Дэвид вышел из комнаты и пошел на кухню. Там за столом сидела Тор и читала «Телеграф». После многочасовых тяжелых воспоминаний ему показалось, что он вернулся в мир покоя и нормальной жизни.
– Ну, как она? – спросила Тор.
– Я правда пока не знаю, но после того, что я ей рассказал, думаю, что она сильно потрясена. Прости, что мне пришлось провести с ней столько времени, – сказал он, целуя ее в макушку. – Обещаю, что в Италии все тебе возмещу. Это уже через несколько дней.
Тор подняла на него глаза и сжала его руку.
– Тут ничего не поделать. Давай будем надеяться, что теперь, когда Грета все вспомнила, она больше не будет настолько от тебя зависеть.
– Да, давай. Тебе налить что-нибудь? – спросил Дэвид, подходя к новейшему холодильнику последней модели и подставляя стакан под машинку для льда.
– Нет, спасибо, – сказала Тор, снова углубляясь в газету.
Дэвид отнес напитки в гостиную и поставил перед Гретой ее бокал.
– Спасибо, – она взяла его и поднесла к губам. Дэвид увидел, что у нее дрожат руки.
– Грета, я могу чем-нибудь помочь? – спросил он, чувствуя, что сейчас надо предоставить инициативу ей самой.
– Дэвид, похоже, ты одному богу известно сколько лет только тем и занимался, что помогал мне. И Ческе, – добавила она. – Я не знаю, как смогу тебя отблагодарить. Ты был с нами все то время, что я провела в больнице. Я не знаю, как ты сумел это вынести. Я… Я во стольком виновата… Как я смогу отплатить тебе?
– Ты только что это сделала. Знаешь, я никогда не терял надежду, и то, что я оказался прав, – лучшая награда. В любом случае это последнее, что должно тебя волновать. Грета, ты моя семья, и Ческа тоже, и мы должны помогать друг другу в беде, это нормально, правда? Семья для этого и нужна. И прежде чем ты скажешь, что мы не родные по крови, – это неважно.
– ЭлДжей, должно быть, считала меня причиной погибели Марчмонта. И в определенном смысле ее самой. Хотя мне принесло некоторое облегчение понимание того, что Оуэн тоже использовал меня, как и я его. И он все эти годы любил ЭлДжей… Об этом я даже не догадывалась. И это так печально для них обоих.
– Ну, они были один упрямей другого. Иногда так бывает.
Мгновенное воспоминание о чем-то мелькнуло у Греты в голове, и она передернулась, невольно ахнув – настолько ярким оно было.
– Что такое?
– Нет, ничего. Дэвид, если ты извинишь меня, я бы пошла наверх и прилегла ненадолго. – Грета резко вскочила и вышла из комнаты. Дэвид так и не понял, что же такое она вспомнила, но решил, что это могло быть все, что угодно.
– Вот и думай тут о банке с пауками, – пробормотал он себе под нос, допил свой джин и пошел на кухню к Тор.
Грета присела на кровать. Ей страшно хотелось вернуться вниз и спросить Дэвида, верно ли, что ее последнее воспоминание было правдой; что он действительно однажды признавался ей в любви и просил выйти за него замуж.
Грета прикрыла глаза и снова увидела их за столом… да, да! Это было в Монмуте, в «Щите Грифона», и он говорил ей, что любит ее, – вся эта картина снова предстала перед ней. И по какой-то причине, которая ей самой теперь кажется невообразимой, она ему отказала. Грета изо всех сил копалась в своей затянутой паутиной памяти, отчаянно пытаясь вспомнить, почему же она так сделала.
«Терпение, Грета, терпение», – уговаривала она себя, уже поняв, что некоторые вещи сами невольно всплывают в ее мозгу, а некоторые нужно терпеливо ждать. Потому что тут же пришло другое воспоминание – нечто, что случилось потом и что, как она понимала, могло объяснить события более ясно.
Она снова закрыла глаза и, словно пытаясь поймать капризную бабочку, постаралась расслабиться и дать своим чувствам проявиться, чтобы она смогла их уловить. Какие-то картинки уже мелькали перед ней… это было в «Савое» – она узнала тяжелые серебряные приборы на столе, безупречные льняные белые скатерти… Они с Дэвидом разговаривают за обедом, и она страшно нервничает, потому что должна ему что-то сказать. А потом Дэвид говорит что-то ей, и это полностью выводит ее из равновесия… Что это было? Какие-то плохие новости, что-то, что ее потрясло…
Ческа и Бобби Кросс.
Грета открыла глаза, поняв, что это и был именно тот момент, когда она решила сказать Дэвиду, какой она была глупой, когда отказала ему несколько лет назад. Она уже была готова сказать, что любит его, и спросить, чувствует ли он еще к ней хоть что-нибудь…
А потом, тем же вечером, немного позже, они должны были встретиться, чтобы выпить, но Ческа пришла раньше, чем он, как Дэвид и рассказал. И у них произошла эта страшная ссора. Теперь Грета вспомнила, что так и не успела сказать ему все то, что так хотела сказать, потому что через несколько минут она провалилась в беспамятство…
Значит, все эти годы он так и не знал того, что она собиралась ему сказать.
Не слишком ли теперь поздно?..
«Может быть, нет», – подумала она, снова и снова прокручивая в голове его объяснение в любви и предложение, окутывающее ее теплом. С радостной улыбкой на губах Грета задремала.
– Дорогая, не хочешь подышать свежим воздухом? – спросил Дэвид у Тор на следующий день после обеда.
– Неплохая мысль. А Грета спит?
– Да.
Они пошли гулять. Тор вежливо расспрашивала его о том, что он рассказал Грете. На большую часть ее вопросов он отвечал односложно. С одной стороны, ему хотелось защитить Грету и то, что с ней происходило, но с другой – он ощущал свою вину перед Тор за то, что это Рождество вышло не совсем таким, как всем представлялось. Для него, для Тор. Он уже несколько месяцев морально готовился сделать ей предложение, понимая, что стал уже слишком стар для воплощения всех своих мечтаний и видений идеальной любви и жизни с Гретой. Они с Тор были достаточно счастливы в разумном понимании этого слова. И в самом деле, ему давно пора поступить с ней как полагается и надеть ей на палец кольцо.
И теперь, пока он как мог отвечал на ее вопросы, все эти рассуждения вертелись у него в голове. В то же время ему было очень любопытно, что же такое вспомнила Грета в последний момент, – но имело ли это какое-то значение? Даже если она уже вспомнила свое прошлое и ту роль, которую он в нем играл, она все равно никогда его не любила. Ну, по крайней мере, в том смысле, о котором он мечтал. Кроме того, несмотря на все чувства к Грете, которые, как он знал, навсегда останутся с ним, Тор давала ему ощущение стабильности. И это было освежающим контрастом по сравнению с безумием всего того, о чем он только что рассказывал Грете.
Может, в этих отношениях и не было того накала страстей, но так ли это было важно в настоящий момент, с учетом всей уже пережитой им боли? Период его жизни, когда он метался между Гретой и Ческой, когда они обе были в таком тяжелом состоянии, принес ему столько боли, что он даже не был уверен, не сошел ли и сам отчасти с ума.
И он понимал, что Тор тоже устала, справедливо чувствуя, что их отношения должны быть поставлены на более прочную и постоянную основу. Он даже взял с собой в Марчмонт помолвочное кольцо своей матери – то самое, которое было у него в кармане, когда он делал предложение Грете. Оно лежало в ящике комода в их спальне, готовое к тому, чтобы его достали в нужный момент. Может, подумал он, стоит подождать, пока они не окажутся в его квартире в Италии на Новый год. Тогда все это уже будет позади – но в то же самое время Дэвиду хватало интуиции, чтобы понимать: Тор напрягает ситуация, когда Грета все время оказывается на первом месте, не говоря уж обо всем том, что произошло.
– Завтра, наверное, все растает, судя по тому, как греет солнце, – Тор поглядела на него с улыбкой.
– Должно быть, ты права, – согласился Дэвид. – Но, пока снег лежит, тут так прекрасно.
– Безусловно. – Тор взяла его под руку, прижалась к нему и поцеловала в щеку. – Надо решить, какие приключения мы хотим запланировать на будущий год. Куда тебе хочется поехать? Я вот думала, мы можем или вернуться к идее пройти по пути Марко Поло в Китае, раз уж нам в прошлый раз это не удалось, или, может быть, Мачу-Пикчу. Мы могли бы поехать в начале июня и попутешествовать по Южной Америке.
Дэвиду так нравилось то, что она говорила. Это было идеальное противоядие нескольким последним часам его жизни. Она не дулась, не жаловалась на то, как прошло Рождество, на то, что он был к ней невнимателен, а перемещала его прямо в будущее. Дэвид невольно вздохнул. Прошлое миновало. И Тор была так терпелива во всей этой истории с Гретой, как могла бы мало какая другая женщина. Он был ей очень многим обязан за то, что она продолжала оставаться с ним.
– И то и другое звучит прекрасно – выбирай, что тебе больше хочется. И еще, – чисто инстинктивно добавил Дэвид. – Я хочу спросить у тебя кое-что.
– Да?
– Ну, я подумал, что, если мы собираемся в этом году путешествовать вместе, может быть, было бы неплохо успеть пораньше поменять фамилию в твоем паспорте.
– Что ты имеешь в виду?
– Я имею в виду, что хочу, чтобы ты стала моей женой, Тор. Извини, что не преклоняю перед тобой колено, но я боюсь, из-за снега меня может хватить ревматизм и тогда тебе никогда меня не поднять.
– Ты это серьезно?
– Разве комику можно задавать подобные вопросы?
Тут она улыбнулась и хихикнула совсем по-девчачьи.
– И все-таки?
– Тор, ну конечно серьезно! Я сперва собирался подождать до Италии, но вот прямо сейчас на меня что-то нашло и я понял, что должен спросить. Ну так как?
– Я… Но ты уверен? – Тор, казалось, была удивлена, буквально потрясена его предложением.
– Да. А ты?
– Думаю, да.
– Господи, дорогая, мы уже столько лет вместе. Почему это так тебя потрясло?
Она ненадолго отвернулась от него, и он заметил, что она сделала несколько глубоких вдохов, прежде чем повернуться обратно.
– Потому что я думала, ты никогда этого не сделаешь.
Грета проснулась, чувствуя себя свежей и бодрой. Несмотря на то что все, о чем рассказал ей Дэвид, и многое другое, что она сумела вспомнить сама, требовало ее неотложных действий, от самого факта, что Дэвид когда-то любил ее, ее сердце было полно счастья. И если он любил ее тогда, он же наверняка сможет снова ее полюбить?..