йтись без этой чарующей женщины, и ему необходимо было золота Египта; что касается царицы, то она хотела остаться в первом ряду событий, со своим мощным флотом и своим неисчерпаемым богатством. Это был ее реванш над римским высокомерием; возможно, так она защищала честь своей страны.
Столкновение, таким образом, было неизбежным. После опустошительных эпидемий, досадных задержек и разного рода уверток, оно имело место 2 сентября 31 года до н. э. возле мыса Акциум.
Сражение при Акциуме. Худ. Лоренцо Кастро (1672)
Великолепные египетские корабли, такие сложные в управлении на ограниченном пространстве, против менее многочисленных судов молодого Октавиана, но более легких и более подвижных. Как видим, армия Антония и Клеопатры имела огромное численное превосходство. Они слишком понадеялись на это и проиграли битву еще до начала. Антоний в свои пятьдесят лет уже выглядел стариком (бесконечные оргии сделали свое дело) и не слишком крепко держал меч, а Клеопатра, привыкшая к тому, что все доставалось ей легко, вдруг решила, что полководческий талант в чем-то сродни победам в любви, и вообще взялась не за свое дело. В решающей момент сражения именно она подвела Антония. Она не поняла стратегии своего любовника и неожиданно бежала вместе с остатками своих кораблей. Разгром стал полным, когда Антоний в разгар сражения последовал за царицей, что посеяло панику в его войсках.
Все было кончено. Победа осталась за Римом. Что касается Клеопатры, то она возвратилась в свой дворец в Александрии, уже понимая, что все потеряно. Она попыталась, несмотря ни на что, предпринять кое-какие демарши в отношении нового триумфатора, но на Октавиана, известного своими многочисленными амурными похождениями, ее чары не возымели действия.
После разгрома Антоний не желал видеть Клеопатру, считая только ее виновницей произошедшего. А потом до него вдруг дошли слухи о смерти его любовницы, и Антоний, чувствуя себя одиноким и загнанным в ловушку, впал в полное отчаяние и поразил себя мечом в живот.
1 августа 30 года до н. э. Октавиан подошел к стенам Александрии. Остатки войск Антония перешли на его сторону. Но Клеопатра любила жизнь, поэтому решилась бежать. При помощи рабов и вьючных животных она перевезла несколько своих кораблей по земле в Красное море. Но увы, бегство оказалось невозможно: арабы сожгли ее корабли. Но и тут она не сдалась. Она раздала оружие народу и, чтобы поднять дух войск, записала своего сына Цезариона в солдаты. Но удача и здесь обошла ее. Взятая в ловушку, не желавшая сдаваться и следовать, как рабыня, в цепях за чужой триумфальной колесницей (за этим неизбежно последовала бы ее смерть), Клеопатра стала готовиться к последней церемонии: была наполнена благоухающая ванна, она накрасилась, как подобает царице, и оделась в самые торжественные одежды. Иного выхода у нее не было. Она не знала жалости к проигравшим, не было у нее жалости и к самой себе. Потерявший все должен уходить достойно…
Клеопатра приказала принести корзинку со свежими фруктами, на дне которой спала змея. Мгновенно последовал безболезненный укус, и прекрасной Клеопатры не стало. Тут же две ее самые верные служанки последовали за ней в это последнее путешествие.
Когда солдаты Октавиана ворвались в ее дворец, «Клеопатра в царском уборе лежала на золотом ложе мертвой. Одна из двух женщин, Ирада, умирала у ее ног, другая, Хармион, уже шатаясь и уронив голову на грудь, поправляла диадему в волосах своей госпожи».
Вошедшее в анналы истории самоубийство Клеопатры вызывает серьезные сомнения современных криминалистов. И не без основания…
История этого самоубийства дошла до нас в изложении древнегреческого историка Плутарха. Но на чем основывается его рассказ? Вероятно, Плутарх взял эти сведения у Олимпуса, врача Клеопатры. Можно предположить, что он читал и воспоминания Октавиана, которые, к сожалению, не сохранились до наших времен. Но Плутарх появился на свет лишь через семьдесят пять лет после смерти Клеопатры, и в современном суде его свидетельство было бы признано недействительным. Но даже если бы рассказ Плутарха приобщили к делу, защита, используя все его нестыковки и несуразности, легко разбила бы построения этого историка.
Но факт остается фактом, царица умерла. Тот же Плутарх писал, что Октавиан, «хотя и был раздосадован смертью Клеопатры, не мог не подивиться ее благородству и велел с надлежащей пышностью похоронить тело рядом с Антонием. Почетного погребения были удостоены по его приказу и обе доверенные служанки».
Смерть Клеопатры. Худ. Жан-Андрэ Риксан (1874)
Цезарион, сын Клеопатры и Юлия Цезаря, был казнен, как вероятный претендент на власть. Поначалу мать спрятала его на юге Египта, и оттуда он должен был удалиться в Индию, однако его педагог Родон уговорил юношу вернуться, расписывая, как Октавиан отдаст ему царство Клеопатры. Говорят, будто Октавиан какое-то время не решался убить Цезариона, но в конце концов принял свое решение, сказав, что «многоцезарство нехорошо».
Сын Антония от брака с Фульвией тоже был казнен. Правда, детей, рожденных Клеопатрой от Антония, оставили в живых. Впоследствии они, как и другие дети Антония, находились при дворе Октавиана. Их, по всей видимости, можно было не опасаться.
Саму же царицу Клеопатру Октавиан все же протащил за своей колесницей во время триумфа в Риме – но только в виде золотой статуи.
Клеопатра подверглась такой ненависти, как мало кто в истории; никакие обвинения против нее не казались чудовищными, и слухи в последующее время иногда принимались за факты.
Цели Клеопатры породили впоследствии ряд трудностей для ее биографов. Римляне (хотя, может быть, и не вполне) понимали ее цели, и они не могли не вызывать у них неприязни <…> Поэтому проблема состоит в том, чтобы различить истину о жизни Клеопатры, отделив ее от многочисленных вымыслов.
Следствием этой пропаганды стала идущая еще из древности версия о том, будто определяющей чертой в характере Клеопатры была сексуальность, и она хотела завлечь в свои сети благородных римлян. В этом скандальном аспекте рассматривались ее взаимоотношения с Цезарем и Антонием, а другие стороны ее характера оставались в тени. Такого подхода придерживались древние авторы; он оказал влияние и на множество историков, писателей, художников, поэтов Европы в Новое время <…>
Не то чтобы все эти многочисленные авторы были во всем не правы. Многие представители египетского правящего класса, соплеменники Клеопатры, смотрели на нее с ненавистью, однако Цезарь и Антоний находили, что она – не только прекрасная любовница, но и прекрасный друг, и это обстоятельство имеет историческое значение. Тем не менее переоценка подобных личностных факторов может привести к недооценке другого, не менее важного аспекта исторической реальности – того, что Клеопатра была способна к государственному мышлению.
Глава 9 Финикия
Финикия (буквально – «страна пурпура»[10]) – это государство, которое находилось на восточном побережье Средиземного моря с центром в современном Ливане. На юге Финикия граничила с Израильским царством, а на востоке и севере – с Сирией.
Финикийцы создали мощную цивилизацию с развитыми ремеслами, морской торговлей и великолепной культурой. Ее наивысший расцвет пришелся на 1200–800 гг. до н. э.
Впервые название «Финикия» встречается у Гомера, и потом оно часто упоминается у греческих историков. У Гомера название «финикийцы» – синоним «сидонян» (Сидон – это был крупный портовый город на побережье современного Ливана). А еще в древности Финикия носила название «Ханаан»[11] (древний Ханаан был заселен различными народами, такими как хананеи, хетты, иевусеи и т. д., и представлял собой «лоскутное одеяло», состоявшее из враждовавших между собой царств и городов-государств).
Согласно библейской легенде, земли Ханаана были заселены потомками Хама, одного из сыновей Ноя. А еще считается, что Ханаан является родиной алфавита, легшего в основу греческой и латинской систем письма.
Что же касается финикийцев, то они основали множество колоний на берегах Средиземного моря, в том числе Карфаген. Дело в том, что их земли находились между горами и морем, и они представляли собой бесплодный берег, и эта сухая почва вынудила финикийцев строить корабли и искать в других странах средства для своего пропитания. В результате, они разошлись по всем островам Эгейского моря, а торговали они практически во всех частях Средиземного моря, даже в Испании.
Финикийцы никогда не были воинственным народом. Они избегали войн и освобождали свои колонии, если нужно было взяться за оружие, чтобы удержать их в своей зависимости. Именно таким образом они освободили острова Эгейского моря и Карфаген.
На финикийцев часто нападали внешние враги. В частности, однажды опустошать Финикию пришло мночисленное войско под предводительством Олоферна, ассирийского полководца, стоявшего во главе армии царя Навуходоносора. Последний поручил ему покарать обитавшие к западу от Ассирии народы за неповиновение, и он разорил Месопотамию, Киликию и другие земли, а затем приблизился к приморской Финикии. Но тогда иудейская героиня Юдифь убила Олоферна, напоив его и отрубив ему голову.
Смерть полководца остановила успехи ассирийцев. Войско в беспорядке возвратилось на берега Тигра и Евфрата, а потом Киаксар, мидийский царь, разбил Навуходоносора и осадил его в Ниневии, столице Ассирийского государства. И мидяне взяли бы этот город, если бы скифы не прошли через Малую Азию и Ассирию до пределов Египта. Это нападение скифов заставило мидян как можно скорее возвратиться в свою страну – для защиты ее от опустошений варваров. Когда же скифы ушли, мидяне снова вздумали напасть на Ниневию. Они соединились с Набопаласаром, правителем Вавилонии, и в 612 году до н. э. вторая Ассирийская империя пала под ударами мидян и вавилонян.