Изяслав взял, однако же, Варлаама из Печерской обители, и определил игуменом в новый монастырь, созданный им в честь своего ангела, Св. Димитрия, желая возвеличить свое здание.
Братья просили себе нового игумена у святого Антония, который считался общим отцом и священно-начальником.
«Кто больше между вами, отвечал святой старец, Феодосия кроткого, смиренного, послушного», — и тот поставлен был игуменом.
Новое несчастье постигло вскоре юный монастырь. В Киеве произошло смятение. Половцы опустошили землю Русскую; Изяслав был изгнан возмутившимися киевлянами, которые посадили на своем столе Всеслава полоцкого, сидевшего дотоле в темнице: князь бежал, но вскоре вернулся с польской помощью и жестоко наказал людей, участвовавших в его изгнании. По каким-то поводам он заподозрил святого Антония в расположении к прогнанному теперь Всеславу. Святослав, князь черниговский, прислал за ним ночью спасти от братнего гнева.
Великий Никон еще прежде удалился в Тмуторакань вместе с другим братом болгарином, Ефрем — в Константинополь.
Св. Антоний водворился в Чернигове, выкопал себе пещеру в Болдиных горах, и Печерский монастырь на некоторое время лишился своего первоначальника.
Он, однако же, будучи упрошен после великим князем Изяславом, возвратиться и поселился в прежней своей пещере, ведя прежнюю святую жизнь, служа братии и всем приходящим к нему со своими нуждами.
В житии Исаакия значится, что он носил пищу затворившемуся Исаакию в продолжение семи лет.
Скончался он в глубокой старости в 1073 году. Мощи его в ближних пещерах почивают под спудом, подле пещерской его церкви, где он совершал богослужение, и где до сих пор приносится бескровная жертва.
Житие его, о котором несколько раз упоминает Симон в послании к Поликарпу, к сожалению и удивлению, не дошло до нас, между тем как Феодосиево мы имеем в многочисленных списках, начиная с XI века.
Никон был первым сподвижником Святого Антония. Он пришел к нему уже священником и монахом. Ему святой Антоний поручал постригать вновь приходивших. Так постриг он Св. Феодосия, Варлаама и Ефрема.
Пострижение двух последних, близких к великому князю Изяславу, навлекло гнев его на отшельников, и он велел призвать к себе кого-нибудь из пещеры. Приведен был великий Никон. «Ты его постриг?» спросил раздраженный князь. «Я», отвечал бесстрашный отшельник. «Как смел ты постригать без моего повеления?» — «Я постриг его по повелению Царя небесного Иисуса Христа», отвечал Никон. «Отведи его назад домой, не то я велю раскопать вашу пещеру и разошлю вас всех по темницам», сказал великий князь. «Делай что хочешь, а я не могу отводить воинов от службы Царю небесному».
За духовные подвиги свои он получил в пещере прозвание великого.
Никон, однако же, решил вскоре удалиться из пещеры и жить особо. Вместе с иноком греческого монастыря Св. Мины, пошел он искать себе другого уединенного места. Дойдя до моря, они разлучились: болгарин пошел к Константинополю и поселился на острове, где и скончался, оставив острову свое имя (болгаров или, по другим спискам, боляров), а Никон поселился на острове Тмутораканском, где и основал монастырь по образцу Печерскому, целый еще во времена Нестора.
Жители, по умерщвлении их князя Ростислава Владимировича (1066), просили Никона отправиться к черниговскому князю Святославу за его сыном Глебом. Никон исполнил их желание, отправился в Киев. Он посетил пещеру, и Нестор с умилением рассказывает о его свидании с Феодосием. Они упали друг другу в ноги, обнялись и долго плакали. Феодосий, уже игумен, просил Никона не разлучаться, пока они оба остаются во плоти. Никон обещал возвратиться к нему по исполнении поручения, и, действительно, проводив Глеба в Тмуторакань и учредив свой монастырь, он опять пришел в пещеру.
Феодосий любил Никона, как отца, поручал ему наблюдать на время своего отсутствия и поучать братию. Они часто вместе проводили время в трудах: Феодосий прял нити, нужные для переплета книг, а Никон переплетал книги. Никон опять ушел, однако же, из монастыря с двумя иноками, вследствие неудовольствия, возникшего у великого князя Святослава с Феодосием.
Уже по кончине Феодосиевой, в игуменство Стефаново, он возвратился и был признан от братии игуменом. В продолжение своего игуменства он старался сохранять порядок, заведенный Св. Антонием и Феодосием.
При Никоне великом Печерская церковь была украшена иконами и мозаикой. Он скончался в 1088 году, в маститой старости. Память его празднуется 23 марта.
Св. Феодосий родился в Василеве, в 35 верстах от Киева.
Отец его, принадлежавший, вероятно, к военному сословию, вскоре переведен был князем на жительство в Курск. В этом городе Феодосий провел свое детство и юность.
С малых лет полюбил он ходить в церковь и слушать божественную службу. Рано начал учиться грамоте и в короткое время выучился читать и писать так, что все дивились его понятливости, не меньше как и благонравию: особенно отличался он покорностью, не только перед учителем, но и перед товарищами; в детских играх не принимал никогда никакого участия, терпеть не мог нарядных одежд и всего более занимался чтением Священного Писания. С годами увеличивалась в нем набожность: всякий день ходил он в церковь и думал только о том, как спасти душу свою, подражая в жизни святым угодникам Божиим. По смерти отца, когда он остался тринадцати лет, начал ходить на поле, и там, в рубище, работать вместе с рабами, несмотря на запрещения матери. Она была женщина крутого нрава, крепкая и сильная; издали, по голосу, ее нельзя было различить с мужчиной; часто она била своего сына за эти занятия. Больше всего занимала молодого человека мысль побывать в Святой земле и поклониться местам, прославленным подвигами и страданиями Спасителя.
Шли паломники. Феодосий упросил их взять его с собой в Палестину. Те обещали, и, оставляя Курск, дали ему знать о том накануне. Ночью, когда все в доме спали, Феодосий собрался, вышел из города и вскоре присоединился к богомольному обществу. Мать, проснувшись, была вне себя от гнева, и, узнав через три дня, куда он скрылся, поспешила вслед за беглецом и вскоре его настигла. Избив его, привела назад связанного и заперла в клети. Юноша радовался своему унижению. Через два дня мать выпустила его из клети, но заковала ноги в железо, в предупреждение нового бегства. Впрочем, несмотря на свою жестокость, она любила его больше всех своих детей и через некоторое время сняла оковы, прося убедительно, со слезами, чтобы он не оставлял ее более.
Феодосий находил себе одно утешение в церкви. Литургия не совершалась иногда за неимением просфор. Молодой человек выучился сам печь просфоры, покупал жито, молол своими руками, и приносил просфоры в церковь. Из полученных за них денег часть шла на новую покупку жита, а остальные раздавались нищим. Сверстники смеялись над таким занятием, мать запрещала, но он привел ее в удивление, как замечает жизнеописатель, премудростью своего ответа, сказав: «По слову Христа Спасителя, сие есть тело Его, за ны ломимое, мне ли не радоваться, сподобясь приготовлять хлеб, претворяемый в святую плоть Христову».
Мать, однако же, мешала ему беспрестанно, так или иначе, следовать влечению своего сердца, и он решил, наконец, уйти от нее; отправился в соседний город, к священнику, но опять был найден и возвращен в Курск.
Посадник полюбил его за смирение и определил его жить в своей церкви, велел надеть на него чистую одежду, но Феодосию она была в тягость, он тотчас отдал ее нищим, другую — также, что повторилось несколько раз. Случился праздник. У посадника обедали городские почетные лица. Матери хотелось, чтобы ее сын показался в людях прилично, она пришла одеть его сама и увидела сорочку его всю в крови: благочестивый юноша носил вериги. Мать насильно сняла с него железную цепь, которая вгрызлась в тело его и причиняла кровоточащие язвы.
Чтобы навсегда положить конец тягостной борьбе, Феодосий решил постричься. Однажды, когда мать отъехала на село, он выбежал из дома, прямо за город, чтобы идти в Киев и поселиться в одном из тамошних монастырей. Но он не знал дороги. К счастью, туда же случилось идти обозу с купцами. Проведав это, он пошел вслед за ними издали и останавливался близ их ночлегов; но, наученный прежними неудачными опытами, он никому не открыл цели своего путешествия. Так, через три недели он благополучно достиг Киева, куда издавна рвалась его душа.
Новое затруднение! Ни в одном монастыре не хотели принять его: где по молодости, где по бедности, где по разным другим причинам. Услышав о пещере Святого Антония, он воспрял духом и явился к затворнику, прося оставить при себе. «Ты молод, сказал ему старец, а здесь место тесно, пещера скорбна, перенесешь ли ты все лишения?» Феодосий отвечал со смирением: «Бог привел меня к твоей святости, спастимися тобою веля, отче святый. Что повелишь мне сотворити, то и сотворю». И Антоний, прозрев в нем будущего великого подвижника и создателя святой церкви Печерской, приказал великому Никону принять Феодосия и облечь его в святой мнишеский образ.
И юноша, достигнув цели своих желаний, в тишине и уединении, вдали от мира, на свободе, предался, с восторгом сердечным, благочестивым упражнениям и подвигам, проводя ночи в бдении и прославлении Бога, препобеждая сонную тягость, трудясь плотью, воздерживаясь от богопротивных помыслов, мысленно устремляя взоры в небо и занимаясь чтением Священного Писания. Сам Святой Антоний и великий Никон дивились его трудам в такой юности и прославляли о нем Бога.
Но мать нашла его и здесь. Долго искав по всем соседним местам и обещая большую награду тому, кто известит ее о пребывании ее сына, — она проведала, наконец, что Феодосий, года еще за четыре, ходил по монастырям Киевским и просил о пострижении; тотчас отправилась она в Киев, обошла все монастыри, расспрашивала, но напрасно: его не было нигде. Наконец, после долгих тщетных исканий, она узнала, что сын ее укрывается в пещере Антониевой. Как достать его оттуда? Лестью она послала просить старца, чтобы он сподобил благословить ее: «Мног путь гнавши, и хочу только поклониться ему и насладиться его беседою». Антоний вышел. Жена говорила много, и, наконец, обратилась к настоящей причине своего посещения: «Молю тя, отче, поведай мне, где сын мой; я мучусь неизвестностью». Старец был прост умом, не понял ее лести и отвечал, что сын ее жив, и что ей печалиться о нем нечего. «