Другие типы древнерусских энколпионов встречаются на золотоордынской территории единицами. Всего их, целых и обломков, найдено более 20 экземпляров. Часть их отлита в тех же формах, что и аналогичные, найденные в русских землях. Подавляющее большинство энколпионов датируется XII — началом XIII в., т. е. домонгольским временем, но есть экземпляры второй половины XIII–XV в. Особенно редкую находку представляет собой обломок энколпиона с эмалями (вторая половина XIII в.), обнаруженный в Болгаре (табл. 121, 2). Складки других типов происходят из Нового Сарая, Увека, Бельджамена, Березовки, Азака, с Коктебельского городища в Крыму, а также из нескольких пунктов Северного Кавказа.
Довольно разнообразно представлены в Золотой Орде и различные русские нагрудные иконки — бронзовые, каменные, костяные, стеклянные. Стеклянная иконка — литик с изображением Богоматери с младенцем — нерусского происхождения. Судя по составу стекла (исследовалось Ю.Л. Щаповой) литик изготовлен в Византии или Венеции. На Руси миниатюрных стеклянных иконок этого происхождения, датируемых XIII в., найдено уже довольно много (Гуревич Ф.Д., 1982, с. 178), поэтому надо полагать, что на Волгу (в Сарай) иконка попала с русскими. Другая стеклянная миниатюрная иконка со св. Николаем (табл. 121, 8), русская по происхождению (с надписью), найдена на Водянском городище (Полубояринова М.Д., 1978, с. 83, рис. 18, 1).
Прекрасной работой отличается янтарная иконка, обломок которой найден на Камаевском городище (Иски-Казань) (Фахрутдинов Р.Г., 1984, с. 97, рис. 5). Из янтаря иконки вообще изготавливали очень редко. На иски-казанской иконке изображены царь Константин и царица Елена, дата ее по изображению и надписи — XII–XIII вв.
Несколько каменных образков происходят из Увека, часть их определяется исследователями как продукция новгородских или московских мастеров — например, с сюжетом жен-мироносиц (Николаева Т.В., 1968, с. 34). Привлекает внимание наивностью и индивидуальностью изображения каменная иконка со св. Николаем (Полубояринова М.Д., 1978, с. 100, рис. 30). Каменных образков из Болгара также известно несколько (табл. 101, 3, 6, 7, 11); на них изображены два святителя (вторая половина XIII–XIV в.), святой Стефан (XIII–XIV), неизвестный святой воин (начало XIII в.). Последний образок изготовлен, видимо, в Киеве.
Руку одного мастера, безусловно, выдают маленький костяной образок со св. Николаем из Болгара (табл. 121, 4) и каменный образок с таким же изображением из Белоозера (Голубева Л.А., 1973а, с. 175, 177, рис. 52, 2). Можно предположить, что владелец костяной иконки был жителем Белоозера, которое в XIV в. неоднократно разоряли новгородские ушкуйники. Летописи сообщают, что новгородцы захватывали пленных и продавали их в Болгаре.
Каменные, янтарные, костяные иконки — это продукция индивидуального производства, а металлические — серийного. Поэтому последние встречаются чаще. Бронзовые иконки, в том числе и складные, с различными изображениями встречены в нескольких пунктах — в Увеке, на Водянском городище, на II Коминтерновском селище (Волжская Болгария) (Беговатов Е.А., Казаков Е.П., 1982, рис. 2), в Болгаре, в Астрахани. Они датируются XIII–XV вв. Сюжеты их: Распятие, Иоанн Креститель из деисусной композиции, Никита, избивающий беса, конный Георгий, пеший Георгий, Богоматерь с младенцем на троне, святые. Две из этих находок являются производственным браком.
С жизнью русских в Орде связаны детали убранства православных церквей: части паникадила (табл. 121, 2, 3), кадильница (табл. 121, 9), детали лампадок. Подобные находки происходят из Болгара, с Водянского городища, из Увека.
Этот перечень находок свидетельствует о том, что в Орду в течение второй половины XIII–XIV в. попадало русское население. В большинстве своем это недорогие личные вещи, которые несли с собой пленники. Есть еще одна категория находок, которая связана с жизнью русских в золотоордынских поселениях — это древнерусская керамика. Эти сосуды могли изготавливать только на месте, используя местные глины и сооружая свои обжигательные печи или горны. Керамика, безошибочный этнический индикатор, помогает распознавать жилища русских среди пестрого многоязычного населения золотоордынских поселений. К настоящему времени русская керамика известна на ряде памятников — иногда в виде нескольких черепков или единичного сосуда (Увек, Новый Сарай, Сарай, ур. Мошаик в Астрахани, погребение в Волгограде, несколько поселений в Саратовском Заволжье, ряд поселений на территории Волжской Болгарии), иногда она составляет значительную долю в отдельных жилищах (Водянское городище, Наровчат, Болгар, Березовское поселение и несколько других поселений поблизости на р. Усе). По форме эта керамика с золотоордынских памятников не отличается от одновременной ей глиняной посуды на Руси. По тесту и обжигу она хуже: в тесте грубые примеси, черепок ломкий, трехслойный в изломе. Видно, что гончары не имели необходимых условий для выработки полноценной посуды (например, на Водянском городище). Керамика русских жителей Болгара более высокого качества (табл. 120, 10–12). В керамическом комплексе Болгара выявлена группа сосудов, имеющая форму русских горшков, а по тесту и обжигу близких к болгарской керамике золотоордынского времени. Возможно, здесь налицо заимствование русскими мастерами технологических приемов болгарского гончарства.
Скопление русской керамики на некоторых поселениях Золотой Орды сосредоточены в отдельных жилищах, иногда она составляет 20–50 % всего керамического комплекса. Обычно в таких жилищах находят и другие русские вещи — украшения, крестики, шиферные пряслица и т. д. Все вместе эти находки позволяют определить этническую принадлежность хозяев дома или землянки. На Водянском городище были раскопаны две полуземлянки, принадлежавшие русским. Они имеют подквадратную форму с выступом входа, но очень маленькие по размеру: 3×3 и 2,2×2,2 м, глубина около 1 м. Вокруг одной из них прослежены следы столбов, развал глины с отпечатками сгоревшей плетеной конструкции: вероятно, наземные части стены имели плетеный каркас, обмазанный глиной. Владельцы одного жилища были связаны с металлургическим производством — обслуживали находившуюся поблизости мастерскую по выплавке железа. Тесные, лишенные печей полуземлянки свидетельствуют о тяжелых бытовых условиях этих, по-видимому первых, поселенцев и строителей будущего большого города.
Водянское городище отождествляется с Бездежем, упоминаемым летописями и Бельджаменом, о котором говорят восточные источники (Егоров В.Л., 1985, с. 109). Возможно, это именно тот поселок, который описывает Рубрук: «Новый поселок, который татары устроили из русских и сарацинов (волжских болгар. — М.П.), перевозящих послов, как направляющихся ко двору Бату, так и возвращающихся оттуда…» (Путешествие в восточные страны Плано Карпини и Рубрука, 1957, с. 118). Топографические наблюдения, а также выявленные русские и болгарские черты, отличающие этот золотоордынский памятник, подтверждают данное сопоставление. Некоторые наблюдения над топографией и стратиграфией Водянского городища позволяют сделать выводы о роли русского населения. Первоначально русские жили в центральной части, близко к Волге. Потом разросшийся татарский город вытеснил первых поселенцев на южную окраину. Позднее здесь же появилось кладбище, причем большинство захороненных, по определению антропологов, были славяне.
На Болгарском городище к настоящему времени исследовано пять наземных и девять земляночных и полуземляночных русских жилищ, относящихся к золотоордынскому времени. Пять углубленных в землю жилищ и одно наземное сосредоточены в заречной части города, вне городских укреплений. Несколько из них расположены вблизи друг от друга, образуя как бы поселок (Хлебникова Т.А., 1956, с. 147). Землянки эти имеют большую площадь (16–21 м2) и более основательно построены, чем на Водянском городище, во многих сохранились печи. Наземные жилища — это деревянные дома площадью около 12 м2 с подпольем и печами. На основной территории города жилища с русской керамикой и другими вещами разбросаны в гуще городских кварталов. Многие из них имеют следы ремесленных занятий хозяев — ювелирного, косторезного, металлургического (выплавка и обработка железа).
Известно, что на захваченных землях татаро-монголы отбирали из числа пленных различных мастеров и угоняли их с собой, чтобы обратить в рабство и заставить работать на себя. Об этом имеется сообщение в записках Плано Карпини — умного и наблюдательного человека, итальянского монаха, одного из основателей ордена францисканцев, посланного папой в 1245 г. в Орду, чтобы склонить ханов к католичеству. Он сообщает: «… они забирают всех лучших ремесленников и приставляют их ко всем своим делам. Другие же ремесленники им платят от своего занятия» (Путешествие в восточные страны Плано Карпини и Рубрука, 1957, с. 58). Это в одинаковой степени относилось и к Руси, и к среднеазиатским государствам. Именно трудом и умением этих мастеров были построены в короткие сроки города Золотой Орды с их мощным ремеслом.
Под 1259 г. Ипатьевская летопись сообщает о бегстве из татарского плена к князю Даниилу Галицкому группы ремесленников разных специальностей — оружейников и ювелиров: «… и мастеръ всяции бъжахоу ис Татаръ съдъльници и лоучници и туольници и коузницъ желъзоу и мъди и среброу» (ПСРЛ, т. II, с. 843).
Работать в Орде пленные ремесленники должны были сообразуясь со вкусами и потребностями своих хозяев, поэтому трудно выделить продукцию русских мастеров среди предметов золотоордынской материальной культуры. Плано Карпини встретил в Кара-Коруме русского ювелира Кузьму, работавшего на самого великого каана Гуюка и сделавшего для него трон и печать. Трон вызвал восхищение просвещенного итальянца (Путешествие в восточные страны Плано Карпини и Рубрука, 1957, с. 78). Другой католический миссионер — Рубрук, отправленный в Орду в 1253 г. французским королем Людовиком IX, также встретил в Кара-Коруме русского мастера — строителя домов (Там же, с. 143). Эти краткие свидетельства современников дают возможность проследить судьбы двух, быть может, самых удачливых русских ремесленников из тысяч, угнанных завоевателями. Других сведений о русских пленных мастерах в письменных источниках нет. Однако углубленное изуч