Глухой шум прошел по всем скамьям. Но уже пританы с миртовыми венками на головах, в знак того, что они находятся при исполнении своих обязанностей, приняли суровый вид, и руководитель-притан подал знак глашатаю выступить вперед. Глашатай, на обязанности которого было звать желающих говорить с народом, по обычаю, оказывал почет старости. Сначала он приглашал высказаться стариков, после них звал людей среднего возраста, а потом только молодых.
И вот на призыв глашатая выступил какой-то старик, возложил по обычаю миртовый венок на голову и неверной походкой взошел по каменным ступеням на площадку бемы. Глухо зазвучал его разбитый старческий голос. Он начал издалека. Напомнил о первом афинском тиране Писистрате, т.е. о том человеке, который, не имея на это никакого права, захватил власть над афинянами и стал ими править, словно царь. Этот первый тиран достиг власти только потому, что сумел внушить народу любовь и уважение. Но если его можно сравнить с большим ветвистым деревом, давшим Афинам отрадный отдых, не нужно при этом забывать, какие горькие плоды принесло это доброе дерево. Уже сыновья его, Гиппий и Гиппарх, наследовавшие власть отца, были невыносимы: жестокие, подозрительные, сумасбродные, они вызвали смуту в стране своим несправедливым правлением; один из них был убит, и памятник его убийцам поставлен на агоре, другой изгнан. С этой поры придумали остракизм. И теперь есть человек, присутствие которого в Афинах опасно. Это Фемистокл.
А Фемистокл сидит на одной из скамеек и сосредоточенно слушает, что про него говорят. Но его присутствие никого не стесняет. И вот уже с бемы звучит другой обличающий голос, глубокий и звучный – говорит новый оратор. Он говорит о самом Фемистокле. Бесцеремонно вспоминает он всю его жизнь, молодость, проведенную бурно, затем вдруг его огромное тщеславие, заставившее его порвать с прошлым и заняться военным делом. Уже тогда ему хотелось быть всюду первым. Чем дальше, тем большее властолюбие проявлял он. Такие люди, как он, опасны, они не знают, когда им нужно остановиться в своем движении вперед. И если разобрать и вдуматься в то, что сделал Фемистокл для государства, то еще большой вопрос, пойдут ли на благо его новые затеи. Пока про него можно сказать одно: он сдвинул жизнь афинского государства на другой путь. Он одержал первую большую победу на море, он истратил много государственных денег на постройку новых кораблей и стал соединять Афины с их гаванью Пиреем Длинными стенами. Но морская война слишком затянулась, потому что теперь воюют уже не затем, чтоб избавить Грецию от ненавистных врагов, – персы ушли давно из пределов Греции, – теперь перенесли войну к берегам Азии, в страны, подвластные Персии, мечтают о покорении новых земель, жаждут утвердить могущество Афин на море. И все оттого, что Фемистокл вскружил головы горожанам, убедив их, что море, флот и новые земли возвеличат Афины и принесут им необыкновенные выгоды и богатства. И вот ради этого горожане отвернулись от сельского населения, оторванного войной от своих работ, равнодушно смотрят, как разоряется деревня, забыли родную землю. Да, Фемистокл – человек, опасный для государства!
Народ волнуется. Кое-кто срывается с своего места. Несколько голосов что-то нестройно кричат, видимо, одобряя и сочувствуя тому, что было сказано. С явной враждебностью смотрят на Фемистокла крестьяне и радостно поощряют каждое слово, направленное против него.
Пританы призывают к порядку и водворяют тишину. Вооруженная стража, находящаяся на Пниксе, готова, при малейшем знаке со стороны пританов, удалить тех, кто не умеет себя достаточно спокойно вести. Фемистокл делает движение, подымается, словно желая говорить, но затем, раздумав, садится.
Теперь с бемы держит народу речь горожанин, видимо расположенный к Фемистоклу. По его мнению, в Афинах есть люди более опасные, чем Фемистокл, – хотя бы военачальник Кимон. Он, пожалуй, еще более тщеславен, чем Фемистокл, и не выказал пока той горячей самоотверженной любви к Афинам, какую уже проявлял не раз Фемистокл. Когда вся Греция гибла в борьбе с персами, Фемистокл одержал морскую победу над персами. Потом он же настоял на том, чтобы у острова Саламин дан был решительный бой. Сколько волнений и унижений пришлось ему ради этого вытерпеть, к каким хитростям прибегать, чтобы побороть упорство других военачальников, не решавшихся на бой. И персы были отброшены, разбиты, Аттика, Афины и вся Греция спасены… А теперь говорят, что не нужно флота! Но ведь только флот, построенный по настоянию Фемистокла, спас разоренную персами Грецию от гибели. А теперь, какое великое будущее открывает Афинам море: владычество над островами, над плодородными землями! Заблуждаются те, которые утверждают, что надо заботиться о процветании земледелия. Аттика неплодородна, и только торговля может дать населению верные доходы. Аттике суждено обратиться в морское государство, Афины, станут торговым городом, из разных земель стекутся купцы и привезут товары, зазвучит на их рынке иноземная речь, закипит новая бодрая жизнь… И все это – благодаря ему, Фемистоклу!
Фемистокл уж почти не слушает. Настроение народа для него очевидно: он ясно видит искреннюю ненависть к нему сельских жителей, равнодушие молодежи, восторгающейся подвигами полководца Кимона, его соперника… Даже горячая речь, которая звучит с бемы в защиту Фемистокла, никого не трогает. Одни боятся того, чтобы он не захватил власть над Афинами, другие завидуют его славе, его таланту. Нет сомнения также, что против Фемистокла действует, возбуждая против него народ, его соперник полководец Кимон. Раньше, когда Фемистокл был в силе, ему удалось удалить в изгнание Кимона, теперь Кимон старается удалить его самого.
Долго тянутся речи. Многие уже утомились слушать. Иные успели проголодаться и с аппетитом закусывают хлебом и луком. Нет уже больше желающих говорить. Теперь надо голосовать. Голосуют открыто. Кто за то, чтобы произвести остракизм, поднимает руку, – и почти все делают это. Решено произвести остракизм.
Проходит около двух месяцев, и пританы созывают народное собрание для остракизма. Остракизм обставляется особенно строго и торжественно. Все высшие власти страны обязаны присутствовать на этом собрании и иметь надзор за правильностью голосования.
Народное собрание для остракизма собирается всегда на городской площади – агоре. С раннего утра здесь уже толпится народ. Каждый запасся черепком, и на этом черепке написал имя того человека, которого он находит нужным удалить из Афин. Шумно. Оживленно обсуждают достоинства и недостатки Фемистокла. Есть те, которые хотели бы изгнать не его, а Кимона.
Глиняный черепок-остракон с именем Фемистокла. 482 г. до н.э.
На агоре есть особое отгороженное досками место, отведенное для остракизма. Войти туда можно через узкие проходы, сооруженные из бревен, постепенно сближающиеся к середине. В конце каждого прохода (их десять, соответственно 10 афинским филам) стоит большая каменная урна… Вот уже торжественно проследовали все девять высших правителей Афин (архонтов) и воссели на своих местах, в самой середине отгороженного для остракизма места. Вот уже совет 500 разместился вокруг каменных урн, по 50 человек возле каждой, соответственно той филе, от которой они избраны. Предполагается, что они знают граждан своей филы и поэтому смогут лучше следить, чтобы не подали голоса не имеющие на это права.
Медленно тянется церемония остракизма. Граждане входят в определенные проходы, соответствующие тем филам, в которые они записаны, и идут поодиночке, с черепком в руке, прижимая его написанной стороной к груди. Написанное составляет тайну, и не должно быть известным, кто и что написал. Иногда между голосующими и членами совета, наблюдающими за голосованием, происходят какие-то пререкания. Вот кто-то по ошибке забрел в проход не своей филы, а тут показалось, что какой-то гражданин голосует недобросовестно, подал один черепок, а теперь подает и второй…
Только после того как все подадут свои черепки, власти сосчитают, сколько их подано, и, если окажется, что черепков подано менее 6 тысяч, т.е. в голосовании принимали участие менее 6 тысяч человек, остракизм будет считаться несостоявшимся. Если черепков окажется 6 тысяч или больше, тогда власти начнут считать, сколько черепков было подано с именем Фемистокла и сколько – с именем других лиц. И тот, кто получил больше голосов, чем другие, должен будет в течение десяти дней покинуть Афины на 10 лет.
Фемистокл получил больше голосов, чем другие, и через 10 дней покинул Афины. Как и все изгнанные посредством остракизма, он сохранил за собой право владеть своим имуществом и не считался обесчещенным и по возвращении мог занять высшую должность в государстве.
Но Фемистоклу уже не суждено было вернуться в Афины. Он умер на чужбине.
Прошло несколько десятков лет. Афины стали самым сильным и могущественным государством Греции. Расширилась власть народного собрания. Теперь оно собиралось гораздо чаще. Прежде оно собиралось один раз в месяц, а теперь – четыре раза. И прежде оно могло не только подвергать остракизму, но и обсуждать целый ряд дел, касающихся Афин и его отношений к другим государствам; теперь оно также требует отчета, куда израсходованы государственные деньги, выбирает должностных лиц, решает вопросы, касающиеся войны и мира, и даже судит, если совершенное преступление особенно серьезно и важно. Значение народного собрания усилилось. Все вопросы, имеющие отношение к жизни страны, должны непременно обсуждаться в народном собрании. Афинский народ сам управляет своей страной; Совет пятисот и должностные лица повинуются ему и покорно исполняют все его требования. Но остракизм производится реже и скоро совсем прекратится.
Изменилась и агора, застроилась, украсилась мраморными зданиями. Только место, отгороженное для остракизма, все то же. Вся площадь густо засажена разросшимися теперь ивами, тополями, платанами.
Вечер… Стелются густые сумерки, на агоре замирает жизнь. Мягко белеет мрамор храмов, колонн и статуй, и понемногу сливается с ночной темнотой. Сегодня происходит заседание Совета пятисот, и оно несколько затянулось. Послы от города Эгесты, находящегося в Сицилии, приехали в Афины, чтобы обратиться с просьбой к афинскому государству. По обычаю, они предстали сначала перед Советом пятисот, вручили ему грамоты от своего родного города, в которых удостоверялось, кто они, и подтверждалось, что они уполномочены вести переговоры с Афинами. Вкратце они изложили перед советом дело, по которому приехали, так как совету полагалось заранее составить себе определенное мнение по делу и сообщить его народу, который мог с ним согласиться или решить по-другому.