В течение всей иранской доисламской истории сельское хозяйство было важнейшим занятием населения, благодаря которому пополнялась казна империй. После появления на плато иранские кочевники постепенно оставили пастушество и все больше переходили к занятю сельским хозяйством. Начиная с сасанидской эпохи, можно видеть растущее благосостояние страны с увеличением числа городов, идущим в ногу с развитием «промышленности» и специализацией профессий, еще более активным перемещением особо ценных рабочих. Импорт и экспорт сельскохозяйственных продуктов, кустарных изделий или сырья привели к расцвету в доисламский период (меж) национальной торговли, за исключением нескольких перерывов в конце парфянской эпохи или в IV в., при Сасанидах.
СЕЛЬСКОЕ ХОЗЯЙСТВО
Несомненно, сельское хозяйство играло первостепенную роль в экономике доисламского Ирана, об этом свидетельствуют, например, некоторые староперсидские названия календарных месяцев или названия зороастрийских гаханбаров. Начиная с ахеменидской эпохи, пошлины и подати, взимаемые в сельскохозяйственных продуктах, были очень важным источником доходов для персидского государства.
Ссылки на сельскохозяйственную деятельность (пахота, сев, орошение, сбор урожая и т.д.) имеются в более поздних по времени частях «Авесты», но практически полностью отсутствуют в более древних ее частях. В последних же, напротив, чаще говорится о предшествующей земледелию фазе развития хозяйства — о пастушестве и разведении скота (коровы, бараны, козы, лошади, верблюды), которые были основным занятием кочевых иранских народов. Этим также объясняется постоянное упоминание крупного рогатого скота в зороастрийской философии. Баран символизировал позже Фарнах/Хварна — знак «божественной благодати царей». В ономастике нередко встречаются сложные имена, связанные по образованию со словом «лошадь» (авест. Орва, аспа — обладающий быстрыми лошадьми, Пурушаспа — имеющий лошадей серой масти, Виштаспа — «имеющийупряжных лошадей» и т.д.). Некоторые пассажи книги «Видевдад», «Закона против дэвов», подтверждают, что верблюд в то время ценился выше лошади, о чем свидетельствует само имя их пророка (авест. Заратуштра — имеющий старых верблюдов). Не стоит также забывать о том, что в «Авесте» описывается привязанность человека к собаке, в ней также говорится о священной роли петуха, который сопровождает повсюду божество Сраоша духа повиновения, преданности.
Сады Ахеменидов были не только местами отдыха, расслабления и охотничьими заповедниками, но также включали в себя пахотные площади с фруктовыми садами и виноградниками. Благодаря эламитским табличкам из Персеполиса мы получили некоторое представление о плодовых деревьях и растениях, выращиваемых на этих царских участках и поливаемых водой из каналов и запруд. Ячмень, похоже, был одним из базовых продуктов питания для простого народа; зерновой хлеб был менее распространен, и зерно для него (Сузиана) был одним из главных сельскохЬзяйственных регионов, где производились, в основнбм, злаковые, рис, сахарный тростник и финики. Несколько редких археологических находок из этого региона, похоже, доказывают улучшение сельскохозяйственных приемов, в основном, в рисоводстве, начиная с аршакидского периода. Что же касается мидийского периода, то при раскопках в Нуш и Джан были найдены следы ячменя, зерновых, зеленого горошка, чечевицы и винограда.
Если царский стол был особенно богат мясом, простые люди должны были время от времени довольствоваться куском козлятины, реже бараниной или домашней птицей. Вино из фиников или винограда пилось неразбавленным, но белое и темное пиво на основе ячменя было больше распространено в Эламе. В большом количестве потреблялись свежие или сухие плоды: в табличках упоминаются ежевика, сливы, финики, фиги, яблоки, айва, груши, орехи, миндаль и фисташки, и не только они. В эту эпоху наверняка употреблялись в пищу гранаты, так как они неоднократно изображались в произведениях ахеменидского искусства. В парфянскую эпоху их экспортировали (совсем как мидийскую люцерну) в Китай, откуда прибывали персики и абрикосы, которые затем находили дорогу в Европу (что объясняет название melae persicae — «персидские яблоки» для персиков у римлян).
РЕМЕСЛЕННИЧЕСТВО
От ахеменидского периода в казне Персеполиса сохранилось много эламитских табличек (несколько меньше их осталось в укреплениях). Они позволяют составить представление о разнообразии профессий сотен мелких ремесленников, бывших на службе при ахеменидском дворе. Речь идет главным образом о рабочих (элам. курташ), использовавшихся на строительстве зданий и декоративном их оформлении, работавших на стройках Персеполиса и в других местах (много наименований профессий до настоящего времени не расшифрован): золотых и серебряных дел мастера (специализировавшиеся на работе с золотом или серебром, смотря по обстоятельствам), литейщики, кузнецы, каменотесы, каменоломы, каменщики, плотники и мастера по обработке древесины, столяры, ткачи и т.д. Они были родом изо всех уголков империи: помимо персов, мы находим там упоминания о вавилонянах, ассирийцах, эламитах, арабах, сирийцах, египтянах, ликийцах, карийцах, ионийцах, каппадокийцах, фракийцах, бактрийцах и согдийцах. Некоторые приходили в Фарс по своей воле — обычно это были квалифицированные мастера, из числа которых выходили начальники строительных артелей и свободные художники, нанимавшиеся (теоретически) на срок, ограниченный персидским договором.
Общеизвестно, что практика переселения (сирийцев по крайней мере), в особенности при Шапуре I и II, способствовала расцвету текстильной промышленности (ткачество, вышивка) в сасанидскую эпоху. Особенно это касалось работы с шелком в Хузистане. Кроме того, римские военнопленные принимали участие в строительстве мостов и запруд. Согласно арабской легенде, сам римский император Валерий, плененный Шапуром I в 260 г., был вынужден принимать участие в строительстве Банд-и Кайсар, «плотины императора», околоШуштара. Сюань-Цзан, знаменитый китайский путешественник VII в., дал такую характеристику особенностям иранской экономики в позднесасанидский период: «Страна производит золото, серебро, медь, горный хрусталь, жемчужйны, редкие и различные ценные вещества. Их ремесленники умеют ткать шелковую парчу, шерстяные ткани и ковры». Ремесленники, похоже, были уже организованы в цеха. Об этом можно судить по заказу, на котором среди подписей Несторианского эдикта 544 г. появляется подпись главного управляющего рабочими, который отвечал за инспекцию царских мануфактур империи, занимая, по всей видимости, значительное положение в светской иерархии.
ТОРГОВЛЯ
Ахемениды располагали хорошо разработанной системой дорог, но в эламитских табличках нет никаких свидетельств о торговых караванах. Однако нет никакого сомнения в том, что в ту эпоху уже существовала торговля, предполагавшая перемещение товаров на значительные расстояния. Кроме того, порты вдоль всего Персидского залива или в Суэцком канале, соединяющем Красное море с Нилом, который приказал выкопать Дарий, играли важную роль в морской торговле, где долгое время господствовали финикийцы. Для примера напомним, что в парфянскую эпоху порт Харакс был начальным пунктом торгового пути в Индию.
Известный вавилонский торговый дом Эгиби играл первостепенную роль в торговле с Эламом или Мидией. Их агенты покупали рабов на эламитских рынках, импортировали сельскохозяйственные продукты и продавали злаки или шерстяную одежду. В целом Вавилон стал средоточием внутренней торговли с западными провинциями Малой Азии, Финикии, Палестины и Египта, провинциями, расположенными на юге и на востоке персидской империи. В Малой Азии вавилонские торговцы покупали краски, железо, медь, олово и вино. Из Египта и Сирии они вывозили квасцы, чтобы окрашивать шерсть и изготовлять стекло. Египет был также важным поставщиком предметов роскоши из золота, слоновой кости и эбенового дерева; из Сирии и Финикии вывозились древесина кедра и предметы из стекла. Согдиана и Бактрия поставляли ляпис-лазурь, а из Хорасмии приходила бирюза.
Также пышно расцветала торговля со странами, сопредельными с персидской империей: из Индии поступали слоновая кость и ароматические масла, в то время как Греция экспортировала в Персию оливковое масло, вина и керамику. В парфянскую эпоху, скорее всего, начиная с периода царствования Митридата II, также во все возрастающем масштабе развивалась торговля с Китаем. Торговые пути расходились во все стороны от Великого шелкового пути (даже если учесть, что этот термин является здесь, в действительности, анахронизмом, поскольку относится к византийско-сасанидской эпохе). Благодаря труду «Парфянские станции» географа Исидора из Харакса (I в. до н.э. — I в. н.э.) мы знаем места остановок торговых караванов на дороге, ведущей из Зевгмы на Евфрате (где происходила во времена Аммиана Марцеллина ежегодная ярмарка, на которой местные торговцы продавали индийские и китайские товары) в Александрию и в Арахозию (в Кандагар), проходя через Дура-Европос, Пальмиру, Селевкию на Тигре и Ктесифон/Вологезию, Керманшах, Хамадан (Экбатаны), Рей (Рага), Каспийские Ворота, Нису и Мерв (Антиохия в Маргиане), где дорога разделялась на северную ветвь к Бухаре и Фергане в Согдиане и далее до Монголии, и южную ветвь, уходящую к югу, в Бактрию и на индийскую равнину.
Сами парфяне редко выступали как продавцы, но получали значительные доходы благодаря взиманию таможенных пошлин на транзитные товары. Даже если нам не известны детали относительно действующих тарифов, не стоит сомневаться в том, что это дело было достаточно доходным. В результате парфянские посредники продолжали идти навстречу дорожным опасностям на суше и на море (кораблекрушения, пожары, песчаные бури, разбойники, пираты и т.д.). Важными товарами, транспортируемыми таким образом между Индией, Аравией или Китаем — с одной стороны и Римской империей — с другой, были рабы (евнухи), благовония, драгоценные камни, пряности (главным образом перец), соль китайского происхождения, опиум, «сывороточное» железо» (бронза) и, совершенно естественно, шелк. В противоположном направлении двигались оливковое масло, пурпур и лен, сирийское стекло, лошади, выращенные на равнинах Нисы и называвшиеся в Китае небесными лошадьми, бронзовые статуи, а также позолоченные и посеребренные сосуды и вино.
Транзитная торговля давала и Сасанидам значительные доходы, поскольку у них была монополия на продажу шелка-сырца. Они регулярно поднимали цены, вынуждая, таким образом, византийцев к экономической зависимости от импорта этого товара наземным путем. Эта монополия закончилась в VI в., когда византийцы сумели переселить шелковицу в свою страну. В противоположном направлении двигались вавилонские ковры, драгоценные камни и сирийские ткани, кораллы и жемчужины Красного моря, наркотики из Малой Азии, иранская краска для ресниц, весьма ценившаяся китайцами. В сасанидскую эпоху города Нисибин, Артаксата (Армения) или Ктесифон стали важнейшими торговыми перекрестками и перехватили пальму первенства у Пальмиры, которая до II в. была главным торговым центром. Торговцы вели переговоры о своих товарах на полпути между сирийским берегом и Мезеной, из которой путь лежал к портам Персидского залива. С самого начала V в. Сасаниды контролировали также берега от Каспийского моря и Персидского залива (где они основали несколько портов) до Инда, господствуя, таким образом, над морской торговлей с Индией и Цейлоном в течение всего VI в.
МЕРЫ ВЕСА И ОБЪЕМА
Некоторые данные позволяют понять, что древние персы использовали вначале собственную метрологическую систему (ныне не известную), основанную на десятиричной системе. Для того чтобы ввести систему, единую для всей империи, Дарий I использовал вавилонскую шестидесятеричную систему, внеся в нее несколько изменений (например, введение новой единицы, названной на древнеперс. «карша-», что было равно десяти сиклям). Эта система действовала на протяжении всей ахеменидской эпохи (у нас нет точных данных относительно аршакидского и сасанидского периодов) и оказала существенное влияние на метрологию, использовавшуюся в Афинах и в греческих городах-государствах Малой Азии.
Система, представленная в этой таблице, является всего лишь попыткой реконструкции принимать во внимание тот факт, что сообщения из письменных источников не всегда совпадают с археологическими источниками. Самая крупная весовая единица, талант, вначале соответствовала весу, который легко мог нести один человек. Древнеперсидская единица данака, букв. — хлебное зерно, была позаимствована греками в виде данаке и превратилась в эллинскую эпоху в наименование «аттический обол» (0,71 g).
Систему мер расстояния, похоже, еще труднее реконструировать, особенно в том, что касается точности значений. Сравнение с афинскими мерами, полученными на основании персидской системы мер, может дать неплохое приближение, но все равно эти значения остаются условными, даже если отклонение между обеими системами было минимальным (чтобы облегчить торговый оборот!).
Традиционно ахеменидский парасанг соответствовал расстоянию, которое пехотинец мог пройти за час (т.е. 30 греческих стадий, или 5328 м). Автор среднеперсидского текста, датированного IX в., похоже, различает короткий фрасанг, который равнялся 20 000 пядям, и длинный фрасанг, значение которого в настоящий момент не определено. С другой стороны, среднеперсидские комментаторы Авесты используют единицу длины, называемую ЬаЭга на авестийском и has (а) г на среднеперсидском, вместо «парсанга средней длины» и иногда, «четверти парасанга». Знакомые с римскими мерами, другие комментаторы, а также авестийско-среднеперсидский словарь расшифровывают географическую единицу ЬаЭга, как «1000 шагов двумя ногами», что, казалось бы, соответствует приблизительно римской миле (= 1472 м), то есть четверти парасанга. Два ЬаЭга равняются приблизительно багэш или ta£ar, то есть длине «ипподрома для лошадей» (авест. carata, среднеперс. Aspres).
Авестийские/(пост)сасанидские единицы длины
В этих же, более поздних авестийских текстах, равно как в среднеперсидских комментариях и глоссариях (пост) сасанидской эпохи, можно увидеть, что персидские единицы длины настолько точно соотносятся с греческой системой, что трудно утверждать, что между ними не было никакой связи. Однако если возможно установить относительные значения этих единиц, то установить их абсолютные значения нет никакой возможности.
Ахеменидские меры объема для твердых и жидких веществ
Единица, hofan «пригоршня», о которой свидетельствуют некоторые арамейские тексты сасанидской эпохи и трехъязычная царская надпись сасанидского царя царей Шапура I (совсем как grlv, соответствующая римскому modius, «ведру», которые оба сокращаются до Ьи g.), соответствует ежедневному рациону солдата. Величина maris также встречается на глиняных табличках из Нисы парфянской эпохи в виде парф. mry; то же самое происходит с kapithe, сокращенного до к в тех же глиняных табличках от парф. *кар!б. В надписи уже упомянутого Шапура I упоминается еще одна единица (неопределенного значения) для меры вина, называемая pas и в виде сокращения р.
ЧЕКАНКА МОНЕТ
В ахеменидскую эпоху золотые дарики, введенные Дарием I, начиная с 515 г. до н.э., и серебряные сикли (оба вида монет назывались греками «лучники» — из-за изображения на аверсе монеты царя, держащего лук) играли не столько экономическую роль, сколько идеологическую. В то же самое время, Дарий пытался найти и ввести в обращение весовой эталон для справедливой меры податей, одинаковый для всей империи. Серебряные слитки в любой форме, золотые слитки, бруски, кольца, серьги, шейные кольца и т.д. чаще, чем монеты, составляли основное средство платежа. Этим объясняется, почему обозначения различных монет несут в основе названия единицу веса (талант, сикль, драхма, и т.д.). Оба вида монет являются продуктами различных систем, унаследованных ахеменидскими персами от своих предшественников. Стандарт, основанный на серебре, использовался ранее в Вавилонии и в Ассирии, где не пересчитывали чеканенных монет, а просто взвешивали общую массу серебра. В ахеменидский период это правило было распространено в регионах к востоку от Тавра. В противоположность этому обычаю страны западной Анатолии использовали золотые монеты (чистого золота или сплавов: электрум, иначе называвшийся «белое золото», и смесь серебра и золота), как и крезеиды в Лидии.
Ахемепидские дарики
Первые парфянские монеты были отчеканены вскоре после середины III в. до н.э. в Экбатанах/Хамадане и в Селевкии на Тигре и были изготовлены из серебра. Множество медных монет было, в основном, предназначено для местного употребления, в то время как золото не использовалось. Основная номинальная стоимость монет составляла драхму, была весом приблизительно 4 грамма и использовалась наряду с тетрадрахмами (они датируются селевкидской эпохой и имеют стоимость в четыре драхмы, что и следует из их названия). Изображения на монетах были навеяны эллинистическими моделями, но в них все же ясно проглядывает иранский стиль. На аверсе видна голова царя, повернутая влево, и первоначально украшенная типичным головным убором воинственных кочевников, а позже — эллинистической диадемой (простая тканая лента, унаследованная от селевкидских царей) или высокой иранской царской тиарой. На реверсе драхм появляется стереотипный образ Аршака I на троне, установленном на омфалосе — «пупе мира», первоначально подобный Аполлону, а затем в виде Зевса на троне. На реверсе тетрадрахм изображен царь, сидящий на троне, держащий в одной руке лук с двумя изгибами, или царь «победоносный». Некоторые изображали царя верхом или сцену с участием богини Тихе. Изображения на медных монетах также варьировались в зависимости от мастерской. Надписи, нанесенные на монеты, повторялись также и с обратной стороны. Первоначально надписи были на греческом языке, постепенно они становятся все сложнее, вплоть до перечисления пяти эпитетов, один за другим. Начиная с Орода II, титул «царь царей» заменяет титул «великий царь». В греческих надписях появляется все больше ошибок, и к концу аршакидской эпохи они заменяются надписями на парфянском языке. Идентификация царей часто крайне затруднена, поскольку они появляются обычно (за исключением случаев царей-конкурентов) под общим династическим именем — Аршак, а не под их личными именами. Вассальные государства в Персии, Элимаиде и Харакене чеканили свою монету, основанную на парфянском прототипе; эта независимая чеканка монет завершилась с началом сасанидской эпохи.
Сасаниды широко использовали названия и нормы своих аршакидских предшественников (золотой динар был явно инспирирован римским denarius aureus). Так же как у парфян, на сасанидских монетах имеется изображение царя на аверсе (но теперь изображение развернуто вправо). Реверс используется для надписей. Бюст царя царей теперь вполне распознаваем благодаря короне и надписи. На реверсе изображен алтарь огня с горящим пламенем, на более поздних монетах — в окружении двух фигур и дополнительного бюста, выступающего из пламени. После реформ Кавада I в V в. на реверсе указывают, кроме того, слева — год чеканки монеты и справа — название монетной мастерской. Идеологический и пропагандистский элементы, доминирующие в ахеменидских и в меньшей степени в аршакидских монетах, менее выражены в сасанидских монетах: в противоположность ахеменидским монетам сасанидские являются прежде всего элементом экономики. Надписи политико-религиозного содержания идут по краю монеты. Как и раньше, большая часть монет вычеканена из литого серебра (из тонкой листовой заготовки), и основная номинальная стоимость таких монет составляла по-прежнему одну драхму; медные монеты использовались в церемониальных целях (также продолжали циркулировать парфянские монеты), а редкие золотые монеты чеканились, в основном, из соображений престижа. Количество мастерских по чеканке монет, управлявшихся централизованно, скорее всего, с самого начала было очень ограничено. Монеты первых Сасанидов были очень высокого качества с технической и художественной точек зрения, и не кажется невероятным тот факт, что этим они были обязаны присутствию и секретам захваченных римских мастеров. В IV в., при Шапуре II, началась массовая чеканка монет. Нет никакого сомнения, что это произошло вследствие решения платить войску деньгами, что потребовало значительного увеличения их производства (большая часть мастерских, основанных в более позднее время, располагалась вблизи мест боев, но, впрочем, их существование было весьма недолговременным). Изменение типологии при Каваде I и Хосрове I объясняется, вероятно, последствиями налоговой реформы и способа расчета пошлин в драхмах.
ОПЛАТА ТРУДА
Как в большинстве других случаев, несмотря на постоянные трудности дешифровки, именно административные эламитские таблички донесли до нас сведения о системе оплаты натуральными продуктами труда ахеменидских служащих, различных представителей ахеменидского двора во времена Дария I. Согласно приблизительной оценке, несколько тысяч плиток дают точные сведения относительно более чем 15 ООО лиц из более 100 различных населенных пунктов. Из них становится ясно, как тщательно была разработана сетка жалованья для всех государственных служащих. Система удивляет своей современностью: в ней не только существуют многочисленные уровни, соответствующие статусу, функции и природе работы, степени образованности, а также возрасту каждого, но она также предусматривала, по всей видимости, серию общественных мер. Для служащих, получающих лишь минимальный доход, были предусмотрены многократные выдачи дополнительных рационов. По всей видимости, существовала также система премий (всегда натурой) за особые заслуги или за выполнение более трудных задач. Ничто не позволяет предполагать, что женщины получали меньше, чем мужчины, совсем напротив. На первый взгляд похоже, что они имели те же шансы на продвижение, что и мужчины (некоторые занимали даже достаточно высокие посты во главе царских мастерских), и пользовались дополнительными рационами, когда рождали ребенка (доплаты в виде муки или пива были в два раза больше в случае рождения мальчика, чем девочки). Царские служащие имели возможность иметь сарайчик для домашней птицы (или для мелкого скота) и выращивать овощи на своем собственном огороде, чтобы оказывать помощь своей семье.
Жалованье натурой определялось в мерах ячменя, базового продукта питания. Минимальная оплата труда взрослого человека была равна 3 бар ячменя в месяц (2 бар для подростка), что составляло, соответственно, 28 или приблизительно 17 кг. Нередко речь шла о работниках, пришедших из далеких провинций империи, таких, как Ликия, Фракия или Бактрия. Среди лиц, стоявших на нижних ступеньках иерархической лестницы работников, мы обнаруживаем столяров, скотоводов, жнецов, а также других сельскохозяйственных рабочих и профессиональных строителей. Этот минимальный месячный рацион мало менялся и позволял жить надлежащим образом, вместе с тем, регулярно выдавались дополнительные пособия в виде пшеничной муки, пива или вина (кислого), иногда плодов (фиги, финики) или орехов. Среди рабочих и мелких ремесленников наиболее высокое жалованье выдавалось лицам, стоявшим во главе царских мастерских. Зафиксирована выдача порядка 5 бар ячменя, 3 бар вина и трети мелкого животного (скорее всего, козы и барана).
Те, кто получал «большое жалованье», образовывали, образно говоря, отдельную категорию лиц. Количество выписанных продуктов превосходило их потребности, так что они были частично заменены платежами серебром. Во главе этой категории фигурирует Фарнак, дядя Дария, в ведении которого между 506 и 497 гг. до н.э. находилась вся персидская администрация. В связи со значимостью своей функции он получал жалованье в 18 бар ячменя, 9 бар вина и два барана в день. Гобарува, копьеносец и тесть Дария, получал еще больший ежедневный рацион вина в 10 бар (помимо других доходов). Чикавануш, правая рука Фарнака, получал каждый месяц треть рациона ячменя (180 бар) и вина (90 бар) своего начальника, но 45 баранов (против 60). Для получателей крупного жалования ячмень иногда заменялся зерном (даже в виде муки) — привилегия, обычно предназначенная по вполне практическим причинам лицам, много путешествующим в связи с царской службой, таким, как инспекторы или гонцы.
Что касается более поздних эпох, то о них мы имеем очень мало информации, за исключением, возможно, Вавилонии в парфянскую эпоху, о которой мы много знаем по астрономическим записям, хотя и эти сведения остаются весьма неточными. Премии и жалованье исчисляются отныне в серебре, а также в натуральных продуктах. Нам известно, например, из документа конца I в. до н.э., что три сторожа дверей храма получали месячную зарплату в сикль, что составляло две драхмы на каждого. Два других служащих по очистке храма получали за тот же период полтора сикля, а храмовые писцы — четыре сикля за два месяца. Несколькими десятилетиями ранее астрономы получали мину в год, что соответствует, таким образом, месячной зарплате в пять сиклей, или десять драхм. Однако по-прежнему трудно сравнивать эти цифры с жалованьем, выплачиваемым при ахеменидском дворе четырьмя веками ранее, принимая во внимание тот факт, что покупательная способность серебряного сикля в разные эпохи значительно менялась. В то время как весной 309 г. до н.э. за серебряный сикль можно было купить приблизительно 7,5 литра ячменя, за ту же сумму осенью 188 г. до н.э. можно было купить 390 литра ячменя! Для сравнения отметим, что в парфянском пергаменте, найденном в Авромане в Курдистане, датированном 53 г. н.э. (?), содержится купчая на половину виноградника, проданного «Патаспаком, сыном Тирена, Авилу, сыну Баснина, за 65 драхм».
Сведения такого рода для сасанидского периода еще более редки. Некоторые пассажи в текстах среднеперсидского периода позволяют все-таки заключить, что отец семейства (букв, «глава, которому поручили [власть в семье]») получал каждый пятый день три драхмы для питания, а также «сумму, обеспечивающую потребности в одежде». Это более или менее соответствует сообщениям другого текста, в котором говорится о месячном жалованье в 4 статиры, то есть в 16 драхм (если бы соответствие между двумя текстами было идеальным, то оно должно было бы составить 18 драхм).