Братоубийство в династии османов было узаконено в 1478 г., когда Мехмед II, желая избежать борьбы за власть, издал едва ли не самый чудовищный из законов, которые только знала история. Он гласил: «Тот из моих сыновей, который вступит на престол, вправе убить своих братьев, чтобы был порядок на земле». Закон этот не остался на бумаге. На протяжении XVI и XVII вв. 60 принцев османской династии, иные в младенческом возрасте, по воле султанов погибли насильственной смертью. Однако даже этот закон не смог оградить турецких монархов от дворцовых заговоров. Уже в период царствования Сулеймана I двое его сыновей, Баязид и Мустафа, были убиты. Это было результатом интриг любимой жены Сулеймана Роксоланы, которая столь жестоким способом расчистила путь к престолу для своего сына Селима (он правил в 1566—1574 гг.).
В сложных перипетиях дворцовой жизни важнейшую роль неизменно играли янычары [6]. Янычарский корпус, на протяжении нескольких столетий составлявший основу турецкой регулярной армии, был одной из прочнейших опор султанского трона. Начало формированию янычарского корпуса было положено задолго до превращения Константинополя в столицу Османской империи. С 60-х годов XIV в. султаны стали практиковать принудительный набор детей христиан для службы в регулярной армии. Вскоре эта система превратилась в основной инструмент пополнения пехоты. Насильно оторванных от своих семей христианских мальчиков обращали в ислам и воспитывали в духе мусульманского фанатизма. Они проходили обучение военному делу, после зачисления в янычарский корпус получали высокое жалованье. Им запрещалось жениться, а также заниматься ремеслом и торговлей.
Султаны стремились завоевать сердца янычар щедростью. Существовал, в частности, обычай, по которому султаны должны были при вступлении на престол делать им подарки. Со временем эти подарки стали своеобразной данью султанов янычарскому корпусу. Постепенно янычары превратились во что-то вроде преторианской гвардии. Введенный некогда запрет на женитьбу и занятия ремеслом и торговлей был забыт. С середины XVII в. все большее число янычар обзаводилось семьями, пополнение корпуса начали составлять их дети. Янычары проникали в ремесленные цехи Стамбула, промышляли мелкими торговыми операциями. Боеспособность корпуса, в списках которого значилось много тысяч «мертвых душ», чье жалованье исправно присваивали себе командиры янычарских рот, резко уменьшилась. Но янычары играли главную роль почти во всех дворцовых переворотах, султаны то и дело смещали высших сановников, не угодивших янычарской вольнице.
В Стамбуле находилось, как правило, около трети янычарского корпуса, т. е. от 10 тыс. до 15 тыс. человек. Время от времени столицу сотрясали бунты, обычно возникавшие в одной из янычарских казарм. В 1617—1623 гг. янычарские мятежи четыре раза приводили к смене султанов. Один из них, султан Осман II, был возведен на престол в четырнадцатилетием возрасте, а через четыре года убит янычарами. Это произошло в 11622 г. Обстоятельства этого бунта дошли до нас в довольно красочном изложении польского посла в Стамбуле, составленном через несколько дней после событий.
Осман II возвратился в Стамбул после крайне неудачного похода против Польши, в ходе которого превосходящие силы султана не смогли овладеть укрепленным лагерем поляков под Хотином. Султан был настолько разгневан неудачей, в которой обвинил янычар и конников — сипахи, что пошел на рискованную меру, лишив многих из них жалованья. Осман даже решил сменить столицу, перенеся свою резиденцию в Халеб или Дамаск. Все сокровища его казны были уже подготовлены к вывозу из Стамбула. Когда молва об этом разнеслась по городу, некоторые сановники и представители высшего мусульманского духовенства попытались предотвратить отъезд султана из столицы. Не добившись успеха, они подняли против него янычар и сипахи.
18 мая взбунтовавшиеся войска подступили к султанскому дворцу, потребовав не только отказа султана от смены столицы, но и выдачи тех сановников, которые поддержали это решение. Число бунтовщиков быстро росло, вскоре их было уже несколько десятков тысяч. Султан попытался пустить в ход пушки, но разъяренная толпа ворвалась во дворец, перебила охрану, растерзала великого везира и нескольких других сановников. Их тела были разбросаны по стамбульским базарам и стали добычей бродячих собак. Самого султана, пытавшегося скрыться бегством, поймали на дворе янычарского аги — командующего корпусом янычар. Ему пришлось перенести позор осмеяния на глазах тысяч жителей Стамбула, когда его на старой кляче, в простой одежде везли в Едикуле — Семибашенный замок, в одной из темниц которого он и был умерщвлен.
В тот же день, 20 мая 1622 г., бунтовщики возвели на престол Мустафу I. Он уже успел поцарствовать в 1617—1618 гг. Осман II, занявший трон в 1618 г., держал его в заточении во дворце. Примечательно, что второе царствование Мустафы I продлилось всего год с небольшим. В сентябре 1623 г. его сместили, как было объявлено, из-за слабоумия.
Все эти драматические события подробно описаны и турецким автором Туги Челеби, жившим в то неспокойное время. Как и польский посол, одной из главных причин бунта он считал недовольство янычар и сипахи султаном и некоторыми его сановниками, дурно отзывавшимися об их боевых качествах и всячески их притеснявших. Туги Челеби писал: «Знающие люди скажут, что такие дела не должны делаться янычарами. Можно ответить, что сипахи, янычары и прочие слуги были озлоблены. Ибо, если какие-нибудь янычары, случалось, совершали проступки, например оказывались в питейном доме, то их хватали и, дав в наказание 400—500 палочных ударов, отправляли азапами на галеры, а их дирлики (земельные пожалования.— Ю. П.) и жалованье урезали. Однако по старинному обычаю полагалось посылать совершившего проступок и провинившегося янычара ко двору его аги. При султане Османе древний закон не соблюдался: наказание янычарам выносил лично падишах».
Описанная ситуация была типичной. Любая попытка ограничить своеволие янычар, как правило, дорого обходилась султану и его приближенным.
Через десять лет после этих событий Стамбул вновь стал ареной янычарского мятежа. Возвратившись в столицу после безуспешной осады Багдада, янычары взбунтовались против отказа султана сместить великого везира, на которого они возложили вину за неудачу. Янычары осадили султанский дворец, а затем депутация янычар и сипахи ворвалась к султану, потребовала назначения угодного им нового великого везира и выдачи сановников, к которым у бунтовщиков были претензии. Мятеж удалось потушить, уступив, как всегда, янычарам, но их страсти так разбушевались, что с наступлением священных для мусульман дней рамазана шайки янычар с факелами в руках носились ночами по городу, угрозой поджога вымогая деньги и имущество у сановников и зажиточных горожан. В 1687 г. в результате янычарского бунта был даже частично разграблен дворец султана. Чаще всего рядовые янычары оказывались простым орудием в борьбе дворцовых группировок. Янычарский ага был одной из самых влиятельных фигур в султанской администрации, его расположением дорожили высшие сановники империи.
Между тем к XVII в. боевая мощь янычарского пехотного войска резко снизились. Вот что писал об этом в начале 20-х годов XVII в. польский посол в Стамбуле князь Збаражский: «Могущество (янычар.— Ю. П.) больше на словах, чем на деле. Наилучшим тому доказательством было время правления Османа (Осман II.— Ю. П.), при котором государю изображали численность войска как достаточную. Совершенно бесспорно, что ставят целью иметь во всех провинциях 30 тыс. янычар, включая в это число новобранцев и пушкарей. Полагаю, что эта цифра может служить основой для исчисления жалованья и хищений из казны, но не численности самих воинов». Посол отмечал, что когда Осман II двинулся походом на Хотин, он едва собрал для войны 10 тыс. янычар, не считая алжирских янычарских гарнизонов, где числилось 12 тыс. воинов. О боевых качествах янычар Збаражский писал, что порох у ружей скверный, прицельную стрельбу янычары ведут весьма плохо. Он характеризовал янычар как «настоящий сброд»; молодые янычары недисциплинированны, а командуют ими люди бед. всякого опыта. Аги янычар часто меняются, их часто смещают по прихоти султана. «Нынешний ага,— писал польский посол,— был цирюльником у Османа, его уже смещают, на его месте снова будет какой-либо огородник (султана.— Ю. П.) или дворцовая креатура».
Султаны с подчеркнутым вниманием относились к янычарам, периодически устраивая для них всевозможные развлечения. В трудные для государства моменты никто из сановников, ведавших финансами, не рисковал задерживать выплату жалованья янычарам, ибо это могло стоить головы. Когда один из великих везиров сделал в XVII в. попытку несколько сократить расходы на содержание янычарского корпуса, «реформатор» тут же лишился своего поста. Прерогативы янычар оберегались так тщательно, что дело доходило порой до печальных курьезов. Однажды случилось так, что главный церемониймейстер в день мусульманского праздника по ошибке допустил к целованию мантии султана командующих кавалерией и артиллерией ранее янычарского аги. Рассеянный церемониймейстер немедленно был казнен.
Как мы уже видели, янычарские бунты были опасны и для султанов. Еще одним примером могут служить события 1703 г., когда был свергнут с престола Мустафа II. Бунт начался довольно обычно. Его зачинщиками были несколько янычарских рот, которые не пожелали выступить в поход на Грузию, сославшись на задержку в выплате жалованья. Случилось это 19 июля, а уже через четыре дня мятежники, поддержанные значительной частью янычар, находившихся в столице, а также стамбульскими софтами (учащимися духовных школ, медресе), ремесленниками и торговцами, оказались хозяевами столицы. Султан Мустафа и его двор находились в то время в Эдирне. Среди сановников и улемов столицы начался раскол, часть их примкнула к бунтовщикам. Толпы янычар разгромили дома неугодных им сановников, в том числе дом стамбульского градоначальника — каймакама. Ненавистный янычарам военачальник Хашим-заде Муртаза-ага был убит. Руководители мятежников назначили на высшие посты новых сановников, а затем послали к султану в Эдирне депутацию, потребовав выдачи и отправки в Стамбул нескольких его приближенных, которых они считали повинными в расстройстве государственных дел. В своем письме они настоятельно призывали султана вернуться в столицу.