Леон замахал на Дэвида руками.
– Да ну, перестань ты, ну подумаешь, легкий флирт, всего и дел-то. Ну, может, они там целовались или обнимались, не более того. Ну да, она несовершеннолетняя, но какое значение имеют несколько месяцев? Ты сам достаточно давно в шоу-бизнесе, чтобы знать – такие вещи происходят всюду и постоянно. Что я мог поделать? Запретить Ческе видеться с Бобби? Это началось задолго до того, как я приехал в Брайтон. И я уверен, никакого вреда не произошло.
– Никакого вреда? – Дэвид в отчаянии мотнул головой. – Ты что, притворяешься таким наивным? Да кроме всего остального, Ческа же просто влюбилась в Бобби!
– Она это переживет. Все мы когда-то влюблялись в первый раз.
– Леон, тут все не так просто. Я могу только догадываться, но, думаю, одна из причин, что Ческа лежит сейчас в больнице в кататоническом состоянии, в том, что ее мать сказала ей, что Бобби Кросс женат.
Леон наклонился вперед.
– Знаешь, у Чески всегда были с этим проблемы. Грета уж настолько оберегала ее, завернув в вату, что ей никогда не приходилось видеть реальной жизни, принимать свои собственные решения и…
– Не смей так говорить про Грету! – Дэвид снова угрожающе наклонился над столом. У него буквально чесались руки схватить Леона за горло и стереть с его лица эту самодовольную улыбочку.
– Дэвид, прости, правда. Это было неразумно с моей стороны, с учетом всех обстоятельств. Я просто пытался сказать, что Ческа выросла. Ей придется так или иначе получить свой жизненный опыт и научиться с ним справляться, как и всем остальным. Да, последние несколько недель выдались у нее нелегкими. Но я уверен, она переживет эту историю с Бобби, непременно переживет.
– Может, и пережила бы, конечно, если бы не оказалась беременной от него.
– О боже!
Дэвид наконец сел. В комнате повисла тяжелая пауза, во время которой Леон осознавал все ужасное значение того, что ему только что сообщили.
– Господи, Дэвид, какой ужас. Я просто… черт побери! Я даже не мог подумать…
– Безусловно, мог, Леон. Но ты предпочел не думать о возможных последствиях, потому что тебе было так удобнее.
– Она собирается оставить ребенка?
– Ческа сейчас не в том состоянии, чтобы принимать взвешенные решения. Через два дня ее перевезут в частную клинику возле Монмута, где она сможет как следует поправиться в спокойной обстановке.
– Ясно. Я поговорю с Чарльзом Дэем, посмотрим, может, студия оплатит расходы на клинику, пока Ческа приходит в себя. В таких обстоятельствах это самое малое, что они могут сделать.
– Это меня мало волнует, но я хочу, чтобы ты связался с этим своим идиотом клиентом и сообщил ему новости. Ты понимаешь, что его можно посадить за то, что он сделал с моей племянницей?
– Боже, Дэвид! Ты же не станешь этого делать? Кроме всего прочего, это разрушит репутацию и Чески, и Бобби.
– Где этот мелкий мерзавец сейчас?
– Где-то за границей, отдыхает… с женой и детьми. – Леон стыдливо опустил глаза. – Он никогда никому не сообщает, куда уехал. Даже мне.
– Когда он вернется?
– Где-то в будущем месяце. Ему надо записать альбом до того, как он начнет репетиции нового сезона в «Палладиуме».
– Ты же не врешь мне, Леон?
– Да боже ж мой, Дэвид! Не забывай, что Ческа – тоже моя клиентка, причем приносит мне гораздо больше, чем этот Бобби. Не говоря уж о тебе самом, конечно. Клянусь, как только он вернется, я тут же ему сообщу. Хотя я бы не питал тут больших надежд. Да и, между нами, беременной или нет, но без него Ческе будет гораздо лучше. Она же сможет отдать ребенка на усыновление или что-то в этом роде, да?
– Переживаешь за бизнес, да? – злобно рявкнул Дэвид.
– Послушай, клянусь, я сделаю все, что смогу, чтобы помочь ей. Я в таком же ужасе, что и ты. А как себя чувствует Грета?
– Все так же, – в глазах Дэвида проступила внезапная боль.
– Ты передай ей мою любовь.
– Как ты понимаешь, Леон, она не ответит тебе тем же.
– А что говорят врачи?
– Сомневаюсь, что тебя это интересует, так что не буду тратить силы на разговор. – Дэвид встал. – Но вот что я тебе скажу. Начиная с этого момента я отказываюсь от твоих дальнейших услуг в качестве своего агента.
Дэвид повернулся и вышел из кабинета, прежде чем Леон успел что-то ответить.
В день перед Рождеством Ческу на машине «скорой помощи» перевезли в психиатрическую клинику Медлин в нескольких милях от Монмута. Дэвид ехал за ней на своей машине. По прибытии он увидел ЭлДжей, которая уже ждала в приемной. После долгого разговора по телефону с матерью, которая отчаянно хотела помочь сыну всем, чем могла, они договорились, что ЭлДжей будет следить за лечением Чески, а Дэвид сможет сосредоточиться на Грете.
Клинику Медлин можно было принять за отель. Это было красивое здание в георгианском стиле, стоявшее в очень красивом месте. Его приемный зал и другие общие помещения были похожи на богатый загородный дом. Комнаты пациентов были маленькими, но уютными и изящно обставленными. Убедившись, что Ческу устроили со всем возможным удобством, Дэвид и ЭлДжей оставили ее в комнате вместе с сиделкой и прошли вслед за секретаршей в кабинет главного психиатра.
– Добрый день. Меня зовут Джон Кокс. – Седоволосый мужчина тепло улыбнулся Дэвиду и ЭлДжей, пожимая им руки. – Пожалуйста, присаживайтесь. Я посмотрел записи о Ческе из больницы, но я бы хотел получить больше информации о ней, чтобы составить себе более подробную картину. Вы не возражаете?
– Вовсе нет, – ответил Дэвид, получив утвердительный кивок от матери.
– Прекрасно, тогда я бы хотел начать с самого начала. Где она родилась?
Дэвид отвечал на его вопросы со всей старательностью, несмотря на то что воспоминания о прошлом вызывали у него боль.
– Значит, она начала сниматься в кино в четырехлетнем возрасте? – спросил доктор Кокс.
– Да. Хотя я лично никогда этого не одобряла, – фыркнула ЭлДжей.
– Я склонен согласиться с вами. Это тяжелая ноша для такого юного существа. Скажите, а известно ли вам, что у нее и раньше были проблемы сходного свойства?
Прежде чем ответить, ЭлДжей прикусила губу.
– Ну, был один случай… – Увидев вопросительное выражение на лице Дэвида, она осеклась, но потом решила продолжить: – Это было, когда Ческа еще в детстве приезжала погостить в Марчмонт. Как-то вечером я нашла ее в старой детской, где она раздирала плюшевого медведя.
– Ну перестань, мам, – перебил ее Дэвид. – «Раздирала» – это уж слишком. Ты никогда раньше об этом не говорила, и вообще все дети могут небрежно обращаться со своими игрушками.
– Ты не видел ее лица, Дэвид, – тихо ответила ЭлДЖей. – Оно было… как у маньяка.
Психиатр кивнул и что-то записал в своем блокноте, а потом продолжил:
– Итак, судя по записям из больницы, я понял, что Ческа стала свидетелем аварии, в которую попала ее мать?
– Если честно, я не знаю, – ответил Дэвид. – В первые дни после аварии она не говорила ни слова, а потом, когда начала разговаривать, не упоминала о ней. И мы не хотели поднимать эту тему, чтобы не расстраивать ее. Ее мать все еще в коме.
– Ну, вообще-то с такими пациентами, как Ческа, как правило, лучше всего быть честным. Если вопрос возникнет, не надо пытаться избегать разговора о матери, естественно, в разумных пределах.
Дэвид и ЭлДжей кивнули.
– Вы не хотели бы добавить что-то еще, что могло бы оказаться полезным?
– Ну, очевидно, из заметок вы уже знаете, что она беременна. И очень влюблена в отца своего ребенка. Но, к несчастью, непохоже, чтобы он был готов принять на себя ответственность, – добавил Дэвид.
– Бедная Ческа. Не удивительно, что у нее возникли проблемы. Ну что ж, мистер Марчмонт, миссис Марчмонт, благодарю вас. Ческа ежедневно будет проходить часовую терапию. Я должен буду сам оценить ее связь с реальностью. Например, как вы думаете, она сама осознает, что беременна?
– Определенно, – подтвердил Дэвид.
– Ну что ж, это шаг в нужном направлении. Предоставьте все мне, и посмотрим, что будет дальше.
– Куда вы? Вы же меня не бросите? – Когда Дэвид, прощаясь, поцеловал ее в щеку, на лице Чески появилось выражение ужаса. Джон Кокс, стараясь держаться незаметно, стоял в нескольких метрах за спиной Дэвида, наблюдая за их общением.
– Врачи хотят, чтобы ты пока осталась тут и они могли бы наблюдать за тобой и ребенком, – ласково сказал Дэвид. – Обещаю тебе, что это совсем ненадолго.
– Но я хочу поехать с вами домой. Дядя Дэвид, это же Рождество! – Глаза Чески наполнились слезами. – Не оставляйте меня, пожалуйста, не оставляйте меня.
– Ну-ну, не надо расстраиваться. ЭлДжей будет приходить к тебе каждый день. И я тоже буду тебя навещать, когда только смогу.
– Обещаешь?
– Конечно, обещаю, милая. – Он помолчал, пытаясь оценить в уме разумность того, что хотел сказать. – Ческа, прежде чем я уеду, ты ничего не хочешь спросить у меня про маму, ты… – Дэвид осекся на полуфразе, заметив, что в лице Чески при упоминании Греты ничего даже не шевельнулось. Она просто пару секунд посмотрела на него невидящим взглядом, а потом отвернулась к окну. – Ну что ж, до свидания, дорогая. Скоро увидимся.
– До свидания, дядя Дэвид, – ответила она через плечо.
Дэвид вышел из комнаты. Доктор Кокс вышел за ним следом.
– Не беспокойтесь, мистер Марчмонт. Притом что этот небольшой эпизод может показаться печальным, на самом деле я полагаю, что он внушает надежду. Сам факт, что она может демонстрировать хотя бы какие-то эмоции, такие как грусть при вашем расставании, является положительным шагом.
– Но мне кажется, так жестоко оставлять ее тут.
– Пожалуйста, не беспокойтесь. Я уверен, что она очень быстро привыкнет. Поверьте, она находится в самом лучшем месте. Поезжайте домой, постарайтесь хорошо провести Рождество, а потом мы с вами поговорим снова.
Дэвид и ЭлДжей вернулись в Марчмонт ранним вечером. Дэвид, измотанный и эмоционально, и физически, сдался на уговоры матери провести с ней хотя бы Рождество.