III. Празднества в Сузе
Прошло семь лет с тех пор, как македонское войско, покинув Персеполь, двинулось в поход в глубь Ирана. За эти семь лет была покорена вся Персия. Македонские войска победоносно прошли через самые отдаленные области персидской монархии и подчинили их себе одну за другой. Не только на границах Персии побывали македоняне, но перешли эти границы и совершили поход в далекую Индию; ее цари тоже должны были испытать силу македонского оружия и признать власть Александра, и не помогли им ни храбрость их войска, ни их боевые слоны. Александр стремился все дальше, он хотел достигнуть берегов Ганга, но утомленное войско потребовало возвращения назад, оно боялось похода в неведомые страны. Александр уступил и вернулся.
Не бесследно прошли эти походы Александра для тех стран, где побывал он. Всюду, где только ни проходили войска македонян, основывались новые города, а в них селились греческие колонисты. Строились новые Александрии, подобные той, которую еще раньше основал Александр в устьях Нила, на самом берегу Средиземного моря. И в далекой Согдиане, на берегах Яксарта, и на берегах Инда и на его притоках, на берегу Индийского океана в глубине Ирана, и в Мидии, и в устьях Тигра, по всем важнейшим торговым путям разбросаны были эти города. Они должны были служить проводниками греческой культуры на Востоке, служить теми звеньями, которые связали бы Запад и Восток и упрочили бы власть Александра. Заселяя эти города греками, Александр хотел поставить этих колонистов лицом к лицу с древней культурой Востока и научить их ценить ее, а не относиться к ней свысока и с презрением, а туземных жителей хотел познакомить с тем, что достигнуто высококультурной Грецией. Сам Александр и те ученые греки, которые следовали за его войском, умели ценить культуру Востока. Ученые видели, как обширны познания египтян и вавилонян в медицине, математике и астрономии. Александр Великий видел, как многому можно научиться грекам у персов, вавилонян и египтян и в области управления государством, и в архитектуре, и в постройке каналов и плотин, и в проведении дорог. Поэтому-то всюду – и в Египте, и в Финикии, и в Вавилоне – Александр знакомился с культурой, нравами и обычаями покоренных народов, относясь с особым уважением к их религии. В Египте он принес жертву Апису, в Вавилоне – Белу-Мардуку и даже велел восстановить его храм, разрушенный персидскими царями. Этим уважением к чужеземным обычаям и религии всюду привлекал Александр расположение народа, и недаром смотрели на него египтяне и вавилоняне как на освободителя от ига персов. Он хотел сблизить греков и варваров, слить их культуры и даже слить воедино народы Запада и Востока, чтобы на этой основе создать свою великую мировую монархию. И одним из средств, и притом главным средством сближения, и было основание новых городов, населенных греками-колонистами.
Вернувшись в Сузу, Александр решил сделать еще один шаг к сближению. В Сузе должны были состояться празднества по случаю окончания похода в Индию и возвращения войска и флота. Центром же этих празднеств должно было быть бракосочетание 10 000 греков с девушками различных народов Азии. Празднества в Сузе должны были затмить по своему великолепию все, что видано было до этого времени. Со всех концов Азии собирались сатрапы монархии Александра и знатнейшие люди Востока с своими семьями. На эти торжества прибыли и цари соседних стран. Из Греции явились торжественные посольства; это были послы-теоры, которых посылали в святилища богов и к их оракулам. Недаром же на Эретрии существует роща, посвященная Александру, а в Мегалополисе греки построили Александру храм, словно какому-нибудь богу. Неисчислимое количество даров было привезено сатрапами, вельможами и царями Азии в Сузу; одних золотых венков было на 15 000 талантов.
Упоенный своей властью, принимал эти посольства Александр, сидя на престоле в одеянии персидских царей, в тиаре, горящей бесценными изумрудами, рубинами и огромными бриллиантами. Его окружали соратники, в великолепных одеяниях; вооружение их сверкало золотом и драгоценными каменьями. Роскошь, окружавшая царя, была изумительна. Ниц падали пред Александром сатрапы и вельможи Азии, а послы-греки славили его, как божество. С неудовольствием смотрели на это поклонение македоняне, но они не смели выражать громко свое негодование, так как еще всем памятен был ужасный случай с Клитом – как Александр, забыв в гневе, что Клит спас ему жизнь при Гранине, убил его, бросив в него копьем: Клит раздражил Александра своими упреками в высокомерии и любви к поклонениям персов. Поэтому только глухим ропотом выражали теперь свое неудовольствие приближенные Александра, видя распростертых пред троном персидских вельмож. Македоняне привыкли обращаться запросто со своим царем; они не видели в нем азиатского деспота, персидского царя царей. По их мнению, падать ниц можно только пред богами, а Александр не был для них богом, он был для них по-прежнему сыном Филиппа. Еще более раздражало македонян, что их царь принимает с удовольствием это раболепство. Они даже замечали, что Александр как бы тяготится их простым обращением с ним, выражает даже иногда свое неудовольствие, становится холоден с ними, а временами даже надменен. Они отлично сознавали, что им обязан Александр всем этим величием, что они своею кровью добыли ему власть над всем тогдашним миром. Чем был бы Александр без своих полководцев-соратников? Все это омрачало в глазах македонян готовящиеся торжества. Да, наконец, многие из македонян не понимали главного смысла этих торжеств. Они были чужды стремлений Александра сблизить Восток и Запад; им казалось это сближение ненужным. Гордые греки считали унизительным для себя спускаться до варваров Востока. Многие македоняне и греки только потому участвовали в торжестве бракосочетания, что женившимся на азиатских девушках раздавались богатейшие подарки, и кроме того они освобождались от всех податей. Но для Александра праздник бракосочетания 10 000 был праздником, знаменующим собой слияние Востока и Запада, и он не жалел средств на то, чтобы придать празднествам возможный блеск.
Для празднества выстроен был шатер, покрывавший громадное пространство. Пятьдесят колонн, выложенных серебром, золотом и драгоценными камнями, поддерживали шатер из богато затканных пурпурных тканей. Посредине стоял пиршественный стол царя и около него золотое ложе, на котором должен был возлежать царь во время пира. Кругом были столы и ложа для гостей царя, для посольств и для войска. Сто лож было приготовлено для женихов; все они были сделаны из серебра и покрыты драгоценными коврами. Столы уставлены были золотыми сосудами, все блестело необычайной роскошью.
По данному трубачами сигналу участники пира во главе с Александром вошли в шатер и возлегли за столами на роскошных ложах. Каждый совершил возлияние в честь богов из золотого кубка; эти кубки дарил Александр гостям своим на память о пире. Опять загремели македонские трубы, и вошли в шатер невесты; они были в длинных покрывалах, скрывающих их лица, в богатых одеждах. Невестой Александра была старшая дочь царя Дария Статира, а младшая его дочь была невестой любимца Александра Гефестиона. Невесты приблизились к женихам и возлегли рядом с ними за пиршественными столами, и начался свадебный пир под звуки музыки и пения и под радостные восклицания пирующих. Лучи весеннего солнца, проникавшие сквозь пурпурные ткани шатра, заливали все теплым красноватым светом.
Пять дней без перерыва продолжались празднества. Увеселения сменялись увеселениями. Здесь было все, что мог дать для увеселений Восток и Запад. Даже из Индии были вывезены фокусники и акробаты. Наконец, так как день празднеств совпал с днем празднеств в честь бога Диониса, даны были драматические представления. Но Александр хотел еще сильнее отметить торжества в Сузе, он хотел сделать их особо знаменательными и памятными для македонян. Ведь не мог же он не отличить тех, кому он был обязан всем. Поэтому он объявил своему войску, что берет на себя уплату всех долгов, как солдат, так и начальников. Всюду в лагере были поставлены столы с грудами золота, и каждому выдавали ту сумму, которая ему необходима была для того, чтобы расплатиться с долгами. Александр отлично знал, что долги его войска громадны, но, располагая всеми богатствами Востока, он мог их уплатить, хотя на уплату и понадобилось 20 000 золотых талантов. Расточительность многих приближенных Александра часто не знала никаких границ. Те самые македоняне, которые негодовали на Александра за происшедшую в нем под влиянием Востока и упоения властью перемену, сами изменились не меньше. Чем дальше они заходили вглубь Азии, тем более и более поддавались они влиянию Востока. Они научились ценить ту роскошь, которую встречали на пути своем, и привыкли к ней незаметно для себя. Те средства, которые попали в их руки, давали им возможность оставить прежнюю простую жизнь. Македоняне заимствовали не то, что было лучшего в развитой культуре Востока, а только его изнеженность и часто даже пороки, словом, то, что удовлетворяло их грубые вкусы; в этом то они и становились учениками тех самых варваров – вавилонян, египтян и персов, которых они же так презирали.
Не только расточительность македонян обнаружилась благодаря этой уплате долгов – обнаружились и их алчность и корыстолюбие. Один из главных офицеров войска Александра не остановился даже пред тем, чтобы потребовать уплату своих долгов, которых у него не существовало. Александр был возмущен этим поступком, но, узнав, что отказ в уплате огорчил офицера, приказал и ему уплатить требуемую сумму. Но и этой уплатой долгов не ограничились подарки Александра войску: отличившимся в последних походах были розданы богатейшие дары. Александр хотел, чтобы все ликовали с ним, чтобы все праздновали слияние Запада и Востока на пышных празднествах в Сузе. Он хотел, кроме того, показать, раздавая милости, что они исходят только от него, властителя мировой державы.