Древние цивилизации Америки — страница 31 из 57

о пришельцах из космоса и псевдонаучными фантазиями о правителе-уродце существует глубокое внутреннее родство.

Новые горизонты археологии майя. Выставка в Нью-Йорке

20 апреля 1971 года в нью-йоркском элитном клубе Гролье царило необычайное оживление. В просторных залах за сверкающими стеклами витрин переливались всеми цветами радуги самые разнообразные и неожиданные предметы — глиняные фигурки богов, высокие керамические вазы с изящной росписью, резные пластинки из полупрозрачного зеленоватого нефрита, костяные трубочки и раковинные подвески. Это были экспонаты выставки «Письменность древних майя». Они принадлежали самобытной и яркой культуре, процветавшей на юге Мексики и в Гватемале в I–IX веках н. э.

Когда известному американскому археологу профессору Майклу Ко предложили стать организатором и главным распорядителем такой выставки, он первоначально даже растерялся: какая там письменность майя? И в такой реакции не было ничего удивительного. Ведь из всех коренных обитателей Нового Света только майя задолго до прихода европейцев создали развитую систему подлинного иероглифического письма. Судя по сообщениям испанских летописцев, у майя еще в начале XVI века имелись целые библиотеки рукописных книг, сделанных из бумаги (а бумага — из луба фикуса) и снабженных кожаными или деревянными обложками. Книги эти были самого разного содержания: исторические летописи, священные трактаты, мифы и предания, лирические стихотворения. Но большинство рукописей погибло в годы конкисты от рук монахов и солдат, а также позднее — в кострах католической инквизиции, которая вела яростную борьбу с языческими верованиями индейцев.

До наших дней чудом сохранились всего три такие книги-рукописи, названные по тем европейским городам, где они хранятся, — Дрезденская, Парижская и Мадридская. Однако, во-первых, они были созданы примерно в XII–XV веках, так что о глубокой древности здесь говорить не приходилось; а во-вторых, все три рукописи неоднократно публиковались в различных изданиях и были хорошо известны как ученым, так и широкой публике.

И после долгих колебаний Майкл Ко выбирает другой путь. Он решил собрать для выставки в клубе Гролье те изделия древних майя, которые относились к I тысячелетию н. э. и имели на себе какую-то иероглифическую надпись.

Располагая весьма широкими связями в самых разных кругах общества, он быстро установил контакт и с музеями, и с крупнейшими частными коллекционерами США. Положительные результаты его энергичной деятельности не заставили себя долго ждать. К назначенному дню в залах клуба были размещены сотни великолепных изделий гончаров, ювелиров и косторезов древних майя.



Среди экспонатов выставки оказалось особенно много изящных глиняных ваз с многоцветными росписями различного содержания и короткими иероглифическими надписями, которые яркими минеральными красками с большим искусством были нанесены кистью художника-каллиографа майя прямо на гладкую поверхность сосуда. В этом смысле каждый майяский сосуд I тысячелетия н. э. напоминал рукописи майя XII–XV веков, где изображения богов и различных мифологических персонажей также сопровождались коротким пояснительным текстом.

Выставка имела у публики большой успех, но гораздо важнее то, что она дала весьма значительные научные результаты. Вскоре после ее закрытия профессор Ко выпустил в Нью-Йорке красочный альбом, куда вошли фотографии всех керамических ваз, представленных на выставке в клубе Гролье. Они сопровождались пространными и квалифицированными комментариями.

И когда специалисты ознакомились с этим изданием, стало очевидным, что мир стоит на пороге новой научной сенсации. Речь шла об открытии огромного значения, и притом в такой сфере археологии майя, которую прежде никто серьезно не воспринимал.

Секреты древней керамики

Размещая экспонаты в витринах выставки и описывая их, Майкл Ко отметил про себя, что, несмотря на весь свой богатый археологический опыт, он никогда ранее не видел сразу столько великолепных и прекрасно сохранившихся образцов расписной полихромной керамики майя I тысячелетия н. э. Подавляющее большинство этих красивых сосудов до сих пор вообще не попадало в поле зрения ученого мира, поскольку они хранились в закрытых частных коллекциях, куда попадали из рук грабителей могил — «гуакерос». Естественно, что место каждой такой находки оставалось, как правило, неизвестным.

Правда, подобные же сосуды находили и научные археологические экспедиции. Их обнаруживали в богатых гробницах и захоронениях, принадлежавших, вероятно, правителям и высшей аристократии майя. Таким образом, имелись известные основания предполагать, что и расписные глиняные вазы, показанные в клубе Гролье, находились когда-то в царских гробницах различных древне-майяских городов на юге Мексики и севере Гватемалы.




Более тщательно знакомясь с этой керамикой, профессор Ко прежде всего обратил внимание на иероглифические надписи. Они делились на две большие группы. Первая, нанесенная кистью или резцом древнего мастера, помещалась обычно по краю сосуда и имеет стандартный, повторяющийся характер. Надпись в этом случае начинается с глагольного иероглифа, известного и по рукописям XII–XV веков и означающего «вести происхождение», «быть потомком». В середине надписи стоят знаки, передающие понятия «дорога» и «смерть». Завершает ее не совсем понятный эпитет, относящийся скорее всего к личности правителя или царя. Между этими более или менее понятными иероглифами расположены знаки в виде голов богов, большинство которых ассоциируется со смертью и загробным миром.

Вторая группа надписей расположена, как правило, возле изображенных на вазе фигур и носит строго индивидуальный характер (имена и титулы?).

При внимательном изучении изображений, расположенных на стенках большинства сосудов, можно было заметить, что все они сводятся к нескольким основным мотивам: правитель или царь, сидящий на троне в окружении своих придворных и слуг («дворцовая сцена»); двое юношей в богатых одеждах и внешне похожие друг на друга («юные правители»); божество в виде летучей мыши-вампира с символами смерти на крыльях; какие-то отвратительные скелетообразные духи и существа; ритуальная игра в мяч; сцены человеческих жертвоприношений.

Согласно весьма распространенной тогда среди специалистов точке зрения, эти сцены на расписной керамике I тысячелетия н. э. отображают реальную жизнь и деяния тех майяских правителей и аристократов, в гробницы которых помещали данные сосуды.

Однако как объяснить в таком случае обилие на этих полихромных вазах различных мрачных символов: черепа, перекрещенные кости, черная раскраска лиц и тел персонажей — цвет войны и смерти и т. д.? Почему на них так часто представлены омерзительные духи и божества?



И вот, вопреки мнению большинства коллег, Майкл Ко решает: «И сцены, и тексты, запечатленные на этих изящных сосудах, относятся не к повседневной жизни майяской элиты, а к загробному миру — к Подземному царству смерти».

Таким образом, согласно предположению этого ученого, полихромная керамика древних майя была по своему назначению сугубо погребальной и изготовлялась только для того, чтобы тут же попасть в гробницы царей и высшей знати. Но для чего именно это делалось? Ответа пока не находилось.

Профессор Ко еще больше укрепился в своих выводах после того, как ему удалось доказать прямое совпадение некоторых сюжетов расписной керамики майя I тысячелетия н. э. с содержанием мифа о приключениях божественных близнецов в Подземном царстве, который излагается в эпосе индейцев майя-киче «Пополь-Вух». Это очень важный и уникальный документ, дающий общее представление о космологии и теологии древних майя. «Пополь-Вух» был записан в XVI веке, вскоре после конкисты, на языке майя-киче, но латинскими буквами. Нет сомнения в том, что эпос был основан на сведениях, почерпнутых из каких-то древних иероглифических рукописей майя, впоследствии утраченных.

Прежде чем изложить миф о приключениях героев-близнецов в мрачных лабиринтах преисподней подробнее, необходимо хотя бы в самой общей форме познакомить читателей с философскими воззрениями майя на проблемы жизни, смерти и судьбы человека.

В глубинах подземного царства

Судя по письменным источникам, представления майя о вселенной и о смерти сводились к следующему. Над плоской поверхностью прямоугольной земли расположены тринадцать слоев неба, каждый из которых имел свое божество. Небо опиралось на пять больших мировых деревьев, стоявших по четырем сторонам света и в центре земли. На вершинах деревьев сидели птицы. Под землей располагалось загробное царство, которое, согласно некоторым источникам, состояло из девяти ярусов. Души воинов, умерших на поле боя или от жертвенного ножа жреца, и женщин, которые умерли при родах, — направлялись на небо, в рай бога солнца. А утонувшие, убитые молнией, умершие от болезней, связанных с водой, — шли в небесный рай бога дождя.

Однако души большинства людей, умерших обычной смертью, в «домашней постели», попадали в подземный мир — «Миктлан» (ацтекск. — «Область мертвых», «Область, где мы утрачиваем себя», «Область бесплотных») — холодное и темное царство смерти, где и бродили до своей окончательной гибели. Майяское слово «Метналь», вероятно, происходит от термина науа «Миктлан» — «Смерть». Но есть и другое, чисто майяское слово — «Шибальба», от термина «шиб» — «страх», «ужас».



Во время своего долгого путешествия по лабиринтам Подземного мира душа человека подвергалась тяжелым испытаниям, ярко описанным в майяских и ацтекских мифах: переплывала зловонную реку из крови и гноя, пробиралась между сталкивающимися друг с другом горами, пересекала высокие плоскогорья с холодными ветрами, пронизывающими насквозь подобно обсидиановому ножу. После четырехлетних странствий душа попадала в самый нижний ярус преисподней, где царствовала пара ужасных богов — Миктлантекухтли (у ацтеков), повелитель Страны Мертвых и его супруга. Оба они изображались в виде скелетов. Сидя во дворце, построенном из человеческих костей, эта пара управляла своим ужасным царством. Все другие божества Подземного мира находились у них в подчинении. В рукописях майя XII–XV веков бог смерти носит имя Йум-Цек (букв. «Владыка Черепов») и также изображается обычно в виде скелета. У него постоянный эпитет «Йе-Чам-Ел» — «Грозящий Гибелью», но иногда он именуется «Йум Ким-ил» — «Владыка Смерти».