— Привяжите ее к тому бревну, — приказал Кало, указывая своим воинам на большое сосновое бревно, которое лежало у корней высокой сосны, наполовину погребенное в высокой поросли едко пахнущего мха.
Джоан не сопротивлялась; она была безучастна. Она прекрасно знала, что ей суждена ужасная смерть, и только надеялась, что все закончится как можно скорее. Неуклюжие, но энергичные руки вскоре надежно привязали ее лицом вниз к большому гладкому бревну. Кало подошел ближе и наклонил к ней свое отвратительное лицо. Она могла ясно разглядеть его зловещую ухмылку.
— А теперь, Джано, ты придешь жить в мою пещеру?
— Нет, — закричала Джоан. — Я требую права умереть.
Кало нахмурился. По традиции племени хи, женщина могла потребовать для себя смерти, если предпочитала это пещере мужчины, который выбрал ее. Даже этот могущественный вождь, обладавший огромной властью, не осмелился нарушить традицию. Его звериные черты отразили острое разочарование. Он зарычал.
— Ты хочешь умереть, но ты умрешь от укуса священного жука Идис.
Даже примитивные умы последователей Кало ужаснулись, и они протестующе ахнули, но не посмели оспаривать решение своего вождя.
— Укус священного жука Идис заставит тебя умереть в страданиях. Ты будешь умирать много дней, а затем вознесешься на Солнце, и солнечные дьяволы будут мучить тебя вечно.
Джоан застонала, но величие ее разбитого сердца пересилило страх смерти, какой бы чудовищной та ни была.
— Принеси священного жука. Дай ему укусить, — потребовала она.
Рыча от ярости, Кало подозвал пожилого жреца, который стоял, держа в руках плотно закрытый глиняный горшок, перевязанный множеством кожаных полосок. Жрец был настолько стар, что лицом и фигурой напоминал мумию. Он дрожал от дряхлости, но его проницательные, порочные черные глаза горели жестоким огнем фанатизма.
Нетерпеливо, с дрожащими руками он приблизился к обнаженной девушке, привязанной к бревну.
— Освободи жука, — прорычал Кало.
С бесконечной осторожностью старый жрец размотал кожаные ремешки и снял с глиняного сосуда крышку, осторожно постучав по донышку. Большой жук медленно и лениво выполз наружу, прополз по бревну и остановился всего в футе от лица Джоан. Какой-то сверхъестественный, дьявольский инстинкт словно подсказывал страшному жуку, что связанная девушка должна была стать его жертвой.
Джоан содрогнулась от ужаса и изо всех сил попыталась разорвать путы, но они держались крепко.
Ужасающее насекомое, испуская мягкий, жужжащий, коварный звук, стало медленно приближаться к лицу Джоан. Зная, что смерть близка, она ждала в отчаянном напряжении. Внезапно ее разум и сердце успокоились. Скоро она будет с Дональдом.
Жук в упор приблизил свои глазки-бусинки и крабоподобные клешни к лицу Джоан, остановился на расстоянии нескольких дюймов и вдруг расправил крылья. Даже сейчас, в ожидании страшной смерти, Джоан невольно заметила под его крыльями поразительную отметину, напоминающую мертвую голову.
— Символ мертвой головы, — выдохнула она. — Знак священного жука Идис!
Жук плотно прижал крылья к телу и приник к бревну, его отвратительные лапки дрожали, как согнутая проволока. Джоан знала, что жук вот-вот прыгнет и присосется к ее пульсирующему горлу. Она закрыла глаза, готовая смело встретить свою судьбу.
Плюх!
Джоан почувствовала, как на ее лицо брызнула теплая липкая жидкость. Она недоверчиво открыла глаза. Произошло нечто удивительное: огромная капля сосновой смолы каким-то чудом упала сверху на большого жука как раз в тот момент, когда тот собирался прыгнуть. Липкая, похожая на клей субстанция мгновенно покрыла и задушила сопротивляющегося жука, чьи бесполезные подергивания лишь скатали вязкое вещество в шар. Ужасный жук был надежно погребен!
Джоан напряглась в своих путах и посмотрела на Кало. Вождь выронил свое оружие и стоял, дрожа от страха. Его воины бежали. Кало, вытянув могучие руки над своим мощным торсом, смотрел на солнце, тускло мерцавшее сквозь туман.
— О, Бог Солнца, — простонал он в ужасе, — ты сердишься на меня. Ты убил священного жука Идис.
Последним, что запомнила Джоан, был треск ломающихся кустов, когда Кало, вождь солнцепоклонников, в бешенстве бросился прочь от дерева.
Джоан и Дональд Кромвель снова медленно и мучительно приходили в сознание. Кент, старый философ, помахал руками у них перед глазами и отступил назад. На его добром лице была понимающая улыбка.
Джоан с криком бросилась в объятия Дональда.
— О, Дональд, ты в безопасности, но я видела, как ты умирал!
Ее голос поднялся почти до визга, в то время как Дональд, не так быстро оправившийся, все еще качал головой и глупо таращился на Кента.
— Дональд, ты умер за меня. Мы действительно жили как первобытные люди, и я видела того жука в янтаре.
Кромвель уже пришел в себя и отвечал на ласки своей взволнованной жены.
— Да, Джоан. Я помню ящера, с которым я сражался.
— О, мистер Кент, я так счастлива. Я знаю, что у нас с Дональдом больше никогда не возникнет никаких трудностей. Скажите, мы в самом деле пережили эти приключения?
— Мои дорогие дети, — с таинственным видом стал успокаивать их Кент, — вы должны принять то, что произошло с вами — или с вашим разумом. Думайте об этом, что хотите, но извлеките выгоду из вашего опыта. Пусть это избавит вас от навязчивых мыслей о жуке в янтаре.
— Погодите, — перебила его Джоан, — позвольте мне рассказать вам, что произошло.
Двое собеседников не пытались остановить ее, и Джоан с вдохновенным пылом рассказала о своем драматическом приключении — и о священном жуке Идис.
— Я говорил вам, друзья мои, — спокойно заявил Кент, — кое-что о силе разума и перевоплощении.
— Но, Кент, — запротестовал Кромвель, — пережили ли мы это приключение во плоти, или то был просто какой-то ментальный фокус?
— Что ж, — вздохнул Кент, — будет бесполезно объяснять вам двоим тонкости четвертого измерения. Поэтому разрешите мне дать вам практический ответ.
Джоан и Дональд наклонились вперед, держась за руки и словно показывая, что в будущем между ними не может возникнуть никаких недоразумений. Кент немного подождал и продолжал:
— Вы оба пережили одно и то же приключение, не так ли?
— Да, — прозвучало в унисон.
— Я собираюсь предоставить вам двоим, — продолжал Кент, — решать, действительно ли вы перевоплотились или нет; я же предоставлю вам только одно, последнее доказательство.
С этими словами он раскрыл ладонь, и на ней заблестела, отражая пляшущий в камине огонь, янтарная бусина. В центре ее невинно покоился безобидный на вид жук.
— Он совсем как тот жук, который собирался меня укусить, — воскликнула Джоан.
— Давайте просто посмотрим, так ли это… возможно, перед нами тот самый жук.
С этими словами Кент взял со своего стола маленькую пилочку и несколько острых инструментов и, сжав янтарный шар крепкими плоскогубцами, начал осторожно распиливать его посередине.
Джоан и Дональд внимательно и с большим интересом наблюдали за происходящим. Какое новое поразительное открытие представит им изобретательный Кент?
Умелые пальцы Кента вскоре положили на стол две янтарные половинки. На ладони у него лежал древний окаменевший жук.
— К счастью, — с чувством произнес Кент, — между крыльями и туловищем жука попало немного исходной смолы. Вот! — торжествующе воскликнул он. — Я расшатал одно из крыльев. А теперь скажите мне, Джоан, что вы видите под крылом этого жука?
Джоан наклонилась вперед, и Дональду пришлось крепко поддержать ее своими сильными руками. Какое-то время губы Джоан шевелились, не произнося ни слова. Давний ужас промелькнул в ее глазах, и на мгновение ей показалось, что ее разум перенесся далеко назад и погрузился в воспоминания о прошедшем.
Затем ее голос обрел силу и она гордо и счастливо выпрямилась, обняв Кромвеля одной рукой.
— Под крылом я вижу знак мертвой головы — знак священного жука Идис.
Эдвин Д. ВебстерУБИЙСТВО ПЛЕЗИОЗАВРА[19]
Капитан Чарльз Джексон стоял перед своей палаткой и с тревогой смотрел на север. Там, вдалеке, вырисовывались неприступные склоны громадного Центрально-африканского горного хребта. Прошло уже четыре дня с тех пор, как Ласка, его главный следопыт, отправился на разведку, чтобы бегло осмотреть горы и окрестности их лагеря. Капитан Джексон возглавлял одну из геодезических партий, посланных из Трансвааля на север для поиска возможного маршрута великой железной дороги Кейптаун-Каир, которая должна была соединить северную и южную части африканской империи Англии. Ласка был человеком верным и умным и много лет охотился в Южной и Центральной Африке. В этой местности не обитали никакие враждебные племена, и капитан затруднялся объяснить отсутствие своего надежного разведчика.
Усталый охотник со стертыми ногами, в разорванной в лохмотья одежде, продрался сквозь подлесок у подножия небольшого холма, где был разбит лагерь. Медленно, словно в изнеможении после долгого бегства, он поднялся по склону к лагерю. Это был Ласка. Его винтовка исчезла, как и револьвер с патронташем. Приближаясь к лагерю, он озирался по сторонам, будто страшась какой-то опасности, воспоминание о которой до сих пор преследовало его. Лицо загорелого старого араба было осунувшимся и измученным, а в глазах застыло необычайное для него робкое, испуганное выражение.
— Мертвы, все мертвы, — даже не угрюмо, но равнодушно ответил Ласка, когда капитан Джексон спросил его, что сталось с остальными участниками разведывательной партии. — Дьявол поднялся из вод и схватил их. Кисмет! Судьба не хотела моей смерти, и поэтому я остался в живых. Хотя после того, что я видел, жизнь меня не очень-то волнует.
— Их схватило какое-то животное? — озадаченно спросил английский капитан. Он знал Ласку много лет и не сомневался в его верности. Много раз он видел, как мрачный старый арабский воин невозмутимо встречал смертельные опасности, и не мог понять, что могло так сильно потрясти его железные нервы.