Все мысли о еде вылетели из головы. Но, когда профессор предложил перекусить, мы поняли, что сильно проголодались и дружно набросились на еду.
Вам приходилось, конечно, слышать в холодную и бессонную зимнюю ночь пронзительные и долгие вопли локомотива, рассекающего тьму. Это частичное, но точное описание звуков, которые мы внезапно услышали.
Еда была мгновенно забыта. Мы пытались определить, откуда доносились странные звуки. Они быстро приближались, и вскоре мы услышали треск ветвей: что-то продиралось сквозь подлесок параллельно основанию склона.
Наш инстинкт самосохранения сработал, и мы мигом взобрались на деревья, как делали при встрече с опасностью наши древесные предки много тысячелетий назад. Цепляясь за ветки, мы ждали неведомых гостей.
События начали развиваться с головокружительной быстротой. Крики зазвучали совсем близко. Со своего наблюдательного пункта высоко в ветвях я мельком увидел нечто, что принял за гигантскую птицу. Вскоре я осознал свою ошибку. Существо быстро мчалось на длинных и стройных задних ногах, держа длинный хвост над землей, как балансир. Оно приблизилось. Теперь никакой ошибки быть не могло — динозавр, только маленький. Я заметил, что в передних лапах он сжимал предмет, похожий на большое яйцо, который всячески оберегал, лавируя между деревьями и перепрыгивая через густую поросль папоротников и лиан.
Но я уже понял, что кричал не он. Ужасающие крики доносились сверху, и я поднял взгляд, пытаясь определить, что за создание могло испускать такие жуткие вопли и так испугать убегающего динозавра.
Внезапно оно появилось: один из гигантских летающих ящеров мезозоя, птеродактиль. Огромные крылья, которыми он почти не шевелил, достигали в размахе пятнадцати футов и напоминали крылья летучей мыши. Голова была треугольной, со звериными челюстями; хвост, используемый, похоже, в качестве руля, был длинным и костлявым, с вертикальным расширением на кончике. В целом же вид у него был совершенно чудовищный.
Вначале ящер скользил над верхушками деревьев и глядел вниз, словно следя за своей добычей. Его длинные челюсти распахивались, показывая ряды длинных острых зубов, из глотки вырывались пронзительные крики, а вслед за ними долгое шипение.
Менее внушительная рептилия, та, что на земле, казалась сбитой с толку. Динозавр подбежал к краю просеки, помедлил и сломя голову бросился вперед. Это была ошибка. С шипящим свистом, похожим на звук высвобождающегося пара, воздушный монстр ринулся вниз. Длинные когти вцепились в чешуйчатую кожу. Один удар сильных челюстей в основание шеи динозавра, и тот замертво рухнул на землю.
Но ярость птеродактиля не утихала: он продолжал терзать и рвать мертвое тело, пока не разорвал его буквально в клочки. Затем, осмотрев останки, он принялся их пожирать, глотая почти целиком большие куски еще дрожащей плоти.
Мои ослабевшие от ужаса руки были готовы выпустить ветку. Но я лишь сильнее сжимал пальцы, хорошо понимая, какова будет моя судьба, если я упаду с дерева.
Стараясь успокоить нервы, я стал высматривать своих спутников и вскоре заметил их в ветвях ближних деревьев. Они не сводили глаз с ящера — возможно, размышляли, как и я, каким образом мы вернемся назад, когда в воздухе реют подобные чудовища.
Действия птеродактиля подсказали мне, что мы находились в сравнительной безопасности среди деревьев, и позднее мы установили, что это так и было. Гигантские птеродактили могли распахнуть свои крылья лишь на открытых местах, а там, где они были лишены возможности взлететь, становились легкой добычей любого хищника.
Не будь меньший динозавр так испуган и останься он под защитой деревьев — он, вероятно, в конце концов избежал бы гибели.
Немного успокоившись, я смог рассуждать более здраво и заключил, что это был, повидимому, один из небольших динозавров, известных как похитители яиц. Он выбрал плохое время для вторжения в гнездо птеродактиля. В лапах он, несомненно, нес яйцо; теперь, разбитое и позабытое, оно лежало в стороне на прогалине.
Летающий ящер наелся за несколько минут. Несмотря на огромный размах крыльев, его туловище было относительно маленьким, и он явно не мог в один присест проглотить значительное количество пищи. Громко хлопая крыльями, чтобы набрать высоту, он почти вертикально взлетел с прогалины, поднялся в небо и наконец затерялся в туманной дымке.
В небесах больше не было опасности. Только растерзанное тело динозавра свидетельствовало, что все это был не сон.
Я смог теперь спокойно перевести дух и потянуться — мои мышцы затекли от долгого пребывания в такой неудобной позе. Пока птеродактиль был рядом, я не шевелился, опасаясь привлечь его внимание.
Прежде, чем покинуть наше лесное убежище, мы выработали план действий. Все быстро согласились с тем, что нам следует как можно скорее бежать из этого места. Если мужество нам не изменит, мы сможем лучше подготовиться и продолжить наши исследования позднее.
Мы подумывали, не стоит ли дождаться вечера, но профессор заметил, что в темноте будет невозможно взобраться на скалы и найти узкий туннель, через который мы прошли; согласившись с ним, мы отказались от этой идеи.
Мы сомневались, что сможем вновь спрятаться от птеродактиля, однако нас подбадривал тот факт, что до сих пор дело обошлось без нападений. Оставалось только одно — вернуться немедленно.
Профессор, велев нам всем постоянно держаться настороже, соскользнул с дерева. Все остальные последовали его примеру и благополучно спустились на землю. Здесь мы сбились вместе, нервно поглядывая по сторонам и особенно на небо, откуда могла грозить главная из известных нам опасностей.
Неожиданно профессор высказал желание осмотреть мертвого динозавра. Заверив нас, что осмотр долго не продлится, он направился к туше. Мы двинулись следом, бросая по сторонам опасливые взгляды.
Я воспользовался возможностью и поделился с профессором своими выводами относительно рептилий. Он полностью согласился со мной и определил погибшего динозавра как струтиомима[8]. Я мог только согласиться с ним и досадовать на себя за то, что самостоятельно не распознал рептилию. Пришлось утешиться мыслью, что я был слишком испуган и не мог рассуждать здраво.
Струтиомим, или «подражатель страуса», был назван так потому, что напоминал страуса с длинным хвостом. Я не раз изучал его окаменевшие кости и рассматривал реконструкции. Длинные стройные ноги, способные развивать большую скорость; беззубые челюсти; продолговатые изящные пальцы, не предназначенные что-либо разрывать, но восхитительно умевшие переносить гладкие предметы. Характерные черты строения струтиомима давно привели ученых к заключению, что он был похитителем яиц, и теперь это было окончательно доказано.
Тело было изуродовано и обглодано. Мощные зубы птеродактиля раздавили и переломали кости; все конечности были полностью оторваны. Мириады насекомых пировали на туше, довершая уничтожение.
Эти насекомые начинали причинять нам серьезные неудобства. Тучи их, как мы успели заметить, кружились в лесу, но мы в волнении об этом и не задумались. Правда, мы ничего не могли с ними поделать, кроме как смахивать их с лиц и рук. Единственной нашей мыслью было бегство. Выслушав несколько поспешных замечаний профессора, касавшихся удивительной точности науки в воспроизведении облика вымерших рептилий, мы отвернулись от туши и тронулись в обратный путь.
Поскольку мы не слишком углубились в лес, мы вскоре очутились среди валунов у подножия склона и начали выбираться на открытое место.
Странный свет, вначале бывший очень ярким, сейчас значительно потускнел, и воздух сделался холоднее. Относительную тишину вновь разорвали крики и вой.
Звуки доносились со всех сторон и раздавались где-то далеко в лесу. Мы не могли сказать, были ли то вопли птеродактилей или каких-то других чудовищных существ. Я почувствовал, как меня вновь охватывает ужас. Мне пришлось напрячь всю свою волю, чтобы слепо не броситься вверх по склону.
Легко было заметить, что мои спутники находились в таком же состоянии. Они бросали торопливые и частые взгляды на небо. Мы снова сбились в кучку и стали советоваться.
К тому времени мы достигли края открытого участка, и вопрос состоял в том, стоит ли рискнуть и пересечь его или предпочесть долгую обходную дорогу, которая позволит нам, однако, оставаться под прикрытием скал. Тускнеющий вет и желание поскорее возвратиться в лагерь побудили нас выбрать первое. Пригибаясь к земле, мы начали пересекать то, что считали теперь самым опасным участком. Я с дрожью вспоминал, как всего несколько часов назад мы прошли здесь, чувствуя себя в полнейшей безопасности.
Послышался возглас Диллона, и мое сердце ушло в пятки. Он схватил профессора за руку и указывал на что-то в небе. Я проследил за направлением его руки и сразу же увидел, что справа к нам приближается троица жутких птеродактилей.
Они все еще находились на значительном расстоянии от нас, но мы не сомневались, что они нас заметили. Помедлив не более секунды, мы со всех ног бросились к самому безопасному укрытию — деревьям.
Рискуя сломать ноги и разрывая одежду в клочья, мы мчались, как бешеные. Мы знали, что птеродактили были способны развивать большую скорость; к счастью, лес был недалеко.
Я бежал, полз, взбирался, едва обращая внимание на острые расшатанные камни, ранившие мне ноги, или густые спутанные растения, разрывавшие мою одежду, так что при следующем столкновении страдала обнаженная плоть. Я не задумывался о своих спутниках. Страх гнал меня вперед. Я не сознавал ничего, кроме препятствий, лежащих между мной и спасительными деревьями.
Крики ящеров звучали все громче, заставляя меня напрягать все силы. В моем воображении они уже готовы были вцепиться мне в спину, и не раз мне хотелось поддаться искушению, броситься на землю и сдаться — но взгляд на ближайшее дерево вселял в меня новое мужество.