– Этот накурил энт-Саар, а этот превратил коридор в терновые заросли!
М-да, быстро явно не получится.
– И как она?
– Да как… вино и дурман-трава, сама-то как думаешь? – как-то резко сдулась энт-Эпли.
– Смешать синего змея с зеленым в одной маленькой и очень слабой студентке? Айви, ты чем вообще думал?
Чем думал парень, сказать было сложно, поскольку сейчас он явно пребывал где-то вне этого помещения. Линнея вздохнула и, чуть поднапрягшись, вспомнила одно дивное отрезвляющее заклинание. Ткнула пальцем в Лойда и – бах! – парня аж отбросило на два шага. Он мгновенно позеленел, на лбу выступила испарина, а в блекло-зеленых глазах читался плохо скрываемый ужас.
– Я тебя, кажется, уже предупреждала, – буднично напомнила леди-ректор. – Предупреждала?
– Д-д-да… – пролепетал Лойд.
– И что говорила?
– Ч-что отчислите…
– И что ты думаешь по этому поводу?
– Энт-Виллоу, я…
– Знаю-знаю, так долго держался, сорвался, больше не будешь, нужно понять и простить, – поморщилась женщина. – Так вот нет.
– Как… как это нет? – ошарашенно спросил Лойд.
– Нет значит нет, энт-Айви. Вы отчислены с завтрашнего дня. Вещички соберите и сдайте комнату до завтрака. О причинах отчисления я сообщу вашему отцу… и главе сыскной службы.
– Энт-Виллоу, я умоляю…
Линнея оперлась на стол, стремительно поднялась на ноги и, наклонившись вперед, рявкнула:
– Ты эту дрянь в мою академию протащил! Ты у меня в ногах валялся, что больше никогда!
– Энт-Виллоу, пожалуйста, дайте мне шанс…
– У тебя был шанс облажаться – ты облажался. А теперь пошел вон.
Лойд дернулся было к Линнее, но двустворчатые двери за его спиной распахнулись, и парня вышвырнуло из кабинета. Энт-Виллоу медленно опустилась в кресло и перевела взгляд на Раймонда.
– Теперь ты… ладно он гнилая ветвь, а ты-то чем думал?
Раймонд упрямо молчал.
– Тебе не приходило в голову, что принятие некоторых малоприятных решений могло исправить ситуацию? Благородство, оно, знаешь ли, бессмысленно при таком раскладе.
Парень не ответил, лишь буря эмоций плескалась в ярко-зеленых газах.
– Ладно. Завтра после занятий явишься к энт-Эпли. Она найдет для тебя работенку в отместку за испорченный коридор. Свободен.
Раймонд легко поклонился и вышел из кабинета. Хранительница проследила за вышедшим взглядом и повернулась к Линнее.
– Отчисление? Серьезно? – спросила Мелисса.
Энт-Эпли уселась в одно из гостевых кресел и протянула ладонь в воздух. Из ближайшей стены выросла ветка, позеленела, отцвела, а затем согнулась под тяжестью двух золотых яблок. Женщина кинула одно леди-ректору, второе потерла о рукав и громко откусила.
– Он был безнадежен уже на втором курсе, – Линнея поставила яблоко на стол и придвинула к себе пепельницу.
– Так ты и на втором курсе это знала.
– Знала, – доставая из портсигара сигарету и мундштук, согласилась энт-Виллоу. – Каждому надо дать шанс облажаться, Мелисса.
– Что-то долго ты терпела.
– Он из тех студентов, чьи родители щедро оплачивают маленькие приятности своим детям, типа комнат бо́льшей площади. И тех, кого в конечном счете я не допускаю до посвящения.
Традиция отбирать студентов для посвящения была стара примерно так же, как Древо познания. Правда, энт-Виллоу редко пользовалась этой привилегией, но если уж не допускала кого-то, то исходила только из личных корыстных интересов. Аргументация всегда была одна: женщина с искренней печалью сообщала родителям, что их кровиночка не переживет первую трансформацию. Проверить это утверждение не мог никто.
Леди-ректор прикурила и с наслаждением втянула сигаретный дым.
– Фу, Линнея, ты же целитель, – поморщилась Мелисса.
– Во-первых, целительство – это всего лишь наследственный дар, а не клеймо. А во-вторых, сама себя гроблю, сама себя лечу, – флегматично отозвалась энт-Виллоу.
– С твоим-то талантом уж скорее до конца угробишь, чем вылечишь, – пробурчала собеседница.
– Не дождетесь, – усмехнулась леди-ректор, рассматривая на поверхности столешницы вмятины от собственных когтей. Ну вот, испортила такой чудесный стол.
– Тебя что-то тревожит. И это явно не поставки дурман-травы в академию.
Леди-ректор ответила не сразу. Женщина докурила, затушила сигаретку, провела ладонью по полировке стола, разглаживая вмятинки, и подняла глаза.
– Время пришло.
15
Очнулась я на лекарском этаже. Долго лежала и пялилась в резной сводчатый потолок, вспоминая, где я вообще нахожусь. Вечер за учебой, чья-то душная комната, Лойд… яркий пустой коридор и странные звуки – свист, словно что-то вспарывает воздух. Я всегда думала, что перед обмороком в глазах должно темнеть, а у меня вот наоборот – посветлело. Внутренне содрогнулась от всей этой истории. Мне раньше казалось, что высшее общество, где каждый мерзавец обворожительно улыбается, а любая распутница вспыхивает при удобном случае, как маков цвет, научило меня разбираться в людях. Страшно подумать, чем могла обернуться для меня эта история, если бы не… не кто?
Я села и осмотрелась. В большой палате на шесть человек, к счастью, кроме меня никого не было. На прикроватном столике стоял огромный букет с открыткой от Лойда. Он сетовал на недопонимание, извинялся и умолял не думать о нем скверно. Я разорвала открытку на мелкие кусочки, мысленно заверяя парня, что думать о нем скверно я не буду. И в принципе думать – тоже.
Меня внимательно осмотрела сухонькая старушка – лекарь, беспрестанно ворча о потерявшей всякий стыд молодежи. В отключке я была всю ночь и большую часть дня, но лечебный сон оказался лучшим лекарством. Меня признали работоспособной и отправили учиться. Точнее, сначала на выволочку к леди-ректор, а с завтрашнего дня уже учиться.
Я плелась наверх по ступеням, с ужасом представляя, что со мной сделает энт-Виллоу. Кабинет леди-ректор прятался за совершенно неприметной дверцей, открывая которую, я ожидала увидеть чулан для швабр и тряпок. И с огромным удивлением обнаружила небольшую приемную. За идеально пустым столом сидела девица и подпиливала ногти. Я нерешительно замялась на пороге, а та окинула меня взглядом и молча ткнула пилочкой в двустворчатые массивные двери. Нервно сглотнув, я пересекла приемную, постучала и, дождавшись раздраженного «Ну и?!», вошла.
В кабинете леди-ректор было ужасно накурено. Энт-Виллоу мрачно смотрела на меня поверх какой-то бумаги, от которой я ее, очевидно, отвлекла.
– Как себя чувствуешь? – спросила леди-ректор, откладывая бумагу в сторону.
– Спасибо, хорошо, – растерянно ответила я.
– Ты поняла, что это было?
Пришлось растерянно помотать головой.
– Это была дурман-трава. Безусловно, высшего качества, поэтом никто не отравился, но…
У меня от ужаса ноги подкосились. Дурман-трава – наркотик. Тяжелый, опасный наркотик, в числе эффектов которого числятся эйфория и мгновенное привыкание.
– Не вздумай падать в обморок. Я же сказала, высшего качества. Значит, выращенный без магии и не вызывает физического привыкания.
Я облегченно выдохнула.
– И все же я бы на твоем месте поостереглась общаться с этой компанией. Пусть даже они все имеют идеальную родословную, как у скаковых лошадей. Я понимаю, новые знакомства, соблазны и свобода от родительского контроля пьянит, но поверь, если бы не Раймонд, сложно сказать, чем бы закончилась та вечеринка. В Древе познания многие теряют привычные маски, а за ними, к сожалению, иногда спрятаны те еще чудовища.
В чем я имела сомнительное удовольствие убедиться.
– Раймонд? Энт-Тёрн? – уточнила имя своего спасителя.
– Да, он. По совершенно счастливому стечению обстоятельств юноша проходил мимо и твой чрезвычайно бледный вид его насторожил. Так насторожил, что они с энт-Айви мне пол-этажа разнесли, пока выясняли отношения.
Значит, звуки мне не померещились. Я могла увидеть настоящую боевую магию, если бы так не вовремя не упала в обморок.
– Что с ним?
– С энт-Айви? Я его исключила…
– Да нет, – тряхнула головой, – с Раймондом?
– Энт-Тёрн получил выговор за применение боевой магии в стенах академии, и ему назначено наказание в виде полезной трудовой повинности в теплицах энт-Эпли. Насколько я знаю Мелиссу, вот прямо сейчас он окучивает грядки злокота.
– Но он же спас меня!
– Он мог вас и так спасти, но предпочел еще и выкорчевать вековой паркет, – раздраженно ответила энт-Виллоу. – Вам, юная леди, мое первое и последнее устное предупреждение. В следующий раз я буду вынуждена уведомить вашу мать о подобном безобразии. Но, надеюсь, этого не случится.
Я мрачно смотрела в пол, размышляя, что после такого письма матушка выкорчует ворота и отконвоирует меня в семейное Древо. И даже энт-Виллоу не сможет ее остановить.
– Можешь идти, – кинула леди-ректор, снова утыкаясь в какие-то бумаги, потеряв ко мне всякий интерес.
Выйдя из кабинета, я на мгновение задумалась. До ужина еще было достаточно времени, но вместо учебников я решила оправиться подышать свежим воздухом.
– Вы не подскажете, где находятся теплицы энт-Эпли? – я обратилась к секретарю леди-ректор, что закончила точить ногти и теперь с отсутствующим видом наматывала локон на палец.
– Внизу, конечно, – удивленно ответила девушка.
– А «внизу» – это где конкретнее? – осторожно поинтересовалась я, чувствуя себя особенно глупо.
Девушка закатила глаза, сделала пасс рукой, и над столом возникла золотая полупрозрачная копия Древа познания, окруженная невысоким забором. Секретарь крутанула пальцем, и моделька крутанулась вслед за ним.
– Вот тут, – она ткнула пальцем, – центральный вход. Вот здесь, – повернула Древо, – один из выходов во двор. А вот это, – она развела пальцы, будто натягивала нить, и изображение увеличилось, – теплицы.
И посмотрела на меня, удостоверяясь, насколько я поняла. Я-то поняла, но магия выглядела по-настоящему завораживающей, поэтому несколько запоздало кивнула, рассеянно поблагодарила девушку и отправилась искать те самые теплицы.