В кургане 1, раскопанном в 1947 г., таким погребением следует считать могилу 2, вытянутую с севера на юг и содержавшую в северо-западном конце обломки круглодонного сосуда позднеприказанского типа[895]. В кургане 2 (также раскопанном в 1947 г.). два боковых погребения также были впускными и содержали по одному костяку; лежали они вытянуто на спине, головой были ориентированы в сторону Камы. У черепа первого костяка найдено серебряное в 1,5 оборота височное кольцо[896]. В кургане 2 (раскопанном в 1959 г.) над центральным погребением, датированным концом II тысячелетия до н. э., было найдено парное погребение взрослого и подростка; костяки лежали в вытянутом положении на спине, головой были повернуты к реке, с руками, сложенными на тазовые кости. В изголовье — круглодонный сосудик с характерной цилиндрической горловиной, украшенной рядом ямочных вдавлений. Кроме того, найден один комплекс без костяка-сосуд маклашеевского типа (рис. 55, 145) и медная бляшка, слегка выпуклая, с отверстиями по бокам типа рис. 55, 177.
В раскопе 1 (1959 г.) обнаружено еще одно погребение с костяком, лежавшим вытянуто на спине, головой на юг — к реке. Левая рука костяка положена на таз, правая кистью упирается в правое плечо. Под правой кистью — кремневый скребок.
Все описанные погребения по характерному положению головой к реке и погребальному инвентарю (сосуды, бляшка, височное кольцо) следует отнести к позднеприказанскому (маклашеевскому) времени.
Вместе с тем имеющиеся здесь же впускные погребения кургана 1 (раскоп 1959 г.), погребение 1 кургана 2 (раскоп 1959 г.) и четыре костяка из раскопа 1947 г., лежавшие также на спине, но вытянутые ногами к реке и сопровождавшиеся бляшкой раннеананьинского типа с загнутыми краями, скорее всего следует считать раннеананьинскими захоронениями.
Кумысский могильник, расположенный на краю надлуговой террасы правого берега Камы, напротив г. Набережные Челны Татарской АССР, был открыт и частично изучен в 1959 г. В.Ф. Генингом. Всего здесь вскрыто 11 погребений, из которых 6-10 располагались на верхнем уровне культурного слоя предшествующего по времени поселения, что предполагает существование над ними какой-то невысокой насыпи. Остальные погребения были совершены в грунтовых ямах, углубленных на 60-135 см от современной поверхности.
Над погребениями 4 и 6 прослежены следы мощного кострища, по мнению исследователя, оставшегося от сгоревшего надмогильного сооружения. Костяк погребения 6 с правой стороны сильно обуглен; в остальных же отмечены отдельные углистые вкрапления. Девять погребений представляли индивидуальные захоронения. В двух ямах (3 и 11) находилось по паре костяков (двух взрослых, и взрослого и подростка).
Почти все погребенные лежали на спине вытянуто, головой на юг — к реке, кроме погребения 10, где ориентация противоположная — ногами к реке. Костяки 4 и 11б лежали на левом боку со слегка подогнутыми ногами. Такая же подогнутость ног отмечена и у костяка 11а. У погребенных 2 и 3б руки кистями сложены на таз, у погребения 3а на тазу лежит правая рука, у погребения 10 — левая.
Погребальный инвентарь чрезвычайно беден и встречен лишь в четырех погребениях (3, 4, 5 и 11). В ногах костяка 3б и в изголовье погребения 4 стояли круглодонные сосуды с цилиндрическим горлом маклашеевского типа (рис. 55, 152); в погребениях 3б и 11б найдены костяные пронизи, а в погребении 5 — кремневый скребок-скобель. У изголовья костяка 3а лежала кучка створок раковины беззубки, вероятно, употреблявшейся в пищу.
К.В. Сальников считал позднеприказанским, вернее курмантауским, и Урнякский могильник на р. Белой[897].
Наконец, следует заметить, что разрушенный могильник позднеприказанского времени, очевидно, был на Криушинской дюне, где при раскопках 1957 г. Н.В. Трубниковой[898] обнаружены были характерная очковидная подвеска с завернутым внутрь спиралями типа рис. 55, 176, спиральное кольцо с оттянутым концом и височное кольцо в 1,5 оборота.
Вышеизложенные материалы позволяют утверждать, что для маклашеевского этапа приказанской культуры характерен устойчивый погребальный обряд, выражающийся в изживании курганных захоронений и замене их обычными могильниками с грунтовыми ямами и почти повсеместном переходе к вытянутому трупоположению с ориентацией погребенных головой к реке. Изредка, как пережиточное явление, сохранялось положение погребенных на правом или левом боку и небольшая согнутость ног. Характерными становятся жертвенные заупокойные костры, в некоторых случаях разжигавшиеся в могильных ямах, что приводило к обугливанию костяка. Появляются парные и коллективные захоронения, хотя господствуют одиночные. Встречаются остатки (лопатки и бедренные кости животных) ритуальной пищи. Погребальный инвентарь невелик, но разнообразен. Обычай помещения сосудов в могилах — в головах или ногах погребенных — не получил широкого распространения. Более часто встречаются остатки сосудов с поминальной пищей над ямами.
Вместе с тем погребальный обряд маклашеевского этапа преемственен с обрядом предшествующего времени, а также с раннеананьинским, что позволяет говорить об его развитии, а не смене.
Своеобразная керамика конечного периода приказанской культуры многими своими особенностями связана как с керамикой предшествующего атабаевского этапа, так и с посудой последующей ананьинской культуры (табл. Д).
Значительные керамические комплексы, выявленные на таких поселениях, как «Курган» (раскопки П.Н. Старостина и Г.Р. Ишмуратовой, 1964 г.), Богородское (раскопки В.Е. Стоянова, 1958 г.), Ахмыловское (раскопки автора, 1962–1963 гг.), III Кумлекуль на р. Белой (исследования В.К. Сальникова), II Бойцовское[899] и Ерзовское[900] на Средней Каме, позволяют избежать случайности в описании позднеприказанской керамики маклашеевского типа.
90 % выявленных сосудов на позднеприказанских памятниках имели округлое и иногда даже приостренное дно (рис. 55, 143–153; 65), хотя сохранялось и определенное число плоскодонных сосудов (от 20 до 8 %). У абсолютного большинства сосудов горло профилировано и в этом отношении они как бы продолжают традиции предшествующих горшковидных форм. От 2 до 35 % сосудов имеют чашевидную форму (табл. Д), продолжающую развитие баночных сосудов. Характерно, что по мере удаления с запада на восток процент чашевидно-баночных форм резко снижается: от 21–35 % на Ветлуге и в Марийском Поволжье до 15 % на Нижней Каме и даже до 2–4 % на Белой и Средней Каме (табл. Д).
Рис. 65. Сосуды маклашеевского этапа приказанской культуры.
1, 4 — Кумысский могильник; 2, 3 — Маклашеевский могильник; 5 — I Карташихинская стоянка.
Среди горшковидных форм преобладают сосуды с цилиндрическим горлом (рис. 55, 142–150, от 34 до 68 %). За ними следуют сосуды, горло которых имеет плавный переход от края к плечикам (рис. 55, 151, 11–33 %). Начинают изготовляться сосуды, у которых горло отходит раструбом вверх от тулова (рис. 55, 152, 4-20 %) или же сужается вверх.
Среди чашевидных преобладают сосуды с прикрытым горлом, но есть также сосуды и с открытым устьем (рис. 55, 153).
Края горла, как правило, плоские, иногда даже срезанные. Меньше округлых, утоньшенных и оттянутых. Обычна насечка или нарезка по краю. Спорадически встречаются сосуды с характерным для керамики предшествующего этапа наложенным валиком по краю. Часто этот валик опускается на всю плоскость горла и превращается в своеобразный «воротничок» (рис. 55, 144), встреченный в среднем на ⅓ всех сосудов. Особенно много таких на бельских поселениях (стоянки «Кумлекуль» и Курман-Тау — до 70 %).
Любопытно сочетание сосудов с примесью в тесте толченых раковин и сосудов с примесью шамота и дресвы без раковины. На волжских и ветлужских поселениях абсолютно преобладают сосуды с примесью шамота и дресвы в тесте (79–82 %), тогда как в восточных районах большее распространение имеют сосуды с толченой раковиной в тесте (80–85 % на Нижней Каме и 94 % на Белой). Исключение в этом отношении составляет керамика среднекамских памятников, где соотношение сосудов с толченой раковиной и иными примесями примерно такое же, как и на Волге.
Обработка поверхности сосудов непосредственно связана с примесями в тесте. Если поверхность сосудов с ракушечной примесью в основном обрабатывалась штриховой зачисткой, то поверхность сосудов с шамотом и дресвой заглаживалась, а в западных ветлужских районах отбивалась «текстильными» отпечатками. Вопрос о сосудах с «текстильной» поверхностью для приказанской культуры имеет принципиальное значение. О.Н. Бадер, в частности, ссылаясь на наличие такой керамики в приказанских памятниках, считает возможным рассматривать приказанскую культуру как основу дьяковской, а не ананьинской культуры[901]. О неправомерности такого вывода мне уже приходилось писать[902].
Обработка «текстильными» отпечатками поверхности сосудов для приказанской керамики явление не характерное. Как мы видели выше, эта черта совершенно не свойственна керамике предшествующих этапов (табл. Д). Но на позднейшем этапе приказанской культуры, т. е. в начале I тысячелетия до н. э., сосуды с «текстильной» поверхностью распространяются с запада на восток. Более ⅓ сосудов волжских (35–42 %) и ветлужских (38 %) поселений несут на поверхности следы «текстильной» обработки. На нижнекамских поселениях до р. Вятки процент таких сосудов уже не превышает десяти, а на Вятке, Средней Каме и Белой их вообще нет. Как известно, «текстильная» обработка поверхности сосудов является специфической чертой позднебронзовых памятников Волго-Очья, Верхней Волги и более западных районов