К сожалению, чтобы достоверно решить вопрос о соотношении погостов и территориальных крестьянских общин в разные хронологические периоды, в источниках мало данных. О количестве деревень и населения в составе северных погостов есть сведения XV–XVI вв., когда они претерпели уже большие изменения. Все же, пользуясь методом исторической ретроспекции, можно попытаться проследить их историю.
Около 1134 г. князь Всеволод Мстиславич пожаловал новгородскому Юрьеву монастырю Тернужский погост Ляховичи. Местоположение этого погоста определено В.Л. Яниным в междуречье рек Ловати и Полы, в бассейне правых притоков Ловати: Робьи Заборской и Робьи Великосельской (1978, с. 23–31). Площадь погоста, подробно описанного в Переписной оброчной книге Деревской пятины около 1495 г. как Юрьевской волости, входившей уже в Черниговский погост, приближалась к 800 кв. км. На ней размещалось 26 деревень со 166 дворами и 215 человеками взрослого мужского населения. Деревни описаны четырьмя группами. Центрами первых трех являлись большие села: Ляховичи, Коровье Село и Великое Село. Вероятно, перед нами четыре территориальных сельских общины в составе одной феодальной вотчины. В середине XII в. эти территории могла занимать одна община — погост Ляховичи, хотя подтвердить данное предположение нечем. Но по приведенным выше археологическим наблюдениям, XI–XIII вв. были временем быстрого количественного роста сельских поселений на Руси. Путем сегментации с последующим отселением старые общины дробились на несколько новых.
Археологически этот процесс исследован В.В. Седовым. Ему удалось выделить в центральных районах Смоленщины около 15 первоначальных сельских общин. Примером может служить группа поселений в бассейне р. Березники. Всего здесь зафиксировано 9 селищ, 2 курганных могильника и 1 болотное городище-святилище. Они занимали территорию 10×5 км, отделенную от соседних групп болотами и водоразделами. На двух селищах (Муравищенском и Березниковском) обнаружена лепная славянская керамика. Недалеко от второго находятся курганный могильник и святилище. Площадь самого селища около 0,8 га. В.В. Седов считает его ранним центром сельской общины. На рубеже X–XI вв. рядом с Березниковским селищем возникает Яновское (XI–XIII вв.). Его площадь достигает 6 га. Напротив располагается большой (более 150 насыпей) курганный могильник. Видимо, в начале XI в. функции центра общины перешли к этому поселку. Из 9 селищ Березниковской группы в XIV–XV вв. функционировали только 5. Зато в XI–XIII вв. к двум ранним селениям прибавилось семь новых. Такова динамика развития Березниковской сельской общины. Ее особенностью является смена общинных центров. У большинства же других смоленских крестьянских общин, по наблюдениям В.В. Седова, роль центров выполняли наиболее древние поселении.
В результате работ, проведенных в центральных районах Смоленщины, в бассейне Оки, на Волыни и в ряде других областей Древней Руси, удается наметить пути эволюции сельских крестьянских общин. Для времени IX — начала XI в. повсеместно характерны большие неукрепленные поселения. Неподалеку от многих из них обнаружены городища-убежища, святилища и курганные могильники. Вероятно, эти поселения соответствовали одной территориальной общине. Среди ее членов были лица, как связанные узами кровного родства, так и объединенные только территориально-соседскими принципами. Именно такими коллективами славяне осваивали обширные пространства лесной зоны Восточной Европы.
Относительная многолюдность поселений ранних крестьянских общин определялась несколькими обстоятельствами: во-первых, продолжающимся процессом расселения в иноязычной среде; во-вторых, пережитками родо-племенных отношений; в-третьих, господствовавшим хозяйственным укладом. Земледелие являлось основным занятием крестьян-общинников. Однако далеко не везде имелись еще окультуренные массивы пахотных земель. Расширение посевных площадей, расчистка под пашню лесов и кустарников, подъем целины требовали усилий больших коллективов.
В XI–XIII вв. положение меняется. Улучшается земледельческая техника: на севере появляется двузубая соха, а на юге — более совершенные типы рал. Стабилизируются приемы земледелия, сочетающие различные виды паров с перелогом и подсекой. Производительность индивидуального крестьянского труда значительно повысилась. Необходимость вывозить на поля навоз заставила приблизить к ним поселения. В итоге селищ этого периода известно в три раза больше, но их площадь меньше. Типичными становятся поселения в 5-10 дворов, рядом с которыми возникают починки в два-три двора. Своими размерами выделяются центральные поселения — родоначальники сельских общин, соседствующие с одним для всех селений общины могильником. Некоторые из них превращаются в центры территориально-административных округов — погосты. Постепенно от старых общин отпочковываются новые, осваивающие под пашню соседние территории. Расселение идет с берегов крупных водных артерии в бассейны мелких притоков. Водоразделы активно заселяются в XIV–XV вв.
Конечно, древнерусская крестьянская община в течение X–XIV вв. трансформировалась под натиском упрочившихся феодальных отношений. Внутри нее и рядом с ней развивалась феодальная вотчина, захватившая все новые и новые общинные земли. Однако археологически этот процесс улавливается с большим трудом. Наиболее ярко, о чем говорилось выше, его отражает массовое появление в XI–XIII вв. небольших укрепленных поселений. Судя по данным раскопок, многие из них были феодальными усадьбами-замками. Но их взаимоотношения с окрестными сельскими поселениями установить методами археологии невозможно.
В письменных источниках владельческие поселения именовались селами. Момент появления в том или ином районе Руси феодального землевладения очень существен для объективной реконструкции процесса исторического развития. Если феодал в своем селе «устроил двор добрый» с дерево-земляными укреплениями и господским домом, задача облегчается. Но большинство феодальных сел не имело мощных укреплений. Они ничем не выделяются из массы окрестных сельских поселений свободных крестьян-общинников. Даже ограниченные раскопки (например, с. Дросенского, переданного в 1136 г. князем Ростиславом смоленскому епископу) не обнаруживают сколько-нибудь выраженных отличий. Лишь Я.Г. Риеру удалось на большом селище конца X–XVI в. у г. Чаусы Могилевской обл. зафиксировать следы огороженной частоколом феодальной усадьбы. В результате длительных разведочных работ и раскопок А.В. Шевкун собрал значительный материал с селищ в бассейне р. Белоус, севернее Чернигова. Среди находок — обломки стеклянных браслетов, пряжки, фибулы, кресты-тельники, наконечники стрел, боевой топор. Видимо, это остатки тех сел, которые составляли, по словам летописца, «всю жизнь» черниговских князей. Таким образом, целенаправленные исследования сельских поселений Древней Руси продолжают оставаться важной задачей археологической науки.
Материалы раскопок из различных частей Древней Руси свидетельствуют, что крестьянское домостроительство ничем принципиально не отличалось от городского. Как и в городах и иных укрепленных пунктах, на селищах найдены остатки углубленных в землю жилищ и наземных срубных построек. Среди хозяйственных сооружений имеются ямы и погреба для храпения продуктов, наземные амбары, клети, хлевы. В деревнях отсутствовали деревянное замощение улиц, дренажные системы, остекление окон, постоянные ограды вокруг дворов крестьян-общинников.
Быт деревни носил более консервативный, патриархальный характер, чем быт горожан. На селищах практически не встречены эпиграфические памятники и орудия письма, стеклянная и металлическая посуда, произведения мелкой пластики, дорогое оружие, специфические городские украшения. Вообще здесь меньше найдено предметов из металла и стекла, обломков привозной амфорной тары и поливной глиняной посуды.
Ведущей отраслью хозяйства сельского населения Руси было земледелие. Об этом наглядно свидетельствует топография расположения селищ в наиболее удобных для пахоты местах. Густота заселения резко увеличивается в районах с более плодородными почвами: лесостепь, среднее течение р. Оки, Суздальское ополье и т. п. О том же говорят, к сожалению, еще редкие находки железных частей почвообрабатывающих орудий на селищах и в курганах: сошников, наральников, чересел, полиц. Значительно чаще встречаются косы, серпы и жернова от ручных мельниц. Находки зерен хлебных злаков и других сельскохозяйственных культур при раскопках сельских памятников пока очень малочисленны. Однако вместе со сведениями письменных источников они позволяют достаточно полно восстановить картину развития древнерусского земледелия.
Большое значение в экономике деревни имели добывающие промыслы: охота, бортничество и рыболовство. Надо отметить, что пушнина, воск и мед, главным поставщиком которых было сельское население, составляли основные статьи русского экспорта. Именно эти продукты обнаруживаются в древнейших перечнях феодальной дани. Рыба, прежде всего осетровая и лососевая, тоже взималась в качестве натурального оброка.
Среди других промыслов, получивших развитие в крестьянском хозяйстве, известны железоделательный, «копачина» (добыча соли из соляных источников), выжигание угля, производство дегтя. Таким образом, древнерусская деревня обеспечивала город основными пищевыми продуктами, сырьем для ремесленного производства и экспортными товарами. Кроме того, сами крестьяне перерабатывали своими силами значительную часть продуктов сельского хозяйства и промыслов. Судя по находкам деревообрабатывающих инструментов, орудий по металлу, пряслиц от веретен, различных шильев, игол, проколок, домашнее производство позволяло изготовить все необходимые в сельском быту вещи: от жилищ и транспортных средств до одежды, обуви и предметов обихода.
При раскопках некоторых селищ обнаружены кузницы, мастерские литейщиков-ювелиров и гончарные горны. Деревенские кузнецы владели достаточным набором технологических приемов, включая способы получения стали, чтобы обеспечить сельское хозя