– Нет, пусть течёт. Необходимо уменьшить внутричерепное давление.
Постепенно кровотечение уменьшилось до тонкой струйки и потом прекратилось совсем. Али встал и поднёс кольцо прямо к дырке в черепе Ноэля для осмотра нейрохирургу. Доктор Буш даже наклонилась у себя в Лоуэлл-сити, будто это могло приблизить, сократить расстояние в сотни миль до них. Али вынул из уха наушник, чтобы они все могли услышать её похвалу: «Молодец, Али. Выглядит вполне прилично. Очисти, наложи повязку, и через несколько часов он должен проснуться». Тильда обняла сначала отца, а потом кинулась в объятия Али. Он неловко её поцеловал, не попав в губы, но всё равно это было приятно.
Потом Тильда пошла к себе в комнату переодеться в чистую рубашку. На неё тоже попало немного крови. Она была очень горда собой, что не хлопнулась в обморок и никак по-иному не отреагировала на кровь. Может, ей и стоило пойти в армию. Но теперь, конечно же, ей такого шанса не дадут.
«Что же будет, когда Ноэл-Па очнется?» – пыталась представить она.
Но мысли были какими-то тяжелыми, наполненными ощущениями боли и опасности. Она вернулась в отцовскую спальню.
Часы проходили за часами. Зрачки у Ноэл-Па вернулись к норме. Кровяное давление снизилось, и пульс тоже нормализовался. Но в сознание он не приходил. Али снова связался с доктором Буш. Она предложила проверить мышечные рефлексы на подошве его ноги. Все рефлексы также были в пределах нормы. Но он по-прежнему лежал как будто в состоянии анабиоза, и с каждым часом казалось, что его тело под простынью прямо на глазах усыхает. Лицо Кейна осунулось и совсем посерело. Али делал частые звонки доктору Буш, но ничего из предлагаемого ею не помогало.
Буря выдохлась. Отец Али предложил прилететь и забрать его, но Али отказался.
– Не раньше, чем мой пациент придет в сознание, – таков был его ответ, и Тильде вновь захотелось поцеловать его. Один раз заглянул дед Стивен и с жестким выражением лица пристально посмотрел на плачевное состояние своего зятя. Тильда радовалась, что Али остался, это сдерживало все потоки ненависти и укоров от перехода в словесную форму громких инвектив.
Тильда вернулась в свою спальню и прилегла. Она хотела только дать несколько минут отдыха своим воспаленным глазам…
Ноэл-Па и Мияко сидели по обеим сторонам от Озимандии на верхней ступеньке лестницы, ведущей в храм. Все трое смотрели на Тильду, идущую длинным бульваром. Воздух вокруг Тильды пульсировал и…
Ее руки неожиданно по локоть погрузились в чайный куст, когда она заботливо и нежно срывала верхние нежные, едва появившиеся листочки. Детскими ладошками цвета светлого миндаля. Она взглянула вверх на отца, улыбающегося ей. «Этот чай будут пить в Белом доме и Букингемском дворце. Словно бы мы сами там побываем, когда они будут заваривать его», – сказал он, и Мияко почувствовала радостное возбуждение.
Теперь ее руки стали большими, в армированных перчатках защиты, сжимающими тяжелую винтовку. Была вспышка, когда луч лазера выжег новый кратер на Церере. Лицевой щиток моментально отреагировал затемнением, защищая глаза. Она бросилась длинным прыжком в укрытие.
– Далия? Сэм? Мэтт? Подайте звук. Поговорите со мной.
Она произносила эти слова глубоким баритоном.
Тильда спустилась по ступенькам до подножия лестницы и подошла к Озимандии.
– Теперь ты понимаешь? – спросил он.
– Эти города были хранилищами живой памяти, – произнесла она. – Каким-то образом вы могли жить вместе – живые и ушедшие. Прошлое и настоящее в тандеме. Неудивительно, что мы не могли понять этого. Это превосходило пределы наших обычных представлений, и мы воспринимали все это как музыку.
Он медленно ей кивнул своей изящной головой.
– И таким образом многие из нас были утрачены. Голоса наших предков рассыпаны в пыль вашими неугомонными потомками.
– Мы не ведали, что творим, – сказала Тильда. – Но Мияко стала связующим мостом, соединившим нас, верно?
– И ты, и твой отец как услышавшие.
Тильда обернулась к Ноэл-Па.
– Но сейчас я хотела бы забрать моего отца домой.
– Тело и дух разъединены. И на твой зов он не сможет ответить.
Тильда мгновенно проснулась, вскочила с кровати и быстро побежала к комнате отца.
– Это безумие. Ты хочешь потащить больного человека в эти руины? – сказал Папочка Кейн.
– Вынужден признаться, что я согласен с твоим отцом. – Али указал на кровать больного. – Он становится слабее с каждым часом. Транспортировка может убить его.
– Прямо сейчас, на наших глазах он теряет жизненные силы и умирает, разве не так? – обратилась она к Али.
Он некоторое время колебался, а потом медленно кивнул. Она повернулась к Кейну.
– Пожалуйста, папочка. Мы ведь уже в этом случае ничего больше не теряем. Я тебе сейчас об этом говорю – он уже ушел в этот город. Как Мияко. И думает, что уже ничто и никто не зовёт его вернуться. Ты должен убедить его вернуться домой.
Кейн прикусил нижнюю губу. Посмотрел на кровать. Простыня на груди Ноэла поднималась и опускалась уже едва заметно. Он перевёл взгляд на Али, который только беспомощно пожал плечами.
– Не думаю, что я могу еще что-то сделать.
Кейн медленно заговорил:
– Моя мать слышала эту музыку. Она хотела умереть в марсианском городе, но отец не хотел даже слышать об этом. Она просила меня помочь ей, но я был на его стороне. Он отвез ее в Лоуэлл-сити. В больницу.
Исповедь жгла его изнутри, как кислота.
– Не будь на его стороне на этот раз, – взмолилась Тильда. – Ноэл-Па не должен умереть. Ему просто нужна причина продолжать жить. Пожалуйста, папочка.
В течение доли секунды, когда казалось, что все застыло, он колебался, находясь в неверном равновесии, но затем вскочил и схватил экокомбинезон Ноэла. С помощью Тильды и Али они быстро надели его на Ноэла. Кейн поднял Ноэла на руки.
– Мой отец запретил кому-либо входить в город. Прикроешь нас, ладно? – спросил Кейн молодого человека.
– Прикрытие обеспечу.
Определив, что Стивен находится в куполе-саде, они поспешили в общий гараж машин и гусеничного транспорта. Так как поехали дном высохшего озера, плюмаж пыли вырос за ними, как хвост птицы феникс. Вскоре они уже вьехали в город и перед ними расстилался широкий проспект.
– Есть какое-то особое место, куда мы собираемся попасть? – спросил Папочка Кейн.
– Да. – Тильда смотрела напряженно и внимательно вперед через ветровое стекло. – Я знаю дорогу.
Стены зданий эхом отражали урчание мощного двигателя вездехода, а вездесущий марсианский ветер всё вздыхал и шептал на улицах. Какое-то движение привлекло боковое зрение Тильды, но это был всего лишь очередной крутящий пыль вихрь. Медленно на руины наложилась память об улицах. Уже виднелись ярко одетые толпы, танцующие на ветру воздушные змеи и вымпелы, радужные цвета башен. Музыка окружала её.
– Господи Иисусе, – воскликнул Папочка Кейн, – это она и есть? Я слышу её.
Девушка проводила их до знакомого храма.
– Вон туда, наверх. Нам надо поднять его туда.
Озимандия был уже наверху. Когда Тильда вылезла из вездехода, он ей медленно кивнул и исчез.
Кейн взял Ноэла на руки, таким образом все трое взобрались по ступенькам. Внутри завихряющиеся узоры на стенах потускнели и местами были разрушены, песок скрипел и струился под их шагами, а обувь глубоко погружалась в песок.
Музыка напоминала реку, с рокотом текущую мимо них, отражающую и преломляющую во множестве призм видения жизней и памяти инопланетян. Отец посмотрел на нее, его лицо за прозрачным щитком было напряженным.
– У меня путаются мысли. Я не знаю, что делать.
– Позови его вернуться. Скажи ему… ты знаешь, что сказать.
Кейн кивнул, стал на одно колено и положил Ноэла на пол храма. Затем, взяв руку Ноэла с надетой на нее перчаткой в свои, сказал тихо:
– Проснись, милый.
Ноэл негромко застонал и слегка пошевелился.
«Это начинает работать», – воодушевилась Тильда.
Ее видеокольцо зазвучало диссонансной нотой в марсианской музыке. Она хотела бы проигнорировать звук этого вызова, но он продолжал настойчиво звучать и искажал общую мелодию. Она ответила. Это был Али.
Его лицо на голограмме было серьезным и напряженным.
– Тильда, твой дед не успокаивается. Долбаный идиот. Полностью под эмоциями. Я пытался не допустить его в комнату, но он ворвался силой. Он знает, куда вы отправились. Он впал в дикую ярость с желанием полностью порушить город. Который переманивает и отбирает у него всю его семью. Твой дед сейчас на пути в город на громадном бульдозере.
– О господи. – Она вздохнула, – О’кей, спасибо… Я… я тогда… я что-нибудь придумаю.
Она выключила связь и посмотрела на своих отцов. Кейн прижался к своему мужу, с чувством говоря ему:
– Я очень сожалею, Ноэл. Я на какое-то время сбился с пути. Я не был уверен, кому я прежде всего должен был быть благодарен, теперь я знаю. Я люблю тебя. Пойдем домой.
Здесь не надо было посторонней помощи. Но контакт между Кейном и Ноэлом еще не окреп, он еще был слишком хрупким и слишком тонким. Она не могла отвлечь Кейна на что-то постороннее в такой критический момент. Тильда выскользнула из храма по длинной лестнице и пошла по улице. Откуда-то раздавалось чудовищное рычание тяжелой машинерии, вслед за которым раздался звук обрушения стены.
Она бросилась бежать. Обогнула угол, и там был Стивен за большим и прочным стеклом в кабине. Даже через это многослойное стекло и шлем было видно, как всё лицо старика трясётся от гнева. Он направил своего механического монстра на следующее здание, разбивая его передним ковшом.
Тильда побежала вперед, размахивая руками над головой и громко крича:
– Стой!
Она встала перед бульдозером. Дед успел затормозить всего в нескольких дюймах от неё.
– Прочь с дороги!
– Нет! Нельзя этого делать! Ты убьёшь Ноэля-Па. Его душа сейчас в городе.