Ответ на вопрос, почему Пенелопа пассивно ожидает мужа, проясняет картина посттроянской жизни ахейцев. Это картина беспрерывных переворотов. Вспомним, что Менелая нет в Спарте еще много лет после Трои. И правит кто-то другой. Такой срок страна не может оставаться без правителя. Агамемнон, вернувшись из Трои, тут же был убит женой и ее любовником. А затем Орест восстанавливает справедливость – убивает убийц. Правда, при этом за убийство матери его (его душу) терзают Эринии – до конца жизни.
Скорее всего, и на Итаке кто-то правил в отсутствие Одиссея. И правителю (или правящей группе) невыгодно было, чтобы какие-то вестники выясняли судьбу Одиссея. Именно поэтому миссия Телемаха, отбывшего в Пилос, а затем в Спарту, была тайной и вызвала не только гнев у женихов Пенелопы, но и прямой сговор с целью убить сына Одиссея по возвращении – независимо от того, что ему удастся узнать. Их затея потерпела провал, но намерение дошло до организации засады.
«Одиссея» показывает действие неписанного брачного закона для царя – в данном случае царя Итаки. Вдова царя интересна женихам тем, что через нее наследуется статус царя. Отсюда и наплыв соискателей руки Пенелопы. Вдова обязана выбрать кого-то из женихов, от выбора она отказаться не может. А пока не выбрала – не может отослать претендентов восвояси. Поэтому они располагаются в ее доме и пиршествуют за ее счет. Женихи готовы к состязанию за руку и сердце Пенелопы. Но она оттягивает решение вопроса, объявляя, что будет ткать саван для своего отца – тоже неписаный закон, исполнению которого женихи противиться не могут. Пенелопа делает вид, что постоянно ошибается в том деле, которое является для ахейских женщин хорошо знакомым – ей приходится постоянно распускать сотканную часть полотна. Пока женихи не начинают бунтовать и не уличают Пенелопу в обмане. Саван приходится завершить.
Пенелопа в своем собственном доме находится в такой же ловушке, как и сам Одиссей – в руках нимфы Калипсо, не позволяющей ему вернуться домой. Здесь мы видим более прозаичное повторение сказочного сюжета. И состязание в стрельбе из лука, которое Пенелопа объявляет для женихов, по сказочной закономерности совпадает с возвращением Одиссея. Разумеется, Одиссей выигрывает состязание, ибо только он знает, как натянуть тетиву и как поразить мишень из «седого железа». Он вторично добивается Пенелопы, вслед за чем свершает свою жестокую месть женихам, которые обычай все-таки переступили – не оказали почтения жилищу царя и его супруге, а посягнули на то и другое.
Через 20 лет, когда Одиссей вернулся, Пенелопа не узнает его в лицо и не верит, что это ее муж. Телемах, который его помнить не мог, просто поверил, что перед ним его отец. А Пенелопе надо было шрам на ноге показывать, да еще рассказывать о своеобразно устроенном брачном ложе, в основании которого – мощный ствол дерева, вокруг которого Одиссей построил свой дом. (Тоже очень непонятная затея с этим стволом.) Что должна была думать Пенелопа о человеке, который прикинулся нищим, а потом перебил всех женихов? Кому, кроме Одиссея, все это надо было? И кому по силам? И вот после бойни сидит утомленный Одиссей весь в крови и грязи, а Пенелопа не верит своим глазам и задает ему каверзные вопросы. Может быть, потому что 20 лет сильно изменили Одиссея, а в течение этого срока в дом Пенелопы не раз приходили самозванцы?
Версии судьбы Пенелопы различны. В отличие от гомеровской версии, они предполагают, что Пенелопа все-таки уступила домогательствам одного из женихов. За что Одиссей ее либо убил, либо отправил к родителям в Мантинею в Аркадии. Экстравагантная версия, как уже было сказано, – что сын Одиссея от Кирки Телегон убил неузнанного отца и женился на Пенелопе, а Телемах – на Кирке. Версия вполне водевильная, но для гомеровских ахейцев она реалистична. Пенелопа, как мы видим по изложению Гомера, не увядает, даже когда ей за сорок. Ну а Кирка – богиня, и время над ней не властно. Поэтому поколение их детей, да еще когда дело касается царских полномочий, не против таких мезальянсов.
На этом исторический очерк образа Пенелопы исчерпывается, остается литературный образ – женский роман, в котором изображены пронзительные сцены тоски, ожидания, бессильных слез, наконец, неверия в вернувшееся вместе с мужем семейное счастье. Образ Пенелопы обеспечил «Одиссее» значительный успех у женщин Эллады и чувственно переживался в последующие эпохи, сделав поэму Гомера бессмертным произведением европейской цивилизации.
Морская история
Начало повествования «Одиссеи» обнаруживает главного героя в плену у Калипсо, которая удерживает его на своем острове, а тот тоскует по родной Итаке, проливая слезы. Слезы и прочие проявления эмоций – скорее всего, лишь метафоры. Герой, проливающий слезы, – не самая убедительная картина, чтобы подчеркнуть его мужество перед лицом испытаний.
Калипсо, «богиня в богинях», живет с Одиссеем «в гроте глубоком, желая, чтоб сделался ей он супругом». Этот грот мало чем отличался от пещеры циклопа (из последующего рассказа скитальца мы узнаем об этом злоключении, которое по времени было ранее), и нимфа Одиссею была уже давно не мила. С ее острова он не мог никуда отлучиться, а ложе с богиней делил поневоле. Почему-то эту неволю он терпел очень долго, пока не решился построить плот и отправиться в море.
Пока Одиссей проливал слезы на острове у Калипсо, Афина в образе достойного торговца Мента (Ментоса), «тафосцев властителя», сообщает Телемаху, что его отец «томится под властью свирепых, диких людей». Получается, что у богини забвения в подчинении люди – мало чем отличающиеся от лестригонов или циклопов, о которых в «Одиссее» будет рассказано позднее. Можно сказать, что плен Одиссея – это сочетание нескольких уловок богини забвения и усилия ее слуг. Или же просто лукавый рассказ. Прославленное хитроумие Одиссея, быть может, состоит именно в том, чтобы придумать остроумный сказочный сюжет. Непреодолимые чары Калипсо требуют того, чтобы сам Зевс вторгнулся в сюжет и отдал распоряжения на счет бедного Одиссея.
По протекции Афины Зевс принимает бескомпромиссное решение: Одиссея вернуть домой. Но зачем-то через остров феаков. Зачем? Может быть, чтобы щедро одарить. А может быть, это было единственное средство обойтись без усмирения Посейдона, чинящего препятствия Одиссею. Вердикт Зевса таков: принять Одиссея должны «феаки, родные бессмертным; и будет// Ими оказана почесть ему, как бессмертному богу». И домой с подарками: «Меди и золота дав ему кучи и кучи одежды,// Сколько б он ввек не привез из-под Трои, свою получивши // Долю добычи…».
Гермес по заданию Зевса летит к Калипсо, и тут между делом в его объяснениях всплывает странная подробность. Оказывается, Афина, что принимает такое деятельное участие в судьбе Одиссея, сама является причиной его злоключений. После разрушения Трои ахейцы провинились перед Палладой. «При возвращеньи, однако, они раздражили Афину; // Ветер зловредный и волны большие она им послала…». При этом путь Одиссея от лотофагов до Калипсо из повествования почему-то исчезает и возникает только в рассказе самого Одиссея, который он поведает своим благодетелям феакам. А пока Гермес сообщает Калипсо то, что она и без него должна бы знать: ветер, заказанный Афиной, отнес суда ахейцев, все его друзья погибли, а он оказался пленником на острове нимфы.
Вторая подробность ситуации выясняется уже не Гермесом, а самой Калипсо: она начинает причитать, что боги не дают богиням быть со смертными мужами. И не раз для последних это заканчивалось смертью. Разрушить планы богини забвения, как выясняется, могут только сами боги – по прямому указанию Зевса, которого к этому решению подталкивает Афина. При этом корабль Одиссея расколол молнией именно Зевс, одновременно убив его спутников. Получается, что Афина и Зевс лишь компенсируют нанесенный вред, и тем самым становятся «спящими богами», которые свое решение обращают вспять и уравновешивают прежнее решение новым. Правда, между их противоположными решениями пролегает целая человеческая жизнь. Калипсо же стремится к необратимому решению, обещая Одиссею бессмертие – в обмен на забвение родины и семьи. Одиссей предпочитает покинуть богиню забвения и вернуться к родным – собственно, стать не безвестным богом, а известным героем, бессмертным в людской памяти.
Калипсо покорна Зевсу, и исполняет все, что от нее требуют: помогает Одиссею построить прочный плот, дает ему необходимые припасы, загружает на плот богатые подарки, снабжает попутным ветром. Но вот Посейдон, возвращаясь из страны эфиопов, в которой он был по оставшейся неизвестной надобности, оказывается не в курсе воли Зевса. Как будто Афина и сам Зевс не знали, кто все время чинил препятствия Одиссею в возвращении домой, и не ведали, что ему придется вновь оказаться в морской стихии, подвластной Посейдону. Тот, увидев раздражающего его смертного, разгневался и устроил бурю – уже на подходе к стране феаков. Одиссей, захваченный чудовищным штормом, почему-то начинает винить в этом Зевса – как будто тоже не в курсе того, что Посейдон является его главным недоброжелателем. Зевс и Посейдон на деле оказываются одной личностью – по крайней мере, в отношении организации сложностей для Одиссея они выступают синхронно.
Богини забвения своими чарами вольно или невольно уберегали Одиссея от гнева Посейдона. И даже Афина его хотела спасти. А вот Зевс с Посейдоном как будто составляли одну многогранную личность, на словах милостивую к Одиссею, на деле – жестокую (как и в «Илиаде» – Зевс помогает троянцам, а когда спит, то против них действует Посейдон, выступая под личиной того или иного героя). Божественные братья оказываются на стороне циклопов, грозя безвестной смертью. И Одиссей сожалеет уже, что не пал под Троей, прославив себя, как другие герои. Ему сулят абсолютное забвение, а не вечное блаженство, которое исходило от богинь. И не вечную славу, как другим героям, сложившим головы под Троей.
Спасает Одиссея снова женское божество – морская принцесса Ино, которая ранее была смертной, а теперь, пребывая в пучинах и обладая божественным статусом, сжалилась над Одиссеем. При этом забвение снова – одно из условий: Одиссей должен покинуть свой плот и бросить свою одежду, используя лишь какое-то странное покрывало Ино, которое на берегу феаков надо непременно бросить в море, и не оглядываться. То есть, предстать перед феаками без каких-либо внешних признаков прежней жизни – лишенным одежды и любого имущества. Все дары Калипсо тем самым аннулировались. И Калипсо тоже оказывается «спящим божеством» – итог ее деятельнос