Аргиропаты и навикулярии по уровню жизни приближались к знати, тогда как огромное число мелких ремесленников и торговцев, арендовавших, как правило, помещения для своих лавок и мастерских у государства и у богатых землевладельцев, вело нелегкую борьбу за существование. Государственные налоги и повинности, плата за аренду помещений, а часто и жилья — все это делало положение мелких ремесленников и торговцев Константинополя весьма нелегким-Не случайно именно эта прослойка городского населения наиболее активно участвовала в народных волнениях, не раз сотрясавших в эпоху средневековья византийскую столицу.
В Константинополе жило и трудилось много врачей и архитекторов, юристов и инженеров. Многие из них были состоятельными людьми, имели собственные дома. Среди юристов выделялись придворные адвокаты, в особенности те, которые входили в императорский совет или трудились в императорской канцелярии. Из среды константинопольских адвокатов вышло немало крупных государственных деятелей. Положение врачей и преподавателей школ разного уровня было далеко не одинаковым. Придворные врачи или преподаватели высших школ находились в привилегированном положении, имели весьма высокие заработки. Что же касается многочисленных учителей начальных школ или рядовых врачей, практиковавших в обычной городской среде, то они имели обычно весьма скромный достаток, позволяющий им вести такой образ жизни, что и средний ремесленник.
Византийскую столицу трудно себе представить без множества церквей и монастырей, роль которых в социальной и культурной жизни города была очень велика. Церкви, монастыри, а также многочисленные странноприимные дома обладали большими богатствами, в том числе значительными земельными участками и недвижимым имуществом. Императоры своими законами оберегали владения и имущество церкви. В Константинополе было много монахов. В большинстве своем по происхождению и интересам они были очень близки к простому люду. Монахи часто были не только участниками, но и зачинщиками волнений городской бедноты, основную массу которой составлял люмпен-пролетариат — люди, добывавшие себе пропитание случайным заработком или нищенством (в столице была уйма нищих), а то и воровством. Многие из этих людей находили себе летом временную работу на разгрузке судов или же на стройках и в пригородных имениях состоятельных горожан.
В византийской столице и в VI в. продолжал использоваться рабский труд, причем особенно ценились рабы-ремесленники, работавшие в государственных мастерских. Много рабов трудилось во дворце императора и в домах столичной знати и богатых горожан.
В эпоху раннего средневековья VI век был, пожалуй, самым бурным в истории византийской столицы. Он был заполнен волнениями димов, представлявших собой одно из любопытнейших явлений социально-политической жизни Византии тех времен. Димы возникли как спортивные партии во время состязаний на ипподроме, но постепенно стали чем-то вроде политических организаций различных слоев городского населения. В тот период в Константинополе существовали четыре дима — венеты, прасины, левки и русии, получившие свои названия по цветам одежды цирковых возничих. Каждый дим имел свою казну, имущество и вооруженные отряды молодежи. Во главе димов стояли выборные руководители. Наиболее значительными димами был венеты («голубые») и прасины («зеленые»). Венетов возглавляли крупные землевладельцы и аристократы, а прасинов — богатые купцы. Рядовые члены обеих партий принадлежали к средним и низшим слоям населения. Руководители димов умело использовали массу в борьбе с императором и его двором. Не раз им удавалось сдерживать стихийное недовольство городского населения, замученного налогами и притеснениями властей. И все же народное недовольство выходило из-под их контроля, вспыхивали бунты, сотрясавшие столицу империи.
Источники сохранили сведения о многочисленных бунтах. С 491 по 565 г. мятежи в столице случались около 30 раз. В 491, 493, 498 и 512 гг. вспыхивали бунты против императоров. Не раз императоры бывали вынуждены уступать бунтовщикам, отстраняя от власти неугодных им сановников или придворных.
Столкновения между венетами и прасинами также не раз приводили к кровавым побоищам. В 501 г. между ними произошло кровопролитное сражение, в ходе которого погибло более 3 тыс. человек. В 520 г. димоты подняли на ипподроме мятеж. Правительственные войска подавили его, при этом многие участники выступления были убиты. Затем последовало очередное примирение димов, после чего буквально через день они совместно выступили против властей. В мае 559 г. улицы столицы стали ареной жестоких схваток между димами. В центре города два дня шли бои, которые были прекращены лишь в результате вмешательства войск.
Одно из самых крупных восстаний разразилось в 532 г., в эпоху правления императора Юстиниана L Оно известно под названием восстания «Ника» («Побеждай»). Такой лозунг выдвинула городская беднота, доведенная до отчаяния вымогательством чиновников.
11 января 532 г. в византийской столице было явно неспокойно. Особенно остро ощущалась напряженность на трибунах ипподрома, где в тот день в присутствии императора и его свиты проходили конные состязания. На скамьях, которые занимали прасины, царило сильное возбуждение. Их вожди начали ставший впоследствии знаменитым диалог с императором по поводу смещения ненавистного прасинам начальника дворцовой гвардии Калоподия. Текст этого интереснейшего документа, ярко отразившего политическую атмосферу в столице империи в ту пору, дошел до наших дней на страницах «Хронографии» историка IX в. Феофана.
По традиции за императора, от его имени, прасинам отвечал особый чиновник — мандатор. Сам василевс не ронял своего достоинства личным общением с народом. Когда жалобы прасинов на притеснения Калоподия и других императорских чиновников были Юстинианом устами мандатора отвергнуты и прасинам даже пригрозили казнью, один из «зеленых» бросил в лицо василевсу такие слова: «И я верю в свободу, но мне не позволено ею пользоваться. Будь человек свободным, если есть подозрение, что он прасин, его тотчас подвергают наказанию». Более того, с трибун прасинов раздались и такие слова: «Лучше бы не родился Савватий (отец императора Юстиниана.— Ю. П), он не породил бы сына-убийцу». Свой острый диалог прасины завершили демонстративным уходом с ипподрома, что было открытым актом протеста и явным проявлением неуважения к особе императора.
После этой драматической сцены в городе начались кровопролитные столкновения между прасинами и взявшими сторону императора венетами. По приказу Юстиниана префект города арестовал семерых участников стычек, среди которых были прасины и венеты. Они были осуждены на казнь, причем четверо должны были быть обезглавлены, а троих префект повелел повесить. И тут произошли события, еще более накалившие страсти. Когда приговоренных к повешению стали казнить, виселица рухнула и двое из них — прасин и венет — остались в живых. Палачи решили повторить казнь, но осужденные вновь сорвались с виселицы. Присутствовавший при казни народ увидел в случившемся явную волю провидения и стал шумно требовать предоставить спасшимся от виселицы людям убежище в церкви. Монахи укрыли их в церкви св. Лаврентия. По приказу префекта церковь тут же была окружена солдатами.
Между тем обстановка в городе продолжала накаляться. Теперь уже не только прасины, но и венеты выражали недовольство действиями императора. И когда 13 января на ипподроме вновь состоялись конные состязания, прасины и венеты, объединившись, стали настойчиво добиваться от Юстиниана помилования двух своих товарищей, спасенных по воле всевышнего. Поскольку император игнорировал призывы к помилованию, прасины и венеты покинули ипподром. Вскоре начался мятеж, быстро охвативший весь город. Мятежники потребовали от префекта убрать солдат от церкви св. Лаврентия. Не получив ответа, они подожгли префектуру, несколько других правительственных зданий, захватили тюрьмы и освободили узников. Разъяренные толпы убивали правительственных чиновников, разоряли дома знатных горожан. Возникли десятки пожаров. В их пламени сгорели многие церкви, ряд зданий на площади Августеон, сенат и знаменитые бани Зевкасиппа. От пожаров пострадало и немало зданий на улице Меса. Примечательно, что бунтовщики сожгли и архив, где хранились налоговые списки и долговые документы. Мятеж все более и более приобретал характер широкого движения социального протеста. Уже раздавались призывы идти на штурм дворца императора.
Юстиниан сделал попытку успокоить народное возмущение, назначив на 14 января новые состязания на ипподроме. Но димоты ответили на это поджогом части ипподрома.
В тот же день многотысячная толпа собралась на площади Августеон почти у самых стен императорского дворца. Когда посланцы василевса вышли к мятежникам, те потребовали смещения и казни ряда сановников. Императору пришлось срочно уволить особенно ненавистных димотам чиновников, в том числе столичного префекта. Однако мятежники продолжали бушевать у дворцовых стен. Тогда император решился на применение силы и выслал против бунтовщиков отряд дворцовой стражи. Стычка у стен дворца еще более ожесточила повстанцев. Пожары, грабежи и убийства чиновников продолжались с новой силой. Среди мятежников стали распространяться призывы захватывать оружие и добиваться выборов нового императора.
16 и 17 января город находился буквально во власти восставших димотов. Положение императора Юстиниана стало критическим. Трехтысячного войска, расквартированного в Константинополе, было недостаточно для подавления мятежа. Юстиниан вызвал подкрепление из нескольких окрестных городов. Но и с этими силами 17 января властям не удалось сломить мятежников. Тем временем пожары уничтожали одно здание за другим. Один из авторов VI в., Иоанн Лид, оставил нам картину византийской столицы этих дней: «Город представлял собой груду чернеющих развалин, как на Липари или у Везувия; он был наполнен дымом и золою; распространявшийся всюду запах гари делал его необитаемым, и весь вид его внушал зрителю ужас, смешанный с жалостью».