Договор 1191–1192 гг., как, вероятно, и «старый мир» (равно и последующие договоры Новгорода), устанавливает паритетные отношения сторон: правам готландских и немецких купцов в Новгороде соответствуют аналогичные права новгородских купцов в «заморье». Таковы права свободного проезда новгородцев «в Немечьску землю и на Гъцкъ берегъ» и немцев и готландцев в Новгород; виры за убийство немецкого посла или купца (понятие «немецкий» включает как собственно немцев, так и готландцев) в Новгороде и новгородского посла или купца «за морем» и др.
Договор предполагает не только пребывание готландских и немецких купцов в Новгороде, но и плавания новгородских купцов на Готланд («на Гъцкъ берегъ») и в немецкие города («в Немечьску землю»): названные выше статьи договора, собственно, и гарантируют безопасность пребывания новгородцев в «заморье». Однако регулярные плавания новгородцев, прежде всего на «Готский берег», т. е. в Висбю, требовали создания условий для их проживания в городе в период проведения ими торговых операций, которые могли занимать значительное время, а относительная кратковременность безопасных плаваний по Балтийскому морю нередко вынуждала купцов и зимовать за границей. Если Готский двор в Новгороде был учрежден на рубеже XI–XII или в начале XII в., то поддержание паритета в торговых отношениях требовало одновременного основания двора новгородских купцов в Висбю. О существовании такого «новгородского двора» («становища») известно из текста договора 1259 или 1260 г.[1315]. Однако столь позднее его упоминание нисколько не снижает вероятности его учреждения полутора столетиями раньше – ведь и о Готском дворе впервые говорится в латиноязычном проекте договора Новгорода с немецкими городами и Готским берегом 1268 г.[1316], т. е. тоже примерно через полтораста лет после его основания.
Косвенным образом существование новгородского «становища» на Готланде в конце XII в. подтверждает текст договора 1191–1192 гг. В конце договора предусматривается вира за убийство священнослужителя: «Оже убьють таль или поп новгороцкое или немецкъе Новегороде, то 20 гривен серебра за голову»[1317]. Хотя здесь и не отмечено специально место убийства новгородского священника, во всех аналогичных статьях речь идет о преступлениях против новгородцев на Готланде или в немецких городах и против немцев или готландцев в Новгороде. Вряд ли данная статья была исключением, и речь в ней, надо полагать, идет о русском священнослужителе, находящемся в «заморье». Трудно предположить, что при крайне ограниченной грузоподъемности судов новгородские купцы возили с собой священников для отправления служб. Значительно вероятнее, что русские священники более или менее постоянно находились в Висбю (и в Любеке, и в других немецких городах?), и, значит, там имелись православные церкви. Аналогичным образом «варяжские попы» упоминаются в «Вопрошаниях» Кирика[1318], а в одном из «русских» канонических чудес св. Олава действующим лицом является священнослужитель церкви св. Олава в Новгороде Стефан[1319]. Основание купеческой церкви не обязательно свидетельствует о наличии торгового двора: в раннее время церковь подчас заменяла торговый двор, выполняя ряд его функций[1320], а в Новгороде середины – второй половины XI в. церковь принадлежала «варяжскому подворью». Однако совокупность приведенных материалов заставляет предполагать, что и в Висбю на рубеже XI–XII вв. или в начале XII в. был основан новгородский торговый двор, на котором к 90-м гг. XII в. была построена русская церковь.
Если сведения о новгородском дворе в Висбю крайне малочисленны (они содержатся исключительно в договорах Новгорода с немецкими городами и Готским берегом) ион не упоминается в готландских письменных текстах, а также не обнаружен археологически, то существование «русской церкви» отмечается многими источниками XV–XVII вв. начиная с 1461 г.[1321]. В постскриптуме к датированному этим годом письму ливонских городов Любеку отмечается существование двух новгородских церквей на Готланде[1322]. Руины одной из них, находящиеся в центре Висбю (в квартале Мункен), поблизости от кафедрального собора, неоднократно упоминаются в позднейших документах и описаниях Висбю начиная с XVI в.[1323]. Эта церковь (Ryska kyrka) ныне идентифицируется с фундаментами храма, обнаруженного в квартале Мункен около
Торговой (центральной) площади Висбю при раскопках В. Фалька в 1971 г.[1324]. Остатки церкви находятся под постройками конца XVII в., и потому их удалось исследовать лишь частично: открыты южная стена на протяжении 8,5 м, небольшой участок северной стены и апсида. Расстояние между северной и южной стенами – 9,6 м. Это была одноапсидная церковь с двумя квадратными в плане столбами в центре. У южной стены церкви были найдены намогильные плиты и грунтовые погребения без домовин.
Идентификация второй «русской церкви» вряд ли пока возможна. Ее пытались отождествить с руинами церкви св. Климента[1325], во дворе которой был найден нательный крестик из серого сланца с надписью мастера, изготовившего крестик: тѫна къваль грѣшъноє «Туна ковал грешный»[1326]. Однако этой одной находки вряд ли достаточно для сколько-нибудь убедительной идентификации.
Если хотя бы одна «русская церковь» появилась в начале XII в. и была, как и новгородские храмы, расписана фресками, то работавшие в ней мастера (скорее всего, привезенные новгородскими купцами из Новгорода) могли стать теми самыми проводниками русско-византийской традиции в церковной живописи, которая проявилась на Готланде уже в первой половине XII в. – в росписях деревянных панелей из церквей прихода Дальхем и Эке.
Таким образом, совокупность письменных, археологических и нумизматических источников позволяет более или менее уверенно реконструировать основные этапы предыстории Готского двора в Новгороде: выделение подворья варяжским дружинникам Ярослава в 1015 г., строительство церкви св. Олава, вероятно, в 1030-е – начале 1040-х гг., преобразование подворья в торговый Готский двор на рубеже XI–XII вв. или вначале XII в. Представляется, что одновременно в Висбю был открыт и торговый двор новгородских купцов, на котором была построена православная церковь.
(Впервые опубликовано: История: Дар и долг. Юбилейный сб. в честь А. В. Назаренко. М.; СПб., 2010. С. 184–198)
О юридическом статусе Готского двора в Новгороде в середине XIII в.
Е. А. Мельникова
В ходе переговоров между новгородскими властями и представителями Любека и Висбю, закончившихся до 21 апреля 1270 г.[1327] и призванных урегулировать осложнения в торговле, вызванные вмешательством Ливонского ордена[1328], были составлены два проекта торгового договора. Первый, на латинском языке, был подготовлен немцами и готландцами и содержал их предложения о регулировании торговли и о статусе торговых дворов[1329]. Он был представлен новгородцам во второй половине 1268 или в начале 1269 г.[1330], но не принят ими, и в новом, на этот раз новгородском, проекте были опущены или изменены многие положения, хотя в преамбуле к нему и указано, что князь Ярослав Ярославич «написал нашу правду согласно вашим грамотам»[1331]. Новгородский проект был передан немецкой стороне и утвержден (?) не позднее 21 апреля 1270 г.[1332]. Его текст сохранился только на нижненемецком языке[1333]. Именно в этих двух документах впервые упоминаются Немецкий и Готский торговые дворы («curie Theutonicorum et Goten-sium») в Новгороде и определяются их имущество и юридический статус.
В обоих текстах, как и в двух предшествующих (точнее – сохранившихся до нашего времени) договорах Новгорода с Готландом и немецкими городами– 1191–1192 гг.[1334] и 1259–1260 гг. (по Е.А. Рыбиной, или 1262–1263 гг. – по С. Н. Валку; ратифицирован не ранее 1265 г.)[1335], – присутствуют многочисленные ссылки на «старый мир», «на старину», на «прежние» нормы, которые, по распространенному мнению, восходят к несохранившемуся договору, заключенному в начале – первой половине XII в.[1336]. Впрочем, возникновение договорной практики регулирования торговли Новгорода со Скандинавскими странами, видимо, можно отнести еще ко второй половине 1020-х гг., когда был заключен «торговый мир» (kaupfriðr) между Ярославом Мудрым и Олавом Харальдссоном Норвежским[1337]. Однако существование торгового двора– причем новгородского «становища» на Готланде– отмечается впервые только в договоре 1259–1260 гг., а Готский и Немецкий дворы в Новгороде – лишь в документах 1268–1269 гг. Впрочем, косвенное указание на существование новгородского купеческого подворья в Висбю, видимо, содержит уже договор 1191–1192 гг.: в нем предусматривается вира за убийство заложника и священнослужителя: «Оже убьють таль или попъ новгороцкое или немецкъе Новегороде, то 20 гривнъ серебра за голову»