кто-то другой?
– А теперь, давайте поужинаем. – закончил Ефим Харитонович и, не дожидаясь согласья друзей, устремился к большому столу. На взгляд Романа, за огромной поляной могли разместиться не менее дюжины важных персон.
Хозяин сел во главе длинной платформы, изготовленной из тяжёлого морёного дуба. Справа от него разместился Денис. Слева, напротив старого друга, устроился сыщик.
Старик взял в правую руку небольшой колокольчик, стоявший возле него. Поднял звонок над столешницей и достаточно требовательно потряс его в воздухе. Как только смолк короткий сигнал, дверь отворилась. В обширную комнату вошла пара горничных. Одной была та, что привела сыщика в эту столовую. Вторая, оказалась чуть старше, лет сорока.
Молодая прислуга катила перед собою тележку. Насколько помнил Роман, такие устройства использовали в больших ресторанах. На блестящей каталке виднелись подносы, закрытые серебристыми крышками полусферической формы.
Девушка сняла колпаки из металла и сложила один за другим на нижнюю полку тележки. Затем стала брать тарелки с едой и ставить на белоснежную скатерть. Старшая горничная застыла возле своей подчинённой и давала короткую справку по каждому блюду.
Наконец, всё оказалось на просторной столешнице. Подавальщицы сделали одновременный книксен. Повернулись, вместе с каталкой ушли в коридор и плотно закрыли дверь за собой.
Наконей, началась вечерняя трапеза. Она оказалась такой же обильной, как и прекрасный обед. Роман сразу вспомнил слова писателя Николая Васильевича Гоголя из романа «Мёртвые души»: – «А за ужином, они снова объелись!» – так говорил некий Чичиков, приехавший в гости к помещику по имени Пётр Петрович Петух.
Наученный не очень приятным полуденным опытом, сыщик брал разной еды значительно меньше, чем раньше. Но всё равно, к концу столования, парень почувствовал тяжесть в желудке.
Точь-в-точь, как главный герой из романа бессмертного русского классика. После обильной еды, он сравнивал свой живот с барабаном, куда уже ничего не войдёт.
Как это ни странно, но Ефим Харитонович очень серьёзно занялся едой. За весь продолжительный ужин он не сказал и дюжины слов. Да и те относились только к прекрасно приготовленным блюдам, что находились перед ним на столе. В основном, он говорил комплементы умелой кухарке.
Денис только поддакивал. Кроме того, он обещал заглянуть позже на кухню и передать благодарность немолодой поварихе. На что, дед ответил, мол, он сам сегодня зайдёт на половину для слуг и выразит ей своё уважение.
Роман сидел рядом с седовласым хозяином и не лез в пустой разговор, что шёл меж родными людьми. Пусть выполняют свой ритуал, который сложился у них для вечернего потребления пищи: ни слова о деле, только еда и ещё раз еда.
Сыщик усиленно орудовал вилкой и постарался попробовать все различные блюда. Благо, что их приготовили довольно искусно и разложили очень изящно. Можно было забрать толику пищи, не разрушая всю композицию.
Сыщик, молчком, восхищался замечательным вкусом и с нетерпением ждал, окончания ужина. Он думал, когда же начнётся беседа, о которой сказал армейский товарищ? Однако, разговор состоялся лишь после того, как они отдали должное изысканной кухне.
Наконец, Ефим Харитонович вытер тонкие губы белоснежной салфеткой и положил кусок тонкой ткани рядом со столовым прибором. Он довольно легко встал из удобного кресла и благосклонно взглянул на Романа.
Тот всё сделал так же, как старый хозяин. Пожилой человек с улыбкой отметил, что сыщик стоит у стола и предложил: – Пройдём в мой кабинет и побеседуем о наших делах.
Не обращая вниманье на то, собирался ли сыщик что-то ответить, или просто кивнуть, старик повернулся спиной к детективу. Ни куда не спеша, он двинулся к выходу.
– «Мужчина так долго работал на больших должностях в советской стране, что привык к подчинению всех окружающих». – с досадой подумал Роман: – «Он не принимает в расчёт мнение прочих людей!
Интересно, а как бы он среагировал, если бы я вдруг сказал: – Извините, мне некогда с вами болтать и я должен немедля откланяться? Наверняка, эти слова разрушили всё его мироздание, и от такого расстройства богача хватил бы удар.
Поэтому, ни к чему рисковать здоровьем пожилого мужчины. Да и Дениса нельзя выставлять дураком. Вот, мол, привёл в особняк большого невежу. Может быть, старик хочет нанять детектива для какого-то следствия? Ну, а за ужином не стал говорить, потому, что привык не мешать мухи с котлетами?»
Пока Роман размышлял, они добрались до той части здания, где обитал старый хозяин имения. Ефим Харитонович привычно открыл высокую тяжёлую дверь и устремился в открытый проём. Сыщик шагнул вслед за ним. Замыкал это шествие старый армейский товарищ.
Помещение было отделано по моде тридцатых годов двадцатого века. Оно походило на те кабинеты, в которых трудился сам Сталин и его боевые соратники: командармы, наркомы и остальные большие чиновники.
По контуру стен шла полоса, высотой в рост человека. Она состояла из деревянных квадратов размером сорок сантиметров на сорок. Панели представляли собой небольшие кессоны, облицованные карельской берёзой, и весьма походили на тёмно-коричневый мрамор. Выше была штукатурка, покрытая матовой краской светло-кофейного тона.
По краям основательных окон висели портьеры из плотной тяжёлой материи. Прочные рамы закрывали гардины из плотного белого шёлка. Они были собраны в длинные узкие складки по всей ширине и сжаты в гармошки по высоте.
– «Кажется, их зовут ламбрикенами, а может быть, просто оборками, складками или же рюшами? Кто из мужчин их сейчас разберёт? Только, какой-нибудь профессиональный портной?» – невольно подумал Роман.
Большие шкафы, полные книг, и вся прочая мебель, была изготовлена из тяжёлого морёного дуба. Судя по внешнему виду, она явилась сюда из кабинетов начальства советских времён. Разве что, не было звёзд и серпов, перекрещенных с молотом.
С потолка кабинета свисала тяжёлая люстра. К стенам крепились светильники, каждый на пару рожков. Всё это блестело начищенной бронзой и сверкало плафонами, из простого стекла молочного цвета.
В конце помещения угрюмо маячил фундаментальный двухтумбовый стол, покрытый ярко-зелёным бильярдным сукном. Большая «поляна» оказалась размером не меньше, чем полтора метра на три.
Слева виднелась настольная лампа с доскообразным плафоном. Справа эбонитовый проводной телефон. В центре устроился гранитный чернильный прибор.
Нечто похожее можно увидеть на фотографиях Сталина, сделанных ещё до начала Великой войны с гитлеризмом. Или же после Победы. Единственной вещью из нашей эпохи, оказался большой ноутбук. Он, словно огромный блокнот, лежал в середине широкой столешницы
Ефим Харитонович прошёл к некому подобию трона, видневшемуся за широким столом, и, не спеша, опустился на массивный престол. Старик сурово взглянул на Дениса и сыщика, застывших у двери. Они ощущали себя, словно школьники перед грозным директором школы.
Лёгким взмахом руки старик указал на глубокие кресла, стоящие справа и слева перед столом. Он положил на столешницу обе ладони и подождал, пока молодые друзья, наконец-то, устроятся.
Роман опустился на мягкую кожу и обнаружил, что он сидит, словно на слегка декорированном электрическом стуле. Под руками торчат подлокотники в виде упитанных, но несминаемых валиков. Сзади такая же жёсткая спинка. Причём, совершенно прямая.
Хочешь, не хочешь, а в таком удивительном кресле замрёшь только так, словно штык проглотил. Парню стало понятно, почему в советском кино, в такие вот кресла сажали преступников. С виду очень удобная мебель, но вольготно ты в нём не развалишься.
Наконец, старик уверился в том, что все кабинете его внимательно слушают. Раздался размеренный голос. Старик говорил, словно какой-нибудь диктор по советскому радио.
– В понедельник, мой старый товарищ по бизнесу, Феликс Русланович Банников хотел пообедать. Ресторан размещался в тихом центре Москвы. Особняк был построен совершенно отдельно от прочих домов. Внутри постоянно работала система охраны высшего класса. Поэтому, туда часто заглядывали очень важные люди и я в том числе.
И вот, в двенадцать часов пятнадцать минут, послышалось два взрыва подряд. Один прогремел на дороге, проложенной перед фасадом. Второй, в обеденном зале, который у них назывался «банкетным».
Все семь посетителей, что находились тогда в помещении, мгновенно погибли. Шесть человек из обслуги получили ранения разной степени тяжести. Сооружение частично разрушено. Выбиты многие окна и двери. Местами вспыхнул огонь, но сильный пожар потушили достаточно быстро.
Через десять минут, к ресторану примчалось несколько дежурных машин, что патрулировали ближайшую местность. Полицейские оцепили всё здание. Взяли под наблюденье округу и вызвали выездную бригаду из прокуратуры столицы.
Следователи осмотрели всё помещение «банкетного зала» и ту часть дороги, где прогремел первый взрыв. Выяснилось, что детонировала подземная камера газопровода квартального уровня. Там имелись задвижки и несколько металлических труб, расходящихся в разные стороны. По ним газ подавался в соседние жилые дома.
К счастью тех граждан, что оказались поблизости, автоматика сразу сработала. Как и положено, подача топлива в данный район тотчас прекратилась. Так что, огонь, бушевавший над улицей, быстро погас. Пострадало лишь с десяток машин, находившихся рядом. Да кое-где были выбиты оконные стёкла.
Ефим Харитонович ненадолго умолк и вопросительно посмотрел на Романа. Мол, ну как детектив, ты что-нибудь скажешь по данному поводу?
Не обладая никакой информацией, кроме того, что услышал сейчас, парень совсем не спешил сделать какие-то выводы. Он неопределенно покачал головой. Весь его вид говорил, я весь внимание, готов слушать дальше.
Не дождавшись ответа от сыщика, старик продолжил рассказ: – Я уже отмечал, что в ресторане была очень хорошая служба охраны. Она каждый день проходила по залам и комнатам особняка и проверяла их на прослушку, а так же, на присутствие взрывных материалов. За час до трагедии, секьюрити осмотрели всё здание и, как всегда, ничего не нашли.