Этапные даты формирования суда тысяцкого и владычного наместника с теми функциями, которые несомненны для XV в., выясняются при обращении к печатям новгородских тиунов и владычных наместников. Тиунские печати в целом образуют сравнительно компактную в хронологическом отношении группу, ранний рубеж существования которой определяется последней третью XIII в. Таким образом, формирование суда тысяцкого возможно отнести к началу второй половины XIII в.
История владычного суда, как она реконструируется по показаниям печатей владычного круга, начинается с организации должности владычного наместника в конце XIII в. Первоначальное перераспределение юрисдикции в пользу владыки и за счет смесного суда не коснулось собственно Новгорода. Оно отдало во власть архиепископа торговые центры на границах Новгородской земли — Ладогу и Новый Торг: древнейшие печати ладожских наместников новгородского владыки датируются временем Климента (1276–1299 гг.), древнейшие буллы новоторжских владычных наместников относятся ко времени Давида (1309–1325 гг.). Лишь во второе архиепископство Моисея (1352–1359 гг.) анонимная владычная печать, которой пользовались новгородские наместники архиепископа, приобретает массовый характер, а именная архиепископская булла практически выходит из употребления. Это преобразование связывается скорее всего с событиями 1352–1354 гг., последовавшими после возвращения Моисея на новгородскую кафедру. В 1352 г. «послаша послы своя архиепископ Моиси в Цесарь-город к цесарю и патриарху, прося от них благословения и исправления о неподобных вещах, приходящих с насилием от митрополита» (НПЛ, 1950). В результате этого посольства в 1354 г. Моисей был особо пожалован присылкой ему от патриарха крещатых риз и благословляющей грамоты с золотой печатью.
Будучи важным источником по истории государственных институтов, вислые печати являются и существенным объектом для изучения художественной жизни средневековья. И дело здесь не только в том, что среди них имеется немало несомненных шедевров мелкой пластики, но и в том, что это две с половиной тысячи художественных предметов, получивших точные даты и отражающих в подробностях эволюцию стиля, индивидуальные приемы мастеров, развитие целых школ мелкой пластики, разницу между ними и взаимное влияние. Поскольку трудно себе представить, чтобы какие-либо художники специализировались исключительно на изготовлении сфрагистических матриц, логичнее полагать, что их изготовляли те же торевты, которые оставили нам великие шедевры своего художественного ремесла, украшающие сейчас экспозиции наших музеев. Поэтому дальнейшее изучение художественного ремесла Древней Руси вряд ли сможет обойтись без опоры на сфрагистические материалы, образовавшие хронологическую и стилистическую шкалу, на которую стало возможным проецировать наблюдения над предметами, казалось бы, далекими от сфрагистики.
Особой темой русской сфрагистики, которая долгое время после смерти Н.И. Лихачева оставалась вне внимания исследователей и только в последние годы начала снова разрабатываться, являются так называемые пломбы дрогичинского типа — маленькие свинцовые печати, оттиснутые, как правило, крайне небрежно. Таких пломб в разных собраниях насчитывается сейчас несколько тысяч. Какая-то часть этих пломб вызвана к жизни специфическими особенностями русского денежного обращения в безмонетный период, на что указывает введенное в научный оборот сравнительно недавно сообщение аль-Гарнати. Однако постоянные находки таких пломб с безусловно актовыми печатями на городище под Новгородом, т. е. в комплексе материалов княжеского архива, говорит о том, что значительные разряды пломб дрогичинского типа употреблялись и для скрепления актов. Только специальное изучение этих памятников на основе полного их выявления и общей систематизации поможет определить их место среди других сфрагистических материалов Древней Руси.
Иллюстрации
Таблица 155. Печати X — начала XII в.
1 — Святослав Игоревич, Киев, до 972 г.; 2 — Изяславль Ярославич, Новгород, 1052–1054 гг.; 3 — Святослав Ярославич, Киев, 1073–1076 гг.; 4 — Вячеслав Ярославич, Смоленск, 1054–1057 гг.; 5 — Владимир Мономах, Переяславль, 1073–1076 гг.; 6 — Олег Святославич, Тмутаракань, до 1094 г.; 7 — митрополит Георгий, Киев, около 1078–1113 гг.; 8 — Ратибор; 9 — протопроедр Евстафий, Новгород, около 1088–1094 гг.; 10 — Святополк Изяславич, Киев, 1093–1113 гг.
Таблица 156. Княжеские посадничьи и владычные печати Новгорода начала XII–XIII вв.
1 — князь Мстислав Владимирович, 1096–1113 гг.; 2 — он же, 1113–1117 гг.; 3 — посадник Петрила Микульчич, 1131–1134 гг.; 4 — посадник Мирослав Гюрятинич, 1126–1128 гг., 1135–1136 гг.; 5 — князь Всеволод Мстиславич, 1117–1136 гг.; 6 — князь Ростислав Мстиславич, 1154, 1157–1158 гг.; 7 — князь Святослав Мстиславич, 1175 г.; 8 — князь Святослав Всеволодович, 1200–1205, 1208–1210 гг.; 9 — князь Мстислав Удалой, 1210–1215, 1216–1218 гг.; 10 — епископ Нифонт, 1136–1156 гг.
Таблица 157. Новгородские печати XIII в.
1 — князь Ярослав Всеволодович, 1215–1216, 1223–1224, 1226–1229, 1230–1236 гг.; 2 — Александр Невский, 1236–1240, 1241–1263 гг.; 3 — Ярослав Ярославич, 1264–1271 гг.; 4 — Дмитрий Александрович, 1276–1281, 1283–1294 гг.; 5 — архиепископ Далмат, 1251–1273 гг.; 6 — архиепископ Климент, 1276–1299 гг.; 7 — княжеский тиун Фома, конец XIII в.; 8 — печать владычного наместника, конец XIII в.; 9 — посадник Степан Твердиславич, 1230–1243 гг.; 10 — тысяцкий Кондрат, до 1268 г.
Таблица 158. Печати Новгорода XV в.
1 — новгородский наместник Василия Темного, 1125–1462 гг.; 2 — новгородский великокняжеский тиун Василий; 3 — архиепископ Иона, 1459–1470 гг.; 4 — анонимная печать владычного наместника; 5 — двинского владычного наместника Ермолы Алексеевича; 6 — посадник Иван Лукинич, 1438–1471 гг.; 7 — тысяцкий Иван Александрович; 8 — печать Великого Новгорода; 9 — печать Людина конца; 10 — Кириллова монастыря.
Таблица 159. Печати новгородских политических институтов XIV в.
1 — наместник великого князи Ивана Калиты, 1328–1341 гг.; 2 — наместник великого князя Дмитрия Донского, 1362–1380 гг.; 3 — архиепископ Моисей, 1326–1330, 1352–1359 гг.; 4 — архиепископ Алексей, 1360–1388 гг.; 5 — анонимная печать владычного наместника; 6 — владычного новоторжского наместника Савы, 1309–1325 гг.; 7 — посадник Андреян Захарьинич, 1354–1382 гг.; 8 — посадник Юрий Иванович, 1354–1380 гг.; 9 — тысяцкий Андрей, около 1303–1307 гг.; 10 — новгородский тиун Калиста
Глава десятаяМеждународные связиВ.П. Даркевич
Исследование экономических, политических и культурных связей Восточной Европы в конце I — начало II тысячелетия н. э. проливает свет на многие проблемы развития раннего феодализма на Руси. К числу таких проблем относятся образование городов, характер и интенсивность их контактов с внешним миром, сложные процессы взаимодействия культур разных народов и т. д. Изучение формирования культуры Древнерусского государства требует сопоставления с цивилизациями Византии, Балкан, Закавказья, Ирана и Средней Азии. С одной стороны, такое сравнительное исследование помогает выявить самобытные черты древнерусской культуры, с другой — наметить те общие признаки, которые связывали ее с другими регионами средневековья в IX–XIII вв.: с государствами Ближнего и Среднего Востока, Западной и Северной Европы, с Византией и славянским миром. В тот период вопреки государственным границам, языковым различиям, религиозной розни и войнам наводились мосты между цивилизациями, происходил взаимный обмен информацией — непременное условие поступательного движения общества. Благодаря многообразным контактам, которые преодолевали фактор изоляции, развитие средневековой культуры Востока и Запада представляет как взаимосвязанный и взаимообусловленный процесс. Эти контакты вели к постепенному сближению рас и народов, к переплетенности их исторической жизни и взаимному обогащению культур при сохранении их национального своеобразия. Из восприятия и переработки чужих эстетических ценностей рождалось особое и неповторимое: в горниле мощного местного творчества заимствованное сплавлялось со своим и приобретало иное качество.
Археологические и нумизматические материалы, непрерывно пополняющиеся новыми фактами, — первостепенный источник сведений о международных контактах Древнерусского государства, о его экономических центрах и путях сообщения. Они уточняют и значительно дополняют скупые сообщения письменных документов (летописей, торговых договоров, таможенных уставов, сочинений географов и путешественников), всесторонне изученных в отечественной и зарубежной науке (Рыбаков Б.А., 1951б; Новосельцев А.П., Пашуто В.Т., 1967). Вместе с тем археологические данные неизбежно ограничены. Характерные для русского экспорта продукты местных промыслов (пушнина, мед, воск и др.) или такие восточные товары, как благовония, пряности, сушеные фрукты, археологически неуловимы. О торговле продуктами питания косвенно свидетельствуют лишь находки амфор, в которых привозили из Крыма вино или оливковое масло. Поэтому изучение двусторонних связей должно быть комплексным, с привлечением всех видов источников. Собранные воедино частные факты, якобы независимые друг от друга, в том числе археологические, находят свое место в целостной картине, свидетельствующей о динамизме общества той эпохи, о культурных связях различных частей человечества. Средневековые землепроходцы переносили из страны в страну философские навыки и художественные традиции, произведения искусства и памятники письменности.