– Дэвид, клянусь тебе, Ческа сказала, что ты знаешь, и…
Дэвид швырнул трубку на аппарат, но затем снова схватил ее и набрал номер матери.
– Ма, это Дэвид.
Четыре часа спустя ЭлДжей встречала его у парадной двери Марчмонта.
– Господи, бедняжка, ты совсем замученный. Пошли в дом, я скажу Мэри, чтобы она сделала чай.
– Да знаешь, ма, спасибо, но лучше чего-то покрепче.
Они вдвоем прошли в гостиную, и Дэвид сел. ЭлДжей налила ему виски.
– Ну, дорогой мальчик, расскажи же мне все подробно.
Когда Дэвид повторил все, что узнал от Леона, ЭлДжей в изумлении покачала головой.
– Но почему? В смысле зачем Ческа соврала нам?
– Может быть, она думала, что мы не отпустим ее в Америку.
– Ну а мы отпустили бы?
– Скорей всего, нет. – Дэвид возбужденно провел рукой по волосам.
– И Леон говорит, что она прилетит обратно через несколько дней?
– Да, он так говорит.
– Ну что ж, Дэвид, надеюсь, что я ошибаюсь, но мой внутренний инстинкт – на который я всегда могла положиться – говорит мне, что Ческа не собиралась возвращаться обратно.
– Может, давай все же подождем и увидим? – сказал Дэвид с глубоким вздохом. – Что толку в предположениях. К тому же я сейчас слишком устал, чтобы рассуждать здраво.
– Ну конечно. Мы хотя бы знаем, где она.
– Я собираюсь пойти принять ванну и лечь пораньше. Как ты думаешь, Мэри может приготовить мне что-нибудь поесть?
– Я уверена. Но прежде чем ты уйдешь… – ЭлДжей протянула ему газету. – Ты видел утренний выпуск «Мейл»? Там была большая статья про Бобби Кросса. Похоже, с ним вчера произошел… несчастный случай.
Дэвид взглянул на фотографию Бобби Кросса на первой странице и прочел заметку внизу.
ПОП-ИДОЛ ИЗУВЕЧЕН В БЕЗУМНОЙ АТАКЕ
Певец Бобби Кросс вчера вечером оказался в больнице с тяжелыми ожогами лица. Он был найден сотрудниками театра без сознания в своей грим-уборной и немедленно доставлен в городскую больницу, где врачам пришлось провести срочную операцию в попытке спасти его левый глаз. Представитель полиции заявил, что в банку крема для лица, которым мистер Кросс снимал сценический грим, был добавлен хлорный отбеливатель. Данное нападение, по словам представителя полиции, отличается «непревзойденной жестокостью». Подозревают, что оно было совершено сумасшедшим поклонником звезды. В гримерной был также обнаружен букет красных роз, сопровождаемый запиской с угрозами.
Дэвид посмотрел на мать. Он точно знал, о чем она сейчас думает.
– Нет, ма. У Чески, может, и есть определенные проблемы, но это? Никогда. Это просто ужасное совпадение.
– Ты так считаешь?
– Я это знаю. Как Ава?
– Спит, как ангел. Такая прелестная крошка.
– Ну, будем надеяться, ее мама скоро объявится. И вернется к своей малышке. Спокойной ночи, ма.
Он вышел из комнаты. ЭлДжей молчала. Ради Авы она молилась о том, чтобы Ческа держалась подальше от своего ребенка как можно дольше.
На следующий день Дэвид уехал из Марчмонта с восходом солнца. У него были встречи в Лондоне, но он планировал сперва заглянуть проведать Грету в больнице Адденбрук. По тем или иным причинам он не навещал ее уже около месяца, хотя каждый день звонил в отделение, чтобы узнать, нет ли каких изменений. Но их никогда не было.
По дороге в Кембридж он не мог перестать думать о Ческе. Ужасное нападение на Бобби Кросса непрерывно обсуждалось по радио и пестрело во всех газетах. Опасности для его жизни больше не существовало, но из того, о чем сообщали, было понятно, что на его глазах и лице повреждения носили необратимый характер.
Музыкальный талант Бобби был весьма ограниченным, но его сексуальную харизму нельзя было отрицать. Теперь, после случившегося жестокого нападения, не было сомнений, что его дни в качестве подросткового идола миновали. Дэвид надеялся, что жена Бобби останется с ним, потому что теперь этот человек нуждался в ней более, чем когда-либо.
– Что посеешь, то и пожнешь, – пробормотал он себе под нос, паркуя машину возле больницы. Продолжая думать о Бобби, он порадовался, что его мать всегда растила его так, чтобы он жил честно и достойно. Он много раз наблюдал, как его друзья и коллеги пытались срезать углы в попытках получить желаемое, но теперь, в свои сорок три, он знал, что это был лучший совет в его жизни. Совсем недавно он понял, что все когда-либо возвращается к тебе же самому.
И только Грета, которая в своей жизни не причинила никому никакого зла, продолжала так ужасно страдать.
Он вышел из машины, запер ее и пошел ко входу в больницу, размышляя, могла ли Ческа иметь какое-то отношение к тому, что случилось с Бобби Кроссом. Он знал – его мать считает, что могла. Но, безусловно, думал Дэвид, ее воображение иногда перехлестывает через край и это простое совпадение.
Поднявшись на лифте в седьмое отделение, он вспомнил, какой милой девочкой была Ческа. И все еще – насколько ему было известно – оставалась ею. Он никогда не видел в ее поведении ничего такого, что говорило бы о жестоком, безумном разуме, который мог бы придумать подобное. Да, она чуть не сошла с ума от горя после аварии, в которую попала ее мать, но разве это не естественно?
Дэвид нажал кнопку звонка. Ему открыла Джейн, его любимая медсестра. Она улыбнулась ему и вышла навстречу.
– Добрый день, мистер Марчмонт. Давно вас не видела, – сказала она, провожая его в отделение. Из-под медицинской шапочки торчал хвостик светлых волос. Он знал, что она к нему неравнодушна. Она часто приносила ему чашку чая с печеньем, когда он сидел у постели Греты, и ее дружелюбная болтовня помогала ему отвлечься от безответных односторонних монологов.
– Я уезжал. – Это казалось самым простым объяснением. – Есть изменения?
– Боюсь, что нет, хотя дежурная сестра сегодня утром говорила, что заметила слабое движение левой руки. Но, как вы знаете, это могло быть автоматической нервной судорогой.
– Спасибо, Джейн, – сказал он, сел и посмотрел на Грету. С последнего его визита она не изменилась.
Джейн кивнула и ушла.
– Ну здравствуй, дорогая, как ты тут? – Дэвид взял Грету за руку. – Прости, что долго не приходил. Я был очень занят. Знаешь, у меня для тебя целая куча новостей.
Он вгляделся в ее спокойное лицо, ища на нем хотя бы следы движения, хотя бы крошечное трепетание век. Но ничего не было.
– Грета, я говорил тебе в прошлый раз – это просто смешно, но это правда, хотя ты не выглядишь настолько старой, чтобы иметь не только внучку, но и дочку, – но Ческа родила совершенно прелестную крошечную девочку. Она назвала ее Ава. Я думаю, что, когда она немного окрепнет, она приедет и навестит тебя. Малышка просто прелестна. Она очень похожа на свою мамочку, и, хотя ей всего несколько недель, она отлично спит. А Ческа нырнула в материнство, как утка в воду. Даже моя мама очень впечатлена.
Дэвид продолжал говорить, как делал всегда, время от времени переводя взгляд на полумертвое комнатное растение, стоявшее на подоконнике у изголовья Греты и разговаривая с ним, просто чтобы отвлечься от ее белого недвижного лица. Продолжая говорить, он одновременно перебирал в голове то, что ему еще надо было сделать.
– Ты говоришь, малышку назвали Ава. Это в честь кинозвезды Авы Гарднер?
– Нет, думаю, в честь кого-то еще, – автоматически ответил Дэвид, все еще глядя на растение и думая о возможных репликах для своей телепрограммы. Он перебирал в памяти знаменитостей, которых хотел пригласить в свой специальный рождественский выпуск, и думал, удастся ли ему уговорить Джейн Эндрюс. – Я…
Его мозгу понадобилось несколько секунд, чтобы осознать, что сейчас произошло. Он оторвал взгляд от растения, с ужасом думая, что ее голос ему только почудился, и заставил себя взглянуть на нее.
– Боже мой! – прошептал он, впервые за девять месяцев глядя в ее прекрасные голубые глаза. – Грета… Ты…
Не проронив больше ни единого слова, он разрыдался.
36
Декабрь 1985
Марчмонт-Холл
Графство Монмутшир, Уэльс
К тому времени, как Дэвид закончил свой рассказ, солнце давно зашло. Он вынул платок и промокнул глаза. За время разговора он много раз прерывался, чтобы взглянуть на Грету, которая напряженно ловила каждое его слово, и спросить, уверена ли она, что хочет слушать дальше. Всякий раз ответ был «да».
Он старался описывать произошедшие события с максимальной точностью, учитывая все, что он знал и помнил о них. Но, несмотря на ее просьбы ничего от нее не скрывать, он все же опустил в своем рассказе всяческое упоминание о подозрениях, что в травме Греты была виновата Ческа. Другой деталью, которую он нарочно упустил, стало то, что он делал Грете предложение. Ему казалось, что это тоже могло стать для Греты слишком тяжелым бременем, с учетом всего того, что только что открылось ей заново.
Он посмотрел на нее, глядящую перед собой в пространство. О чем она думала? Такая история могла бы потрясти даже постороннего слушателя, которому бы ее просто рассказали, но для Греты это была ее жизнь.
– Грета, с тобой все в порядке?
– Да. Ну или, по крайней мере, настолько, насколько это возможно после того, что ты мне рассказал. Честно говоря, я и так вспомнила большую часть всего этого. Ты просто прояснил и придал этому смысл. Что она сделала с Бобби… – Грета передернулась. – Она же могла его убить.
– Думаешь, это была она?
– Почти наверняка. Безумие, которое я увидела в ее глазах тогда, в «Савое», перед аварией, когда рассказала ей, что Бобби женат… Она была так нездорова, а я не видела этого… – прошептала она. – Я отказывалась это видеть, Дэвид. Я сделала столько ошибок, да простит меня Бог. Я не должна была так давить на нее.
– Грета, ты не должна так строго судить себя. А сейчас лично мне очень нужно выпить чего-то крепкого. А тебе?
– Возможно, – согласилась она. – Только немного.
– Я сделаю тебе слабого джина. Сейчас вернусь.