Во много чудес перестали верить греки, когда они познакомились с морем и широким светом, но Океан древних преданий уцелел; он попал и на первую ученую карту земли и долго еще продолжал жить в фантазии греков.
Друзья народа и защитники знати в Древней Греции
В. Перцев
Лет за 700 до P.X. в Греции жил один поэт, которого звали Гесиодом. В тяжелой нужде и бедности протекли годы его детства и молодости; мальчиком он пас стада на своей родине в Беотии, на склонах горы Геликона, где находилось святилище муз, пользовавшееся высоким уважением во всей Греции. Выросши и получив от отца наследство, он должен был перейти к тяжелой жизни земледельца-крестьянина. Но и здесь судьба приготовила ему жестокий удар: его брат Перс, пользуясь поддержкой местных аристократов, завел с ним тяжбу и оттягал у него большую часть его имущества. Прошло еще немного времени, и по проискам того же брата и вследствие несправедливости судей Гесиод был вынужден покинуть свою родину.
Горе и бедствия – вот все, что испытал Гесиод в своей родной стране, и немудрено поэтому, что неприветливой и суровой показалась ему она. Позднее в одном своем сочинении («Труды и дни») он так описывал ее: «Когда северный ветер… леденит своим дыханием землю и вздымает грозные волны морские, поле и лес стонут… Животные дрожат от холода и поднимают хвост, хотя они и одеты в теплые шкуры… Солнце гуляет далеко, освещая жилище черных людей, и поздно показывается эллинскому народу… Люди ходят съежившись, согнувшись по-стариковски и стараются укрыться от хлопьев снега».
Сельскохозяйственные работы в Древней Греции
Вторую часть своей жизни Гесиод провел вдали от родины (вероятно, в Навпакте, в Локриде). Много бедствий и горести пришлось ему испытать и здесь, пока наконец, говоря словами одного древнего стихотворения, «прах его не сокрыла земля чуждой ему страны».
В тяжелые годы этих бедствий и горести Гесиод написал несколько замечательных сочинений, которые сделали из него любимого певца всех слабых и обездоленных, всех бедняков и горемык.
А бедных, измученных жизнью людей в Древней Греции было немало. Земля в ней издавна была неплодородна; при упорном труде, при непрерывных заботах она давала самые небольшие урожаи; а тут еще помещики захватили в свои руки самые лучшие и самые большие участки земли.
Трудно было прокормиться от нее бедному крестьянину; волей-неволей, когда случался неурожай, когда солнце палящими лучами высушивало нивы и от долгой засухи пересыхали реки, крестьянам приходилось идти на поклон к помещикам и выпрашивать у них семян для посева или денег на покупку скота и земледельческих орудий; часто и земли не хватало, и тогда крестьяне арендовали ее у соседей-помещиков за очень дорогую цену, отдавая подчас 5/6 своего урожая.
Тяжело приходилось крестьянам, когда наступал срок платежей: жадный помещик беспощадно требовал своего, отбирал у крестьянина почти все, что он имел, а не то обращал и его самого в своего раба-холопа; таким образом крестьянин либо совсем разорялся, либо попадал в кабалу.
Злая нужда проникла в деревенские хижины; беспокойная тревога, постоянная забота о завтрашнем дне охватила сердца бедных крестьян. Ниоткуда не видели они к себе участия и с тоскою смотрели на мир; и вот тогда-то и услышали они песни Гесиода. Эти песни были печальны и исполнены тоски, как печальна была жизнь самого Гесиода. И крестьянам казалось, что он пел об их собственных печалях и горестях. С увлечением внимали они им, и песни Гесиода скоро стали известны по всей Греции.
«Полна земля злом, – говорил Гесиод, – полно им и море; болезни в среду людей и днем и среди ночи непрошеные приходят, горе людям принося в тишине…» Было время, когда людям жилось хорошо, но это время уже давно прошло. Это было тогда, когда миром правил не нынешний царь богов Зевс, а его отец – Кронос. «Тогда люди веселились на пирах; чуждые всякого зла, умирали они, словно объятые сном; всякое благо уделом их было»; люди были сильны и умели постоять за себя. Но с тех пор прошло много веков. Сильных волей людей, у которых были «дух твердый, как сталь, и непобедимые руки», подчинили себе жестокие, всесильные боги; «злая война и страшные битвы» погубили тысячи из этих героев, – и вот теперь наступило время, когда земля населена слабыми людьми, не способными бороться с насилием. У этих людей «ни днем ни ночью не прекращаются труды и печали. Это – испорченное поколение. Боги посылают ему тяжелые заботы». Доля нынешних людей – это доля соловья, попавшего в когти ястребу; ястреб говорит соловью: «Чудак! Чего ты кричишь? Ведь ты во власти более сильного… И отправишься ты туда, куда я потащу тебя, хоть ты и певец. Захочу – съем, захочу – выпущу. Безумец тот, кто хочет бороться с сильным: и победы лишится он, и испытает горечь унижения». Бедные люди теперь во власти судей – мздоимцев, готовых за взятки сделать всякую поблажку богачу и жестоко притесняющих бедных людей, которым нечего дать судье. Добрых и правдивых людей никто не слушает; всю власть захватили наглые и богатые. Гесиод не надеется, что и в будущем будет лучше; наоборот, потом наступят еще худшие времена, и скоро, «прикрыв прекрасное тело одеждой белой, с земли широкой улетят на небо и стыд, и совесть».
Горькие жалобы Гесиода на жизнь не могли не прийтись по душе тогдашним крестьянам, видевшим и в своей жизни одно только зло. Но еще больше им должны были понравиться те советы, которые он им давал. Крестьяне при нем были еще забиты и не думали о борьбе со знатью. Лишь бы не умереть с голода – вот все, что занимало тогда их помыслы; а для этого надо было неустанно работать; и Гесиод советует крестьянам упорно трудиться в поте лица. «Никогда не наполнит житницы своей ленивый или небрежный; только заботливость умножает плоды работы; человек, уклоняющийся от дела, всегда борется с бедствиями», – говорит он. Нужно быть также бережливым и желать только того, чего можно добиться: «Хорошо брать из того, что есть, – поучает Гесиод, – горе для души – нуждаться в том, чего нет». Крестьян часто обманывали, потому что они не знали законов, и Гесиод советует им быть осторожными с людьми и не доверять никому: «Даже с братом шутя, имей в виду свидетеля; доверчивость губит людей…» Крестьянам при их бедности нельзя было позволять себе излишней щедрости, и Гесиод усиленно советует быть добрыми только в меру, давать только тем, кто может отплатить тем же: «Не давай тому, кто тебе не давал». Щедрым надо быть только по расчету: кто дает, тому тоже дают; ничего не дающим никто также не дает. Вообще во всем надо соблюдать умеренность, даже и в гостеприимстве: «Да не выдаст состояния духа твоего лицо твое, да не называют тебя ни слишком гостелюбивым, ни негостеприимным, ни товарищем негодяев, ни ругателем честных людей…» Трудолюбие, терпение, умеренность, бережливость и осторожность – вот чем надеялись еще спастись крестьяне от горестей своей жизни, и Гесиод вполне понял их настроение.
За то и любили греческие крестьяне певца своей нужды и горя; они ставили его даже выше прославленного Гомера. Гомер писал не для крестьян: все его герои происходили из знатного рода, были царями или сыновьями царей; жили они в богато украшенных чертогах, в золотых палатах, проводили время в роскошных пирах и славных битвах. Но что было крестьянам до этих славных сражений, до громких побед Ахилла и Гектора? Одной только знати приносили войны славу, почет и богатую добычу; бедных людей они лишь разоряли. Немудрено поэтому, что крестьяне не любили войны и ставили Гомеру в упрек, что он так любовно воспевал сражения. Среди греков ходило предание, что когда-то в Халкиде Эвбейской на многолюдных играх встретились оба поэта – Гомер и Гесиод – и вступили между собой в состязание: свои песни они представили на суд собравшихся, чтобы они решили, кто из них выше, как поэт. По окончании состязания большинство хотело присудить венок победителя Гомеру, но судья на играх Панид заявил, что венок более приличествует тому, кто воспевает земледелие и мирные занятия, а не тому, кто восхваляет войну и убийства. И победная награда была присуждена Гесиоду.
В своем великом уважении к Гесиоду греки не остановились и пред тем, чтобы приписать ему славу чудотворца: рассказывали, что как-то в беотийском городе Орхомене свирепствовала чума; обратились к Дельфийскому оракулу, и он посоветовал жителям Орхомена принести в себе кости давно умершего Гесиода; когда это исполнили, чума моментально прекратилась.
Прошло около 100 лет со времени Гесиода. Народная нужда стала еще сильнее, обедневших крестьян было еще больше; земли помещиков оказались еще обширнее, стада быков и овец на их лугах – еще крупнее. Еще больше нажили они денег на торговле; у некоторых из них появились большие мастерские и фабрики, на которых работали десятки рабов, вывезенных из степей Скифии или Фракии. Появились среди богачей и люди худородные, происходившие не от знатных помещиков, а выбившиеся из бедной жизни своим трудом и стараниями. Отец иного из таких богачей еще был жалким бедняком, бросившим крестьянскую жизнь в деревне, чтобы в городе поискать счастия; ему посчастливилось попасть гребцом на богатый корабль, который вез куда-нибудь во Фракию дорогие афинские вазы; в обмен на эти вазы фракийцы нагрузили доверху приезжее судно хлебом. С завистью смотрел сметливый гребец, как нажился хозяин судна, продав хлеб у себя на родине, и задумал и сам, скопив кое-как деньжонок, заняться тоже торговлей.
На первых порах ему было трудно, приходилось отказывать себе во всем, откладывая из маленькой поденной платы кое-какие сбережения; потом пошло легче – хозяин заметил его расторопность и сметливость, сделал своим приказчиком и положил большее жалованье. Наконец, у него образовался маленький капиталец, и он сам стал торговать. Ему повезло – и вот его сын уже богач, сам владеющий кораблем, да кроме того держащий небольшую фабрику, на которой выделывают горшки или приготовляют цветные материи.