Вообще, время после XII династии было одним из самых бедственных в Египте. Современные ему памятники говорят о распадении государства и войнах всех против всех, о падении культуры, законности, безопасности. Политические писания ближайшей эпохи вспоминают о нем, как о времени необычайного социального переворота, великих потрясений и безысходной гражданской скорби о гибели родины. «Правда выброшена, беззаконие в зале совета. Попраны предначертания богов, в небрежении все божественное, земля бедствует, повсюду плачь, области и города в скорби... О, если бы у меня было сердце, способное терпеть... Приди, приди, мое сердце... объясни мне происходящее на земле... Встаешь рано каждый день, а сердца не облегчаются от тяжести, ибо вчера тоже, что и сегодня... Широка и тяжела моя скорбь», — восклицал гелиопольский патриот, старец Анху. А мудрец Ипувер рисует нам картины, которые легко можно принять за выхваченные из нашей современности: «Земля перевернута, как на гончарном кругу; злобные обладают богатствами... Почтенные — в горе, ничтожные в радости... Умалились люди, повсюду предатели. Но мы опустошены, враги извне идут на египтян. Людей нет. Золото, ляпис-лазурь, малахит — на шеях рабынь, а знатные женщины говорят: «О, если бы нам поесть». Они печальны, ибо ходят в лохмотьях... Ни Элефантина, ни Тин, ни Юг не платят повинности — для чего же существует казначейство? Сын знатной особы не различается от человека простого происхождения... Все рабыни не стесняются в речах, а когда их госпожи говорят, это им не нравится. Князья голодают и страдают, а слуги имеют слуг. Зерно погибло повсюду. Люди лишены одежды, колосьев, масла. Нет ничего... Судебные законы попраны, по ним ходят, их нарушают на улицах нищие; нищие дошли до положения богов. Раскрыто делопроизводство совета тридцати. В великой зале суда толпа, чернь ходит взад и вперед по великим палатам, а дети князей выброшены на улицу... Лишена земля царства ничтожными, беззаконными людьми... Тайны безграничной земли обнажены, дворец разрушен во мгновение. Обнаружены тайны царей... Синклит прогнан, выгнан из дома царей... Имевшие платье — в лохмотьях, не ткавший для себя — обладатель висеона. Не строивший для себя лодок — обладатель кораблей, а тот, кто владел ими, смотрит на них, но они уже не его...» Другой памятник — один из папирусов Эрмитажа — переносит нас ко двору древнего царя Снофру и заставляет его выслушать пророчество об этом времени, как, по берлинскому папирусу, Хеопс выслушал предсказание о замене своей династии пятой, происшедшей из Гелиополя непосредственно от бога Ра. Царь вернул ушедших после обычного доклада сановников и просил их привести ко двору мудреца, чтобы он мог его послушать. Те указали на Нофрреху, незнатного, небогатого человека, жреца богини Баст. Явившись перед царем, «он тревожился тем, что произойдет в этой земле, вспоминая о Востоке, что придут в мощи своей азиаты, разъярятся на собирающих жатву, отнимут скот у пашущих и сказал: «Мужайся, сердце мое, плачь об этой земле... Молчать теперь преступление... Князья управляют, а дела творятся, как не должно. День начинается с неправды. Гибнет страна, и никто о ней не заботится... Солнце заволоклось и не сияет... жить нельзя... Я буду говорить о том, что предо мною и не возвещу того, что не наступит. Река станет сушью... южный ветер будет бороться с северным... страшная птица родится в болотах... Погибнет все хорошее... Враги на востоке, азиаты спустились в Египет. Я представляю тебе землю вверх дном — небывалое будет... Будут смеяться смехом страдания и уже не будут плакать из-за смерти... Сын будет врагом, брат — ненавистником, человек будет готов убить отца своего. Гибель. Будут установлены законы, чтобы умалилось сделанное и был недостаток. Будет отниматься имущество и отдаваться чужому. Господин станет простолюдином... Земля мала, а правителей много, у вельмож не будет слуг, зерна будет мало, а мера — велика. Ра удалится от людей и будет светить только час, не узнают, когда полдень, не распознают тени... Гелиополь уже не будет местом рождения богов. Царь явится с юга — Амени праведный имя его. Он — сын женщины Передней земли, порождение Нехена... Возрадуются люди в его время, сын особы составит ему имя во веки веков. Склонные ко злу, замыкающие бунт опустят уста из страха перед ним, азиаты падут от меча его, ливийцы будут повергнуты его пламенем, бунтовщики — его гневом, трусы — его ужасом... Правда водворится, ложь будет извержена вон. Возрадуется тот, кто увидит это, находясь на царской службе, а премудрый совершит мне возлияние, убедившись, что сказанное осуществилось».
Эти памятники, которые по справедливости могут быть названы произведениями политической литературы, указывают на патриотическое настроение лучших людей, скорбевших о падении страны и культуры. Они взаимно дополняют друг друга и воспроизводят перед нами черты социального переворота, когда все перевернуто вверх дном, когда засилие черни грозит культуре, когда страна отрезана от внешнего мира и испытывает полное оскуднение во всем необходимом. Мы видим, между прочим, проявление переворота и в положении классов: незнатные «неджесу» теперь пользуются богатством и занимают видные жреческие должности, но уже начинают тосковать о «сыновьях персон», которых жизнь оттерла от руководящего положения, — вспомним, как в предшествующий переходный период гераклеопольский царь советовал своему сыну не пренебрегать «неджесами». Но эти смуты и бедствия осложнились еще внешней катастрофой, которая является едва ли не главной темой пророчества.
В XX–XVIII вв. до Р. X. Передняя Азия была свидетельницей грандиозных этнографических сдвигов и политических потрясений. Волна разнообразных племен, с арийскими, впервые появляющимися на горизонте истории элементами, обрушилась с востока на Двуречье и после долгих натисков овладела Вавилоном, посадив туда касситскую династию. С севера на Сирию, Ассирию и Вавилонию напирали хеттские племена, одно время, уже при касситах, также подчинившие себе было Вавилон, занявшие Ассирию и оставившие колонии и другие прочные следы в Сирии и Палестине; с юга из Аравии на смену амореям начинали двигаться арамеи — новая семитическая волна племен. Натолкнувшись на хеттский поток на севере, эта волна, по-видимому, повернула на запад и устремилась на Египет, что в науке известно под именем нашествия гиксосов — по крайней мере сами египтяне обозначили этот народ теми же терминами, какие они употребляли для семитов Сирии, да и различные указания также свидетельствуют в пользу семитизма завоевателей. Из семитических языков могут быть объяснены и имена гиксосских царей, как переданных Манефоном, так и сохраненных египетскими памятниками. Эти цари составили XV династию; на их время можно отвести около полутора столетия (XVIII–XVII вв. до Р. X.); они скоро растворились в египетской культуре и сделались настоящими фараонами, что не исключает вероятности рассказа Манефона и египетских памятников о погромах и насилиях, учиненных ими в первое время их владычества. Опорным пунктом их были Мемфис и, особенно, крепость Хут-Уарет (Аварис) на восточной границе, близ Пелусия. Из гиксосских царей на памятниках чаще других попадаются три с именем Апопи и Хиан; последний был могущественным владетелем, власть которого признавалась во всем Египте и который был известен за его пределами — и в Палестине, и на берегах Евфрата, и на Крите; он даже носил титул «объемлющий страны» наряду с обычным «государь-иноземец» — хекахасут — прототип слова «гиксос», которое в эллинистическое время объяснили, как «цари-пастухи» или «пленные пастухи» и которых антисемиты той эпохи сопоставляли с евреями и их приходом в Египет.
Реакцию против иноземцев взял на себя Юг и после упорной борьбы нескольких поколений ее завершили Фивы под знаменем бога Амона; им удалось вновь объединить страну под властию национальной династии, которая началась опять с Иниотефов; один из них присоединил Коптос и низложил там приверженца гиксосов. Затем Секененра III пал в битве с последними, и мумия его покрыта ранами. Камос одержал большую победу уже к северу от Гермополя и, кажется, овладел Мемфисом, наконец Яхмос I, с которого обыкновенно начинают XVIII династию, окончательно изгнал гиксосов из Египта, взяв Аварис и пройдя по пятам их до самого финикийского побережья. Начался новый блестящий период египетской истории, известный под именем Нового царства.
Продолжительная борьба с гиксосами развила в египтянах военный дух, тем более что она же вызвала к жизни и новые средства войны — постоянное войско, коней и боевые колесницы, очевидно, заимствованные из Азии. Египет теперь переживал необычайный подъем духовных и материальных сил, и во главе его жизни опять стоят Фивы с их энергичной и даровитой династией Яхмосов и Тутмосов, с их выдающимися деятелями, прославившимися во всех отраслях культурной жизни. Яхмос I по следам гиксосов двигается в Азию и доходит до Финикии. Его преемники продолжают его походы, уничтожая остатки гиксосских владений, пока в 30-й год Тутмоса III, после взятия Мегиддо, Кадеша, средоточия союза против Египта, и других крепостей, южная Сирия с Финикией не были включены в Египетскую империю, а область к северу, до Евфрата и Тавра, не вошла в сферу египетского влияния. В покоренной стране были оставлены туземные князья под контролем египетских уполномоченных и при условии платежа дани; были поставлены и египетские гарнизоны, а также кое-где и храмы египетских богов, особенно государственного бога — Амона. Египетские корабли поддерживали сообщение Азии с Нильской долиной, местные царьки поставлялись и помазывались по поручению фараона его уполномоченным, их дети и наследники получали при дворе египетское воспитание. Сношения с великими державами — Вавилоном, Митанни, Хеттским царством, островами — совершались регулярно и до нас дошла часть дипломатического архива с письмами царей и сирийских вассалов фараона. Но прочность египетской власти и египетского великодержавия не выдержала испытания. Египтяне не были прирожденными воинами и империалистами, подъем их военного пыла был непродолжителен, и в значительной мере их войны велись при содействии иноземных, особенно ливийских и европейских наемников, привлекавшихся на службу фараонами. Успехи объясняются и тем, что в Азии в это время не было серьезного соперника: Вавилон, ослабленный хеттскими погромами и кассиатским нашествием, давно уже сошел на второстепенную роль, Ассирия считалась еще вассальной Вавилону, а ее будущая столица Ниневия еще находилась в руках митаннийцев; она только становилась на ноги и помышляла о гряд