вателями Асархадцоном и Ашшурбанапалом. В 671 г. до Р. X. Асархаддон подчинил северный Египет и поставил в Зенджирли победный памятник, на котором изобразил у своих ног на веревке Тахарку, царя Куша, и его союзника Баала, царя Тира, а себя наименовал царем Муцура (евр. Мицраим — Нижний Египет), Патурису (египет. имя Верхнего Египта, собственно юг) и Куша (Напатское царство). Через два года наступление Тахарки вызвало новый поход Асархаддона, который на этот раз дошел до Фив. Тахарка бежал в Напату, где скоро умер; его преемнику Танутамону пришлось бороться с Ашшурбанапалом, который в 661 г. выслал против него войско, заставившее бежать его и из Мемфиса, и из Фив. Последние были страшно опустошены; много памятников египетского искусства было отправлено в Ниневию. Известный нам Монтуемхат фиванский впоследствии с гордостью говорил о реставрации им поруганных святынь во время «божьего наказания», когда «страна была повержена». К счастью для Египта, через несколько лет против Ашшур-банапала восстал его брат Шамашшумукин, царствовавший в Вавилоне и привлекший на свою сторону значительную часть Передней Азии. Хотя война закончилась в 647 г. разгромом восставших, но она потребовала от Ассирии такого напряжения сил, которое подготовило ее скорую катастрофу и, конечно, сделала невозможным удерживать Египет в повиновении. В 652 г. Псамметих, заключив союз с Лидией и призвав на свою службу карийских и ионийских наемников, освобождает страну от иноземного владычества и довершает дело своих саисских предков, объединив Египет под властью своей XXVI династии.
Начался новый период египетской истории, период последнего блеска, называемый в науке временем реставрации, или возрождения. Задачи новой династии были обширны и разнообразны: она должна была возродить распавшееся и разоренное государство, вернуть ему внешнюю безопасность и внутреннее благосостояние, восстановить его военную мощь, поддерживать на надлежащей высоте культуру. Несмотря на чрезвычайные трудности, на глубокий упадок страны и дряхлость народа, задачи эти в значительной степени удалось осуществить. Опять появляется цельный Египет, способный играть активную роль в политике. Псамметих положил конец существованию мелких городских княжеств; на место их наследственных правителей были им назначены преданные чиновники, получившие старые титулы номархов Древнего и Среднего царства. Страна была снова разделена на административные единицы, воспроизводившие большей частью древние номы, но иногда, особенно в Дельте, уже представлявшие новую схему, удержавшуюся до римского времени. Оазы Ливийской пустыни, по-видимому, сохранили своих князей. Фивы продолжали быть теократической областью, во главе которой стояла жрица с царским титулом, именуемая «супругой бога» или «рукой бога»; царю приходилось для своего признания в Фивах или вступать с ней в брак, хотя бы фиктивный, или добиваться удочерения своей дочери этой царственной жрицей.
Таким образом, внутреннее единство государства было достигнуто. Псамметих и его преемники прилагали усилия и для восстановления его в прежних границах времен империи. И Сирия, и Нубия были предметами их завоевательных стремлений. Но времена были не те. В Нубии они встретили отпор со стороны напатских царей, хотя Псамметих II доходил до второго катаракта и на колоссах абу-симбельского храма его наемники различных национальностей увековечили себя надписями. В Азии место разрушенной Ассирии занял халдейский Вавилон с великими Набопаласаром и Навуходоносором II; кроме того, движение скифов и других родственных племен докатилось до границ Палестины. Псамметих I, Нехо, Псамметих II и Априй имели только временные успехи в Сирии, Финикии и даже на Кипре; борьба с Навуходоносором была непосильна — египтяне были вытеснены из Азии, по некоторым данным можно заключать, что вавилонский царь даже вторгся в Египет. Но покорить ему его все же не удалось, фараоны Априй и Амасис располагали на Средиземном море флотом и некоторое время владели Кипром и сохранили верховенство над финикийским берегом. К этому времени относится обильное проникновение в Сирию и Финикию произведений египетского искусства, оказавших сильное влияние на местные изделия, и ранее находившиеся под перекрещивающимися воздействиями двух великих культур.
Но взаимодействие культур и народностей происходило вообще в эту эпоху, когда уже начинал чувствоваться грядущий эллинизм и греческий элемент стал проникать в страны классического Востока. Греки были давно и в Малой Азии, и на Кипре; лидийские цари были первыми филэллинами в истории; Кипр у ассириян получил имя «Острова ионян». Греческие наемники были и у вавилонских царей, и у египетских фараонов; последние привлекали на свою службу и финикийских моряков, а в филэллинстве не уступали лидийцам. Они не останавливались даже перед оплатой услуг иноземцев из храмовых доходов, когда разоренная страна была не в состоянии без этого источника содержать их и когда даже такие грандиозные предприятия для поднятия торгового значения страны, как прорытие канала к Чермному морю или объезд вокруг Африки при Нехо для самостоятельного, помимо греков, проникновения в западную часть Средиземного моря, или не были доведены до конца, или оказались безрезультатны. Иноземцы устроились на египетской почве удобно: уже с VII в. до Р. X. существует настоящий греческий город Навкратис — колония девяти малоазиатских городов с греческим городским устройством и великолепными храмами, главный из которых, Эллений, на своем окруженном стенами участке мог вместить до 50 тыс. человек. Он получил права монополии Канобского русла и порто-франко, что привлекло в него огромное население и обусловило его торговый расцвет; через него проникали в Малую Азию, в Элладу и на наш юг до самого Киева произведения египетских ремесел и подражания им — скарабеи, амулеты, фигурки божеств, считавшиеся чудодейственными и, несомненно, не прошедшими бесследно в культурно-историческом отношении. Финикияне также имели свои храмы и поселения у Мемфиса; они молились и египетским богам, и ходили на поклонение в Абидос, где найдены от них памятные надписи; дошли до нас изображения египетских божеств с финикийскими, а потом и арамейскими посвятительными надписями, а также изображения божеств смешанного египто-семитического типа. Наконец, к саисскому периоду восходит и значительное проникновение в Египет иудеев, особенно после разгрома их царства Навуходоносором. Многие из них поселились на самом юге Египта — на Элефантине, где из них составилась военная колония «иудейского войска», имевшая свой храм6. Последнее обстоятельство может указывать на то, что ядро колонии выселилось из Иудеи уже давно, до богослужебной реформы при царе Иосии, когда храм в Иерусалиме был объявлен единственным законным местом культа.
Казалось бы, при подобных условиях и сами египтяне должны были бы подвергнуться разнообразным культурным воздействиям, подобно тому, как это было, например, в эпоху Нового царства. На самом деле произошло обратное — саисская эпоха была крайне реакционной и ортодоксальной.
Она осудила космополитические увлечения Фив XVIII–XX династий и считала сменившие блестящую эпоху беды естественным последствием этих увлечений и наказанием за них. Идеалов стали искать в древнейшем времени пирамид, во всяком случае, не позже Среднего царства. Усердно справляется культ древних царей, ремонтируются их пирамиды и здания, восстанавливаются давно забытые должности и чины, официальные тексты пишутся архаическим, уже непонятным для большинства языком. Растет интерес к генеалогиям и семейным традициям, дошедший до близости к условиям, напоминающим кастовую исключительность; с этого времени все чаще и чаще появляются надгробные надписи с перечислениями вереницы предков, «занимавших ту же должность». Пантеон очищали от иноземных богов; язык — от иностранных слов; религиозная исключительность шла рука об руку с семейной, профессиональной и национальной. В религиозной области уже не довольствовались простым архаизмом, снова выдвинувшим древние, вышедшие из употребления Тексты пирамид и древних богов севера вместо Амона, культ которого продолжал процветать только в Фивах, в Таюджи (у Гераклеополя), в Великом оазе и Нубии.
Прошедшая по всему классическому Востоку струя интенсивной религиозности, объясняемая пережитыми великими историческими катастрофами и потрясениями, оказалась и в Египте. Набожность усиливается; ищут новые предметы культа и новые способы его выражения. Та мелочность и те крайности в почитании священных животных, которые поражали классических и христианских писателей и которых не было в более древние времена, восходят именно к саисской эпохе. Появляются новые боги из обожествленных мудрецов древности, например знаменитый Аменхотеп, сын Хапу, сподвижник Аменхотепа III, и особенно Имхотеп, современник царя III династии Джосера, архитектор, создавший каменные сооружения, теперь объявленный сыном Птаха и богом врачевания. Усиливается дуалистическая струя в представлениях об Осирисе, Хоре и Сетхе; последний все более и более получает характер дьявола. Особенным почитанием пользуется богиня Саиса из династии Нейт, также одна из самых древних божеств, теперь уже не столько богиня войны, сколько богиня неба «великая мать всех богов, родившая Ра, когда еще не было рождений». Погребальные обряды теперь еще более осложняются; ушебти кладутся сотнями — иногда по статуэтке для каждого дня; изображаются новые амулеты для земного и загробного употребления. Книга мертвых получает теперь окончательную, как бы каноническую редакцию; состояние ее текста доказывает, что он был во многом уже непонятен для самих жрецов. Это обстоятельство, в связи с закреплением объема и опасением его сократить, вызвало появление ряда других заупокойных текстов, меньшего размера и более простого содержания.
Общему направлению отвечает и искусство этого времени, обнаруживая известный подъем. Цари строили много, но их сооружения почти не сохранились; конечно, замечательные колоннады со сложными капителями птолемеевских храмов имеют свои корни в саисской эпохе. Скульптура, взявшая за образец статуи Древнего царства, выработала особый стиль в трактовке голов из твердых пород камня не без изящества и реализма. Большая часть наполняющих наши музеи бронзовых фигурок божеств и священных животных также относится к этому времени. Реакция против фиванского искусства особенно заметна на барельефах, где фигуры не нагромождаются в виде силуэтов, а изображаются рядом. В гробницах появляются знакомые нам изображения полевых работ, сельских сцен и т. п., иногда простые копии с произведений Древнего царства. В храме у пирамиды царя V династии Сахура найдены гипсовые слепки его прекрасных скульптур и барельефы с нанесенными на них сетками — они были образцами, по которым учились.