Качанье на доске. Рисунок на вазе
Одни должны были заняться вышиваньем на пяльцах, другие – тканьем, третьи – пряденьем. Но эта однообразная работа была вскоре прервана, хотя и на короткое время, приходом гостьи-соседки, перед которой хозяйки-дочери стали выкладывать свои новые драгоценности, оживленно обмениваясь с ней сплетнями из жизни соседей. Сама же хозяйка дома, задав работу дочерям и служанкам, отправилась осмотреть свое хозяйство. Она заглянула в кладовую и проверила ключницу, отмеривавшую муку, потом зашла в кухню, где в это время готовился завтрак к приходу Ксантия, и, наконец, посмотрела, как рабы чистили ковры для мужских и женских комнат.
Так в занятиях туалетом и рукоделиями, в заботах о семье и хозяйстве и проходила обычно жизнь греческих женщин. Греки думали, что при таком порядке жизни в женщине легче всего будут поддерживаться скромность и нежность, которые они особенно ценили в своих женах и дочерях.
Свободнее всего жилось в доме Ксантия его трем маленьким сыновьям и младшей дочери; они без помехи, под присмотром няньки, могли предаваться своим играм. Пока старшие сестры и мать занимались своим туалетом, а отец отсутствовал из дому, они успевали вволю наиграться. Совсем голые (в летнюю пору) или одетые в короткие курточки, едва прикрывавшие их спины, они свободно убегали от няньки во двор, возвращались в комнаты и снова убегали в сад. Вот один из мальчиков с двухколесной игрушечной тележкой бежит по двору, держа в руке кусок пирога. За ним скачет собака, которую он дразнит, то поднося ей к носу пирог, то отдергивая руку. Но вот собака изловчилась и, подпрыгнув, выхватила пирог из рук мальчика, который с плачем побежал в комнаты к матери.
Другой мальчик скачет на палке, изображающей лошадку, и, оглядываясь назад, подгоняет ее кнутиком. Затем, бросив палку, он ловит утку и старается сесть на нее верхом, чтобы приучить ее к верховой езде. Наконец, третий умудрился запрячь в двухколесную повозочку двух собак; подгоняя их палкой вместо кнута, он быстро мчится на них кругом двора, ловко направляя их на поворотах вожжами из веревочек и подражая одному из старших братьев (живущему отдельно от отца), о победе которого на Олимпийских состязаниях в беге на колесницах он много слышал от взрослых. Утомившись беготней, дети идут в сад, где, выбравши место попросторнее, начинают запускать змеев. Потом, соединившись вместе с маленькой сестрой, которая до того играла одна в куклы, они начинают вчетвером играть в «короли» и в жмурки.
Мальчик, дразнящий собаку, и мальчик, едущий на собаках.
Рисунки на вазах
Между тем время подошло к полудню, и Ксантий вернулся домой. Он совершил на домашнем очаге благодарственное возлияние богам за выгодную сделку по продаже своего товара, а потом, после нового предтрапезного возлияния, вся семья уселась за завтрак. Он состоял из овощей, рыбы и фруктов.
Бой петухов. Рисунок на вазе
Затем Ксантий, бывший в хорошем расположении духа, решил показать семье бой недавно купленных им за дорогую цену петухов и перепелов. Петухов накормили чесноком и луком, чтобы усилить их воинственный жар, а потом поставили на особом столе с высокими бортами и надели на шпоры бронзовые наконечники. Когда слуги выпустили их из рук, петухи ожесточенно налетели друг на друга, и не прошло минуты, как один упал с проклеванной головой. Ксантий рассердился, что слуги не разняли вовремя петухов, и приказал выпустить перепелов.
Они набросились друг на друга не менее ожесточенно, чем петухи, но слуги успевали вовремя разнимать их, и бой перепелов окончился благополучно: они только потрепали перья друг у друга.
Когда петухов и перепелов рассадили по клеткам, Ксантий опять ушел из дому, так как должен был присутствовать в народном собрании, сказав при этом, что не вернется и к вечеру, потому что приглашен на пир к богачу-соседу Меланхру. После его ухода женщины вернулись в гинекей и принялись за свои прежние занятия, а дети опять побежали в сад, который скоро огласился их громкими криками и смехом.
Дом Меланхра, к которому после окончания народного собрания пошел на пир Ксантий, состоял из таких же частей, как и дом Ксантия, но превосходил его размерами и красотой украшений: колонны во дворе и внутри дома были не деревянные, а мраморные и значительно выше, двери блистали медными и серебряными украшениями, стены были расписаны картинами, а полы выложены разноцветными плитками; мебель была более тонкой и изящной работы.
Когда Ксантий пришел к Меланхру, то еще никого из приглашенных хозяином лично или через невольника друзей и знакомых не было, так как в Афинах считалось неприличным приходить слишком рано против назначенного часа, и никто не хотел прийти первым. Утешая себя тем, что надо же кому-нибудь быть первым, Ксантий стал беседовать с хозяином в ожидании других гостей. Ждать пришлось недолго, и вскоре один за другим стали приходить приглашенные; некоторые из гостей пришли со своими знакомыми, незваными гостями, что было принято в Афинах и повело к тому, что мало-помалу образовался особый разряд людей, так называемых паразитов, которые кормились подачками со стола богатых и являлись часто на пир совсем без зова; пришло также несколько близких знакомых, которые по праву дружбы с хозяином могли приходить без приглашения. Большинство гостей, согласно обычаю, взяли перед приходом ванну и надушились. Все были тщательно одеты.
Когда гости входили в дом, то рабы снимали с них обувь и мыли им ноги; затем пришедшие расположились на полукруглых кушетках, покрытых мягкими и пушистыми тканями разных цветов, по два и по три человека на каждой, вокруг столов, не превышавших вышиной борта кушеток; облокотись на туго набитые подушки, лежавшие у борта кушеток и покрытые узорчатыми наволочками, гости таким образом полулежали, полусидели около столов. Когда гости разместились на отведенных хозяином местах (самое почетное место было по правую руку хозяина), явились слуги и принесли воды для мытья рук и полотенце для вытиранья. Это было тем более необходимо, что афиняне ели руками – вилок и ножей у них за столом не было, и только жидкие кушанья ели ложками. Салфеток и скатертей за столом тоже не было, и руки очищали или хлебным мякишем, выкидывая его потом собакам, или особо приготовленным для этой цели тестом. Затем выбрали председателя пира, пожилого афинянина Фрасибула, который установил, как нужно смешивать вино с водой и как пить его потом, и слуги сейчас же, согласно его приказанию, смешали вино с водой.
Меланхр не пожалел денег для угощения своих друзей и знакомых; большой хлебосол, он любил и умел устраивать у себя пиры. Обед, приготовленный его поваром с несколькими помощниками, удался на славу. Он состоял из трех перемен. Сначала были поданы искусно приготовленные овощи – салат, капуста, стручки, вместе с грибами, трюфелями, маслинами и каперсами. К этим блюдам был подан хлеб разных сортов, положенный в низкие овальные корзины с ручками; тут был пресный, квасной, пшеничный и ячменный хлеб, жареный на вертеле и испеченный в печи; тут же были пироги, начиненные творогом.
Пир. Художник А. Фейербах. Между 1871 и 1874 гг.
За растительными блюдами, составлявшими первую перемену обеда, последовали мясные: жареный заяц, серый дрозд, рыба под соусом, черепаха, раки и угри из Копаидского озера. После этих двух перемен обеда, во время которых не пили вина, гости вымыли руки, возложили на свои головы венки из цветов и выпили цельного, не смешанного с водой вина в честь «доброго духа», гения, из особых, назначенных для этого, бокалов. В это время слуги убрали столы, смели с пола крошки хлеба и кости и внесли новые столы, на которых был сервирован десерт. Тут были: сыр, винные ягоды, орехи, миндаль, каштаны, соленые пироги и тмин, а затем – для возбуждения жажды – чеснок, лук и соль. Во время десерта гости совершили возлияние из вина, смешанного с водой (1 часть вина на 2 части воды) из чаш с двумя ручками (кратеров): первое возлияние они совершили в честь олимпийских богов, второе – в честь героев, а третье – в честь Зевса Охранителя; потом под аккомпанемент кларнета все пропели пеан – торжественную молитву.
Тогда вошел сиракузянин, который привел искусную флейтистку-танцовщицу, замечательную своими фокусами, и очень красивого мальчика, хорошего игрока на кифаре и плясуна. Эти редкости он показывал, как чудо, и брал за это большие деньги, но Меланхр решил на славу угостить и повеселить гостей, и не жалел затрат. Когда флейтистка стала играть на флейте, а мальчик на кифаре, гости сразу повеселели. Потом девушка передала флейту мальчику, а какой-то человек, стоявший около нее, подал ей двенадцать обручей. Взявши их, она начала танец, во время которого подбрасывала их вверх, раскачивая и бросая ровно настолько, чтобы в такт танца схватывать их. Затем был внесен обруч, весь утыканный мечами, острием вверх. Танцовщица прыгала через эти мечи в ту и в другую сторону и делала это очень смело и без малейшего вреда для себя… После нее стал танцевать мальчик. Отдохнувши немного от танца, он настроил кифару под флейту и вместе с флейтисткой начал играть и петь. Гости сначала внимательно слушали и хвалили, а потом занялись разговорами; они говорили о предположенном вскоре новом народном собрании, о вождях разных партий и их борьбе; другие стали спорить о новых учителях мудрости – софистах и их учении; Ксантий завел разговор с другим таким же торговцем посудой, и они стали рассуждать о том, как их знакомый торговец потерпел на днях большой убыток, так как корабль, на котором он отправил в Малую Азию большую партию товара, был разбит в море бурей.
Сиракузянин, увидев, что за подобными разговорами гости мало обращают внимания на поющих и играющих, остановил последних. Гости заметили это и, оставив разговоры, вернулись к веселью. Девушку и мальчика отпустили, и гости стали петь сами. Один из пирующих провозгласил многая лета хозяину и передал ему чашу, наполненную вином. Тот выпил вино и ответил тостом за гостей, передав чашу с вином тому из них, который провозгласил ему многая лета. Затем другой из пирующих, взяв в руки миртовую ветку, затянул песню; не окончив ее, он передал ветку гостю, сидевшему напротив, и тот продолжал песню, передав потом в свою очередь ветку третьему гостю, и т.д. Когда кончили песню, началась игра в загадки, а потом кто-то из гостей предложил играть в коттаб. Игра состояла в том, что играющий старался ловко плеснуть из чаши остаток вина на кружок, положенный на высоком шесте; если он попадал в него, кружок соскальзывал с шеста и падал на другой кружок, который при этом громко звенел. Вино при этой игре сильно разбрызгивалось по полу, по стенам и по потолку, но это мало смущало играющих. Пользуясь тем, что большинство гостей занялось пением и игрой в коттаб, несколько человек из них отодвинулись в угол залы и с азартом принялись играть в кубы – игра эта была запрещена законом; оттуда, сначала тихо, а потом все громче и громче то и дело слышалось: два, один, четыре, шесть, да стук падающих на доску кубов. Когда все три кубика показывали число 6, – такой удар считался самым счастливым, – все участники игры приходили в сильнейшее возбуждение, начинали кричать и сильно размахивать руками.