– Снова тот же самый Адам, – повторила она, качая головой. – Начало старо как мир и будет тот же самый конец, потому что в итоге вы сделаете то, что сделал Адам.
Она поднялась и встала надо мной, глядя мне прямо в глаза. Любопытно, но при этом моя сила начала куда-то испаряться. Затем она снова села, тихо засмеявшись, и сказала как будто сама себе:
– Кто бы мог подумать, что Аллан Квотермейн окажется порядочным трусом!
– Трусом! – эхом проговорил я. – Трусом!
– Да, это именно то слово. По крайней мере таким вы были минуту назад. Теперь ваше мужество снова вернулось к вам. Что ж, сейчас самое время переодеться к обеду, но перед этим выслушайте меня. Мой друг, я имею некую власть над вами, так же как и вы обладаете некоей властью надо мной. Скажу вам откровенно: если бы вы захотели, чтобы я что-то сделала, я бы это сделала, то же самое относится и к вам. Сегодня ночью мы с вами откроем великие ворота и увидим замечательные вещи, восхитительные вещи, которые будут бередить нашу память всю оставшуюся жизнь. Возможно, мы увидим то, что случится после смерти. Вы же не подведете меня? – молвила она умоляющим голосом. – Если так, я сделаю все сама, без сопровождающих, но тогда, я знаю – не могу сказать откуда, но я знаю, – что мне будет грозить великая опасность. Я думаю, что могу сойти с ума и никогда не стану прежней до самой своей смерти. Вы же не допустите этого, не так ли, хотя бы потому, что хотите избежать воспоминаний о прошлом?
– К-конечно, нет, – заикаясь, проговорил я. – Я никогда не прощу себе этого!
– Конечно, нет. Тогда нет нужды просить вас. Вы обещаете, что сделаете все, что я скажу? – и она снова посмотрела на меня, добавив: – Не стыдитесь этого, вы же помните, что я имела связь с тайными силами, совсем не так, как другие женщины. Вспомните, я говорила вам, что я никогда не чувствовала того же ни с одной живой душой, кроме вас, с тех пор, как мы впервые встретились.
– Я обещаю, – ответил я и хотел было что-то добавить, но забыл что, потому что она прервала меня:
– Этого достаточно, я знаю, что ваше слово превыше всего. А теперь идите и переодевайтесь как можно быстрей или обед будет испорчен.
Глава IVСквозь врата
У меня было немного времени перед тем, как позвонил колокольчик к обеду, чтобы все обдумать. С каждым новым предметом моей одежды, который я снимал, аромат будуара уходил, пока наконец его последние следы не исчезли вместе с моей обувью. Я в самом деле был растерян. Я, который пришел в этот дом полный целомудренной решительности и мыслей о независимости, теперь был лишь жертвой и пленником обстоятельств и жизненных коллизий и еще мог только молиться, чтобы хоть как-то удержать себя от искушения. В самом деле, что же соблазнило меня? Клянусь своей жизнью, я не мог этого сказать. Желание доставить удовольствие самой прекрасной женщине и удержать ее от сомнительных и опасных экспериментов? Может быть, хотя неизвестно, будут ли они менее опасными, если мы станем проводить их вместе. Конечно, это было не только желание вкусить вожделенное яблоко знаний, ведь я уже и так много знал об этих вещах. Правда была в том, что эта женщина – самая могущественная сила в мире, где большинство составляем мы, бедные и слабые мужчины. Она командовала, и я был вынужден подчиниться.
Во мне росли отчаяние и желание скрыться. Может быть, я мог бы выскользнуть через заднюю дверь и сбежать без пальто или шляпы, хотя ночь была достаточно холодной и меня просто могли бы принять за лунатика. Но это оказалось невозможно, ведь я был прикован цепью, сломать которую нельзя. Я дал слово чести. Я был связан по рукам и ногам, и в этом было что-то, что заставляло меня бояться, от чего я дрожал и чего избегал даже представить себе – будто готовился сбежать с чужой женой или скрыться от чего-то, чуждого мне.
Возможно, трава уже потеряла свою силу, если только ее воздействие не усилилось с годами, как это бывает с некоторыми видами взрывчатых веществ. Если это было не так, худшее, что ждало меня, был глупый сон, сопровождаемый, возможно, головной болью. Самый неприятный вариант – я мог не проснуться. Или я проснулся бы, а она нет! Что я мог тогда сказать? Я оказался в тупике.
Были и другие ужасные мысли, настолько реальные, что я покрывался холодным потом и чувствовал такую слабость, что временами садился в изнеможении.
Потом я услышал гонг, он звучал для меня как колокол для преступника, приговоренного к смерти. Я медленно спустился и нашел леди Регнолл, ожидающую меня в гостиной. Она была нарядно одета. Я помню, что недавно негодовал по поводу того, что она еще радовалась в таких обстоятельствах. Однако я ничего не сказал. Она оглядела меня сверху донизу и заметила:
– Судя по вашему внешнему виду, вы видели привидение замка Регнолл или собрались жениться против своей воли или я не знаю что. И вы забыли завязать галстук.
Я посмотрелся в зеркало. Это была правда, концы галстука свисали с моей рубашки. Потом я словно боролся с дьявольской силой, пытаясь справиться с этой штуковиной на шее, пока наконец она не помогла мне, тихо смеясь. Ее прикосновение каким-то образом вернуло мне уверенность и позволило смело сказать, что я лишь хотел пообедать.
– Да, – ответила она, – но вам не нужно много есть, вы должны лишь пить воду. Жрицы племени кенда говорили мне, что это обязательно нужно делать перед принятием тадуки в ее сильнейшем виде, что мы и собираемся сделать сегодня ночью. Вы знаете, что жрец Харут лишь дал нам вдохнуть самую малость в этой комнате много лет назад.
Я только застонал, и она снова засмеялась.
Мы ничего не выпили за обедом на этот раз, хотя, чтобы избежать подозрений, я позволил Моксли наполнить мой стакан один или два раза. Я мало ел, потому что не было аппетита, что было вызвано плохим сном.
Я не могу больше ничего вспомнить до того времени, пока леди Регнолл не указала Моксли посмотреть, насколько хорош огонь в камине в музее, куда мы собирались пойти ночью и где нас не должны были беспокоить.
Прошла еще минута, и я уже чисто механически открывал для нее дверь. Когда она проходила мимо, то задержалась, чтобы что-то поправить на своем платье, и прошептала:
– Приходите через четверть часа. Имейте в виду – никакого портвейна, который может затуманить ваш ум.
– Мне нечего затуманивать, – ответил я ей.
Затем я вернулся и сел у огня, глядя на графин и чувствуя себя совершенно несчастным, потому что, насколько я помню, мне никогда так не хотелось выпить бутылку вина. Большие часы тикали и тикали и наконец пробили четверть часа, ударяя по моим нервам в этом огромном пустом банкетном зале. Я встал и отправился наверх, как преступник, и мне казалось, что слуги в зале смотрели на меня с подозрением, а может быть, так оно и было.
Я добрел до музея и увидел, что он ярко освещен, но совершенно пуст, за исключением веселой компании из двух мумий, которые, кажется, подмигнули мне своими сверкающими, но безжизненными глазами. Я уселся перед огнем, не осмеливаясь даже закурить, чтобы табак не усугубил действие тадуки.
Вдруг я услышал глухой смех, посмотрел наверх и едва не упал назад, потому что мое кресло чуть не совершило этакое сальто с обратным поворотом.
В этом не было ничего странного, потому что надо мной, как античная невеста, обожаемая своим мужем, появилась богиня Исида – белые одежды, на голове украшение с перьями, античные браслеты, сандалии на босу ногу с золотыми гвоздиками, надушенные волосы, рубиновое ожерелье и все остальное в том же духе. Я смотрел во все глаза, затем из меня вырвались слова, которые я меньше всего хотел сказать:
– О, небеса! Как же вы прекрасны!
– В самом деле? – спросила она. – Я рада, – и она плавно прошла через всю комнату и закрыла дверь.
– Теперь, – сказала она, обернувшись, – нам лучше заняться делами. Надеюсь, тогда вы станете обожать богиню Исиду немного меньше и приведете свой ум в порядок.
– Нет, – ответил я, почувствовав, что моя благовоспитанность вернулась ко мне, – я не желаю обожать какую-либо богиню, особенно, если она не богиня. Это не входило в нашу сделку.
– Это так, – кивнула она, – но кто знает, что вы будете обожать через час? О, простите меня, я смеюсь над вами, но я не могу иначе. Вы действительно выглядите напуганным.
– Кто не был бы напуган на моем месте? – спросил я, уставившись с мрачным предчувствием на коробочку из сандалового дерева, которая появилась из шкафа, полного скарабеев. – Посмотрите сюда, леди Регнолл, – добавил я, – почему вы не оставите это дьявольское занятие и не позволите нам провести приятный вечер за разговорами, тем более когда уехали эти ужасные Смиты? У меня есть множество историй о моих африканских приключениях, они должны заинтересовать вас.
– Потому что я хочу увидеть свои собственные африканские приключения и, возможно, ваши тоже. Я уверена, что они заинтересуют меня гораздо больше, – воскликнула она с серьезным видом. – Вы думаете, что все это глупость, но это не так. Эти жрицы племени кенда рассказали мне больше, чем смогло вылететь у меня из головы. Долгое время я не вспоминала то, что они поведали мне, но в последнее время, особенно с тех пор, как мы с Джорджем начали раскапывать тот храм, много всего мало-помалу вернулось ко мне, фрагментами, знаете ли. Я пожелала знать остальное, как не хотела ничего в жизни. И худшее в том, что я знала и знаю, что это может случиться, только если мы будем вдвоем, и я не могу сказать почему, или забыла об этом. Именно поэтому я с такой радостью восприняла весть о том, что вы не только живы, но и находитесь в этой стране. Вы ведь не разочаруете меня, не так ли? Я ничего не могу предложить вам из того, что имеет для вас хоть какую-то ценность, поэтому я всего лишь прошу вас не разочаровывать меня – ведь я ваш друг.
Я отвернулся, замешкавшись, а когда снова поднял голову, то увидел, что ее прекрасные глаза полны слез. Естественно, это решило дело, и я лишь произнес: